Книжные люди (ЛП) - Эшенден Джеки Страница 5

Когда Беверли уходит, наступают долгие часы дневного затишья. И снова я нахожу себя глядящим в окно, на Портабл Мэджик.

Мисс Джонс добавляет в витрину ещё несколько книг. Яркие обложки с мультяшными человечками. Она аккуратно расставляет их на низком столике рядом с чашкой, блюдцем и чайником.

Перед её витриной собирается группа подростков. Они рассматривают книги, а мисс Джонс улыбается им, затем берёт книги по одной и показывает девочкам. Они смеются, показывают пальцем, кивают.

Я смотрю на них с плохо скрываемым презрением. Какой же это абсурдный спектакль.

И когда девочки в восторге забегают в её магазин, я едва не закипаю.

Она использует свою витрину как стенд в универмаге. Как игрушечный магазин. Она воображает себя неким Гамельнским крысоловом Уичтри, заманивающим детей в свой магазин, откуда они уже не выходят.

А затем, как будто чувствуя мой взгляд, мисс Джонс выпрямляется у витрины и насмешливо отдаёт мне салют.

Мои челюсти сжимаются. Зубы скрипят.

Я поворачиваюсь к своему магазину, пытаясь вернуть привычное хладнокровие.

Это место всегда было моим убежищем, с самого детства. Отец взял управление после смерти деда, и я рос среди этих полок, разбрасывая игрушки по ковру. Здесь я научился читать, узнал о мире из страниц книг. И когда умерла мама, этот магазин стал для меня спасением. Она тоже любила это место, как и мой прадед. И именно ради неё я хочу, чтобы Блэквуд Букс жил дальше.

Он должен жить дальше.

Оставшуюся часть дня я пытаюсь сосредоточиться на бюджете фестиваля, но продолжаю замечать, как в магазин мисс Джонс заходят люди в костюмах.

Сначала я думаю, что это только дети. Но нет. Среди них есть и взрослые.

Придётся с ней поговорить, понимаю я. Придётся раз и навсегда дать понять, что я не позволю ей участвовать в фестивале. Ни напрямую, ни исподтишка.

Когда она только приехала в Уичтри, деревенские сплетни разнеслись мгновенно — и не только потому, что она правнучка первой Кейт Джонс, владевшей чайной, которая теперь стала её книжным магазином. Говорили ещё что-то про расставание, про увольнение в Лондоне. Она работала в какой-то корпорации.

Наверняка амбициозная. В корпоративном мире иначе не выжить — рано или поздно приходится идти по головам. И я ни на секунду не сомневаюсь, что она может попытаться влезть в мой фестиваль. Или сорвать его.

Поэтому, незадолго до закрытия, я выхожу из Блэквуд Букс, пересекаю улицу и направляюсь к Портабл Мэджик.

Я никогда не заходил в этот магазин и никогда не хотел. Бесит, что приходится это делать сейчас, но выбора нет. Она должна понять, что я не допущу, чтобы она украла мой фестиваль.

Я открываю дверь и сразу же оказываюсь в окружении людей, одетых как мультяшные персонажи. Или супергерои. Или герои видеоигр. Или чёрт знает кто ещё.

Мне это не нравится. Совсем.

Все громко разговаривают, невозможно сосредоточиться, и они без разбора передают друг другу комиксы и графические романы. Какой-то ребёнок выхватывает из кобуры игрушечный пистолет и «стреляет» в меня.

Я сурово на него смотрю. Он тут же переключается на друга.

— Мистер Блэквуд, — раздаётся женский голос. — Какой неожиданный визит.

Я поворачиваюсь и вижу мисс Джонс за стойкой.

На ней не её розовая юбка.

Она в серебристом комбинезоне. Обтягивающем. На бёдрах — кобуры с ножами. На поясе — чёрный тактический ремень. Я говорю себе, что это смешно, и не позволяю взгляду опуститься ниже её лица.

Она приподнимает золотистую бровь.

— Что же привело вас наконец-то пересечь порог моего магазина?

— Мне нужно с тобой поговорить, — отвечаю я.

— О? О чём же?

— О фестивале.

Её улыбка становится сладкой, почти приторной.

— Какой фестиваль? О каком ты говоришь? Ах, о том самом, в который ты меня не пригласил?

Я игнорирую творящийся вокруг цирк так же, как и её сарказм, скрещиваю руки на груди и холодно смотрю на неё. Её взгляд на секунду опускается к моей груди — интересно. И совсем не желательно. Определённо нет.

