Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков Страница 36

с договором, заключенным с императором Алексием Комнином, начали священную войну, осадив в мае 1097 г. вместе с византийцами город Никею. Четко обозначенная цель: Никея, которая шестнадцатью годами ранее была отнята турками у Византийской империи, с тех пор оставалась столицей сельджукского султаната Анатолии, власть которого простиралась оттуда до Тельца и которую пришлось пересечь прямо, чтобы достичь Сирии.

Сочетание «франкской ярости» и византийских осадных машин, а также появление византийской флотилии в водах озера Асканиос, чтобы взять город с тыла, вынудили защитников Никеи сдаться. В тот самый час, когда франкская армия готовилась к последнему штурму, турецкие лидеры уступили место византийцам (26 июня 1097 г.).

Внезапно увидев развевающиеся на стенах византийские штандарты, несколько крестоносцев, такие как Раймунд де Сен-Жиль, выразили глубокое разочарование: они были разочарованы своей победой! Однако следует признать, что сдача Никеи византийцам соответствовала положениям Константинопольского соглашения. После падения Никеи крестоносцы намеревались пересечь Малую Азию по диагонали, идущей с северо-запада на юго-восток, по кратчайшему сухопутному маршруту из Проливов в Сирию (это маршрут, по которому «Восточный Экспресс» следует и сегодня).

Болезненный переход. Анатолийское плато представляет собой область сухих степей, оканчивающихся посередине соленой пустыней, где вопрос снабжения всегда был трудным. Чтобы справиться с этим, армия разделилась на два эшелона: первый продвигался с Боэмундом, его племянником Танкредом и Робертом Куртгёзом, второй – с Годфруа де Бульоном и Раймундом де Сен-Жилем.

Турки Малой Азии, сосредоточившие все свои силы под командованием своего султана, сельджука Кылыч-Арсланa, стремились воспользоваться этим разделением. Утром 1 июля до Дорили, нынешнего Эски-Шехира, они массово напали на армейский корпус Боэмунда. Внезапность атаки была такова, что Боэмунд, застигнутый врасплох на марше, успел только поспешно перегруппировать свои войска, чтобы противостоять атакам турецкой кавалерии, которая уже окружала его со всех сторон. В соответствии с тактикой своих кочевых предков, турецкие эскадрoны подошли издалека, опустошили свои колчаны, затем развернулись, уступая место другим бандам конных лучников. Напрасно франки, истребленные градом стрел, бросились в атаку, чтобы зацепить противника. Последний, избегая контакта, каждый раз уклонялся.

По его зову вожди бросились ему на помощь. Годфруа де Бульон прибыл первым только с пятьюдесятью рыцарями, остальные брабансонцы последовали за ним галопом. Почти одновременно на поле боя появились Гуго де Вермандуа, затем легат Адемар де Монтей и Раймунд де Сен-Жиль. В два часа дня все они вступили в бой. Прибытие этих франкских масс уже с тактической точки зрения изменило исход дня; но вдобавок Адемар де Монтей, уклоняющийся от линии высот, появился слева на турецком фланге.

Движение на правом фланге имитировали Годфруа де Бульон, граф Фландрии и Юго де Вермандуа, который, с этой стороны, тоже начал обходить турецкую армию с фланга. Под угрозой окружения, сокрушенные яростной атакой тяжелого христианского рыцарства, турки бежали, даже не успев укрыть богатства своего шатра. «Они бежали через перевалы, горы и равнины, а мы взяли их палатки с большой добычей, золотом и серебром, скотом и верблюдами». Битва при Дориле решила вопрос о силе на Ближнем Востоке более чем век.

Со времен Малазгерда и захвата византийского императора турецким султаном в 1071 году турецкая власть господствовала на Востоке. День 1 июля 1097 года объявил миру, что возникла новая сила, франкская сила, которая отныне будет преобладать. В этом отношении день Дорили, стирающий день Малазгерда, имеет в истории Азии такое же важное значение, как дни Граника или Арбелеса. За этим последовали два столетия европейской гегемонии в Леванте, два столетия, в течение которых турецкое наступление отступило не только до франкского завоевания Сирии и Палестины, но и до византийского завоевания в Малой Азии. Интересно, что франки и турки, военная раса Запада и военная раса Азии, научились уважать друг друга во время этой первой встречи.

Летописец Gesta Francorum дает нам реальные впечатления по этому поводу: «Мы должны признать военные качества и отвагу турок. Они думали, что пугают нас градом стрел, как они пугают арабов, армян, сирийцев и греков. Но по милости Божьей они не одолеют нас! По правде говоря, они со своей стороны признают, что никто, кроме франков и их самих, не имеет права называть себя рыцарем». После победы над людьми оставалось одержать победу над землей этой анатолийской степи, отрезанной скалистыми горами и где вода почти не появляется, кроме как в виде болот. Была середина июля, средняя жара – 26 градусов.

Перед франкской армией турки оставили выжженную пустыню. Их главной столицей после падения Никеи был город Иконий, ныне Конья. Франки планировали сделать это снова: они обнаружили, что он эвакуирован без каких-либо запасов. По крайней мере, миновав Ерегли, франки вошли в менее пустынную местность, приближаясь к могучим лесным массивам Тавра и Антитавра.

Верно, что переход ущелий посреди этих «дьявольских гор» представлял для армии трудности иного порядка. На этом этапе ее маршрута (это была середина сентября), чтобы было удобнее, она разделилась. Танкред, племянник Боэмунда, и Балдуин де Бульон, брат Годфруа де Бульона, спустились с отрядом на равнину Киликии, в то время как основная часть крестового похода обошла Антитавра на северо-востоке через горный регион Кайсарье, древняя Каппадокия. На этих двух направлениях франки нашли неожиданных союзников – армян.

К моменту завоевания Великой Армении турками в третьей четверти XI века часть армянского населения, спасаясь от мусульманского господства, отступила в сторону Каппадокии, Киликии, до области Эдессы, в Джезире, северо-восточная Сирия. Если на Киликийской равнине и в Каппадокии эта армянская иммиграция не смогла помешать стране, в свою очередь, подвергнуться турецкому господству, то энергичные армянские лидеры прочно обосновались в орлиных гнездах Tавра, а также в Мелитене, Малатья, и до Эдессы, нынешней Орфы, где чудом мастерства и доблести они сохранили, в то же время, что и христианская вера, свою политическую независимостьь.

Прибытие крестоносцев принесло этому героическому христианскому миру неожиданное облегчение. Напротив, крестовый поход должен был найти неоценимую помощь со стороны армян не только потому, что они составляли для него естественных союзников против турок – союзников, знакомых с этой страной, способных предоставить франкам первоклассные разведданные, но и потому, что все восточные христиане – армянские горцы представляли сильнейшую военную стихию.

Танкред и Балдуин по прибытии в Киликию первыми воспользовались этой помощью. Армянское население Тарса сформировало с ними разведку против турецкого гарнизона, который в панике покинул это место. Также армяне приветствовали Танкреда в Адане и открыли ему двери Мамистры, нынешней Мисси (сентябрь 1097 г.). К сожалению, он и Балдуин поссорились из-за владения Киликией, и их разногласия помешали эффективной оккупации провинции. Тем временем остальные крестоносцы