Извращённое чувство - Эмили Макинтайер Страница 75

быть всё равно, — говорю я. — У этого парня с тобой есть история, которой у меня никогда не будет. Моменты, которые навсегда останутся в твоей памяти, снимки, которые ты сделала, чтобы сохранить это чувство, когда начнёшь забывать, — я прижимаюсь губами к её губам, погружаясь в пытку, почти ощущая её вкус. — Все твои первые разы принадлежат ему, и это то, чего я никогда не получу. Но я этого и не хочу, — шепчу я ей в губы. — Мне не нужны твои неловкие моменты, твои неуверенные обещания и дрожащие руки. И знаешь почему?

— Нет, — выдыхает она, и её глаза наполняются слезами.

— Потому что я не люблю тебя так, как он.

Она всхлипывает, отворачивая голову. Я отпускаю её руку, не обращая внимания на то, что она пытается оттолкнуть меня. Затем крепко сжимаю её щёку, поворачивая её так, чтобы моё лицо оказалось рядом с её лицом, и касаюсь губами её подбородка.

Я прижимаю её к двери своим телом, а она то сжимает, то разжимает в кулаках ткань моей рубашки, словно не может решить, хочет ли она притянуть меня ближе или оттолкнуть.

— Моя любовь к тебе опасна.

Из ее рта вырывается тяжелый вздох, слеза скатывается с ее глаза и капает на тыльную сторону моих пальцев. Я двигаюсь, целуя ее в мокрую щеку, чтобы заглушить ее плач.

— Я убью любого, кто посмотрит на тебя. Любого, кто осмелится даже дышать слишком близко.

Её тело дрожит рядом с моим.

— Я хочу твоей крови, и твоего гнева, и твоей жестокости, и твоей похоти, — мой большой палец касается её нижней губы. — Я хочу твоих улыбок, твоих слёз и твоего наглого рта.

Она притягивает меня к себе, пока между нами не остаётся свободного пространства. Её грудь касается моей с каждым судорожным выдохом.

— Я хочу проникнуть в твою грудную клетку и держать твоё сердце в своих руках, чтобы убедиться, что оно бьётся только для меня, — хрипло говорю я. — Но я не хочу твои первые разы, Ясмин. Я хочу все последующие.

Она плачет, её руки тянутся ко мне, словно она не может придвинуться достаточно близко, но я сопротивляюсь, вырываясь из ее объятий. Я поднимаю другую руку и обхватываю ее лицо, чтобы убедиться, что она смотрит мне в глаза.

— Ты ангел, Gattina. И я сломаю тебе крылья, только чтобы ты была рядом со мной. Так что сделай одолжение нам обоим и оставь. Блять. Меня.

Тогда я отпускаю ее, но прежде чем успеваю пошевелиться, она оказывается на мне, ее губы впиваются в мои, ее конечности обвиваются вокруг меня, и она прыгает в мои объятия. Она кусает, сосет и облизывает, и я отвечаю ей тем же, потому что после всего, что я только что сказал, после того, как я вырвал себе сердце и истек кровью у ее ног, она всё ещё здесь.

И у меня больше нет сил бороться с этим.

— Перестань указывать мне, что делать, — требует она между поцелуями.

Я улыбаюсь ей в губы, мои руки сжимают ее задницу, чтобы крепче прижать к себе, в то время как она отрывает свои губы и облизывает мой подбородок, а затем впивается зубами в кожу моей шеи. Я стону, мой член пульсирует.

— Ты думаешь, я не такая же? — спрашивает она, уткнувшись в мою кожу.

Отстранившись, она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, и она так чертовски красива, что у меня перехватывает дыхание.

— Я тоже хочу твоего смеха, твоих слез и твоих улыбок, — она проводит пальцем по моим губам. — Хочу твои задумчивые взгляды, твою испорченную мораль и твою отвратительную потребность всегда указывать мне, что делать.

Мое тело согревается, кровь течет так быстро, что кажется, сердце вот-вот выскочит из груди.

Она смотрит мне в глаза, обхватив мой подбородок обеими руками, ее ноги все еще обвиты вокруг моей талии.

— Я люблю тебя, Джулиан Фарачи. И я сама сожгла бы этот мир дотла, если бы это означало, что я смогу удержать тебя рядом с собой.

Что-то раскалывается у меня в груди, разливаясь по моим внутренностям, как бурлящая вода, сметая все, что когда-либо имело значение, кроме неё.

Я разворачиваю нас и швыряю ее на кровать, неуклюже срывая с нее одежду, не в силах сосредоточиться ни на чем, кроме бушующей во мне потребности, пульсирующей в такт биению моего сердца. Мне нужно взять её, овладеть ею, заявить на неё свои права. Мои пальцы впиваются в ее бока и скользят вверх по ее телу, срывая пижаму с ее гибкого тела.

Её соски — как маленькие камешки, и они, блять, идеальны. Мне нужно немедленно взять их в рот, поэтому я наклоняюсь и посасываю один из них губами, обводя языком вокруг бугорка и прикусывая его, потому что хочу услышать, как она стонет.

Она реагирует прекрасно: её спина выгибается, а руки взлетают к моему затылку, сильнее прижимая меня к своей коже. Мой член пульсирует, и предэакулят стекает с головки, пропитывая мои боксеры.

Моя рука скользит по её груди, оставляя на коже узоры, а затем опускается к краю её спортивных штанов. Я тяну за ткань, и она мягко соскальзывает вниз по её ногам. Мой рот продолжает ласкать её грудь, не сбиваясь с ритма.

Она приподнимает бёдра, и я стягиваю с неё нижнее бельё, отбрасывая его куда-то за спину. Мне нужно видеть её обнажённой, распростертой передо мной, как подношение.

Потому что именно им она и является. Именно это она и делает.

Преподносит себя мне.

Наконец, я отпускаю её сосок и отстраняюсь. Вырываюсь из её объятий, сажусь на пятки и смотрю на неё сверху вниз.

Я ощущал ее сладкое влагалище у себя во рту и ее вкус на языке, но я впервые вижу ее полностью обнаженной.

Она так прекрасна, что это причиняет боль.

— Джулиан, — умоляет она, ёрзая на кровати. Её взгляд тяжелый.

— Не мешай мне смотреть на свою жену, — тихо говорю я, расстёгивая ремень и приспуская штаны. Мой член выскакивает наружу, твёрдый и ноющий.

Я протягиваю руку вниз и сжимаю его, он дергается в моей ладони, когда я представляю, как он будет скользить между её ног и погружаться в неё.

— Мне нравится, когда ты так меня называешь, — говорит она, прикусывая нижнюю губу.

Я ухмыляюсь и, придвинувшись ближе, раздвигаю её ноги ещё шире. Затем протягиваю свободную руку и беру её за подбородок, пока она не отпускает свою губу.

— Не порть эти прекрасные губы, amore mio, —