— Ты знаешь, о каком фестивале я говорю, мисс Джонс. «Весь мир — страница». Ты не была приглашена по причине — я хочу, чтобы Блэквуд Букс был единственным поставщиком книг на фестивале. Так что я здесь, чтобы ещё раз напомнить: ни ты, ни твой магазин не должны иметь к нему никакого отношения.

— Отлично, — отвечает она. — Я только что начала планировать свой фестиваль. Он будет проходить одновременно с твоим, но с другими мероприятиями и другими авторами.

Ярость накрывает меня волной — настолько сильной, что я даже не могу сразу заговорить.

— Ты не можешь, — выдавливаю я наконец. — Месяца недостаточно, чтобы организовать целый фестиваль. Даже шести месяцев едва хватило.

Она пожимает плечами.

— Вполне достаточно, если у тебя много жаждущих читателей.

— Нет, — твёрдо говорю я.

— Нет? — Теперь она поднимает обе брови. — Прости, но я что-то пропустила? В Уичтри ввели диктатуру, пока я не смотрела? Или назначили тебя книжной полицией? Кто умер и сделал тебя богом, мистер Блэквуд?

Я сжимаю челюсти так сильно, что они начинают болеть.

— Ты не можешь проводить фестиваль в то же время, что и мой, — выдавливаю я сквозь зубы. — Деревня слишком маленькая.

Она наклоняется вперёд, опираясь на стойку локтями, и смотрит на меня из-под золотистых ресниц.

— Конечно, могу. Как я уже говорила, мы обслуживаем разных читателей. Мир достаточно большой для нас обоих, и деревня — тоже.

Я не хочу признавать, насколько мой магазин пострадал. Да, в этом в основном виноват отец, но мне не нравится, как это отражается на мне, как на владельце. Я хочу, чтобы она перестала отнимать у меня клиентов, но для неё это игра. Война витрин. Интеллектуализм против мейнстрима.

Но для меня это не игра.

Это мой бизнес. Моя жизнь.

К стойке подходит кто-то ещё, и её сладкая улыбка остаётся на мне всего секунду, прежде чем она переключается на клиента — долговязого подростка с окрашенными в синий волосы и какой-то сложной шлейкой на плечах.

Её улыбка становится тёплой. Настоящей.

Он краснеет.

И меня это бесит.

Бесит, что она такая красивая. Бесит, что все её любят. Бесит, что я точно знаю, сколько времени прошло с тех пор, как женщина последний раз улыбалась мне так. Бесит, что, возможно, мне никогда так не улыбались.

Я стою, полыхая злостью, пока она болтает с мальчишкой, смеётся, поддразнивает его, пока он покупает свою стопку манги. Я должен бы уйти. В таком состоянии нельзя разговаривать с людьми. Даже с женщиной, которая мне не нравится.

Но я не ухожу.

Когда парень уходит, она с раздражением смотрит на меня.

— И что именно, мистер Блэквуд, так бесит вас в моём магазине?

— Падающие продажи, — выпаливаю я, прежде чем успеваю сдержаться.

Она моргает, словно это стало для неё шоком.

— Падающие продажи?

— Да, падающие продажи, — рявкаю я. — Что, ты думала, что до открытия твоего миленького магазинчика любителей романтики в Уичтри не существовало? Ты думала, что люди только после твоего чудесного спуска с небес вдруг начали читать триллеры и детективы? — Я сверлю её ледяным взглядом. — Эти читатели всегда были здесь. И раньше они заказывали книги в Блэквуд Букс.

Она снова моргает. Это явно новость для неё.

Постепенно её шок сменяется чем-то другим. Теперь она смотрит на меня так же холодно, как и я на неё.

— Тогда, возможно, вам стоило сделать больше, чтобы их удержать.

Удар.

Маленький ножичек, но он вонзается точно в цель.

Я напрягаюсь.

— У меня неплохой бизнес.

— Нет, неплохой, — соглашается она. — Но он не тёплый. Не гостеприимный. Вы просто принимали своих клиентов как должное. Так что не вините их, если они захотели ходить туда, где на них не смотрят свысока.

Ещё один удар.

— Я не смотрю на кого-то свысока, — говорю я. — Каждый имеет право читать то, что хочет. Но у Блэквуд Букс есть история, и эта история должна восприниматься с честью и уважением.