Босс для Белоснежки - Алёна Амурская Страница 5

Уж не знаю почему, но в этот момент я ощущаю себя стоящей перед проницательным экзаментатором, который подавляет мою волю властной всезнающей аурой. И от его вердикта зависит вся моя дальнейшая судьба. Словно… если он составит о тебе какое-то мнение, то больше его уже не поменяет. Никогда.

— Странно, — раздается наконец его глубокий низкий голос. — Вы и правда сочувствуете.

— А что в этом странного? — теряюсь я. — Сочувствовать людям… это нормально.

— Нормально, — соглашается он. — Но чужие люди обычно это делают из формальной вежливости. Чтобы избавиться от дискомфорта. Настоящей искренности там не больше, чем в красивой распечатанной открытке с пожеланиями здоровья и долголетия.

Я теряюсь еще больше.

Даже не знаю, как реагировать на… не знаю… вероятно, комплимент? Никто из мужчин до этого момента никогда не хвалил меня за такие обыденные вещи. Ни за искренность, ни за сочувствие.

— Э-э… понятно, — блею в итоге в приступе острого смущения. — Спасибо за то, что поделились личным. И-и… вы правы, Андрей. Теперь я это поняла. Если сравнить мои проблемы с вашей ситуацией, то ничего страшного у меня не происходит. Всё в жизни решаемо, было бы здоровье… — и тут же, испугавшись, что своим сравнением могла усугубить его печаль, быстро добавляю: — Желаю вашей маме выздоровления! Тоже искренне!

Андрей снисходительно, но как-то по-доброму усмехается.

— Принято. А хотите, чтобы вам стало еще легче?

— Не откажусь, — чуть виновато улыбаюсь я.

— Радуйтесь своей судьбе. У вас рядом есть дети, которых вы любите. У вас есть за плечами опыт семейной жизни. Вы стоите на развилке решения, как извлечь из него полезный урок и научиться самоуважению. Это тоже просто отлично. Мне же в жизни ничего подобного не светит… скорее всего.

Он сообщает это с таким философским равнодушием, что у меня рот приоткрывается от недоумения.

— Почему не светит?

Ответ поражает меня до глубины души.

— Потому что моё лицо изуродовано. В той самой аварии, от которой пострадала моя мать. И оно неприятно шокирует каждую женщину, которую я встречаю. Пусть даже на какую-то долю секунды, но шокирует.

Вот оно как! Поразительно, какими точными оказались мои недавние размышления насчет того, как часто красота голоса сочетается с малопривлекательной физиономией…

Мне становится немного стыдно за свои мысли.

— Это нормальная реакция любого человека на… необычность чужой внешности, — замечаю неловко. — К этому просто надо привыкнуть и разглядеть человека поближе, чтобы он понравился.

— Я знаю. У меня нет недостатка в женском внимании, если вы об этом. Но когда уродство перестает казаться женщине уродством, для меня уже слишком поздно.

— Почему?

— Все слышали о любви с первого взгляда, — туманно поясняет он. — А как насчет отвращения?

— В смысле? — не понимаю я. — Вы же только что сказали, что у вас не было недостатка в женщинах…

— Я не о них, а о себе. Это я перестаю видеть в них потенциальную спутницу жизни. Строить серьезные отношения с женщинами, которых ужаснул мой рубец на лице… похоже на мазохизм, как по мне. Но это к лучшему, — Андрей пожимает плечами с безразличием человека, давным-давно смирившегося со своей судьбой. — Семейная жизнь не для таких одиночек, как я.

Я смотрю на него завороженно, уже не обращая внимания на темноту.

Каждое слово в этом интереснейшем разговоре действует на меня необычно освежающе. Каждая фраза бодрит, волнует и ранит… И такое чувство, будто у меня только что открылись глаза на всю мою глупую закомплексованную жизнь с совершенно новой стороны.

Хочется узнать об этом мужественном человеке еще больше. Узнать его поближе. Понять всю его глубину…

Но, увы, в его кармане начинает трезвонить мобильный телефон.

— Врач вызывает, — поясняет Андрей. — Мне пора.

— Понимаю. Хороших вам новостей, — вздыхаю я с острым сожалением.

— А вам — успешного развода.

Я смотрю вслед его уходящей фигуре с бессознательным чувством потери долгие несколько секунд. Затем поднимаюсь со скамейки, расправляю плечи и решительно направляюсь на автобусную остановку.

Завтра подам документы на развод, займусь всеми вопросами переезда и отберу у неверного мужа Женьку, которого он недостоин. Справки из травмпункта будет достаточно для его сговорчивости. Думаю, Колька достаточно туп, чтобы поверить в реальность этой угрозы.

…Жаль только, что я так и не узнала, как выглядит мой изуродованный незнакомец.

Глава 5. Бывший муж и другие неприятности

Два года спустя

— Лизок, э-э! Ли-и-из, ты дома?

Сутулую спину своего бывшего мужа я вижу издалека еще на повороте от мини-рынка.

Пошатываясь, Колька топчется перед катиткой моего дома и вытягивает шею над забором. Вид у него какой-то неприкаянный. Как и на прошлой неделе, когда он притащился ко мне в гости под сомнительным предлогом — желания “навестить родных сыновей”.

— Блин, опять твой бывший приперся, — ворчит моя сестра Маша и, прикусив язык, косится на пятилетнего Павлика. Тот беспечно топает рядом, полностью поглощенный разглядыванием луж в поиске дождевых червяков. Она предусмотрительно приглушает голос: — Лиз, давай огородами зайдем, а..?

Я приостанавливаюсь и пристально смотрю на унылого помятого мужика в мешковатой куртке, в которого превратился некогда “прекрасный принц” моего прошлого. Потом вздыхаю.

— Нет, Маш. Я не буду от него бегать. А вот вы с Павликом идите в обход, на всякий случай. Вдруг Коля опять напился, мало ли.

— А если приставать будет? — тревожится Маша.

— Не посмеет. Он моего Гришку боится. В прошлом году тоже пьяный ко мне заявился, а потом с синяками еле ноги унёс. Такое не забывается.

Лицо моей сестры проясняется.

— Да уж, куда ему против твоего Гришки! — хихикает она. — Вот кто настоящий качественный мужик… в отличие от некоторых!

Гришка — это мой домашний питомец. Здоровенный белый гусак. Характер у него боевой и очень собственнический — терпеть не может чужаков. Сразу бросается в атаку, шипит и кусается. Так что по сути он прекрасно выполняет функцию сторожевой собаки… которой, кстати, у меня нет и никогда не было из-за аллергии на собачью шерсть.

Купила я этого гуся уже после развода и вырастила сама. У меня тогда начались большие проблемы с деньгами — да такие серьезные, что пришлось продать родительскую комнату в коммуналке и переехать в старенький ветхий дом, доставшийся нам с сестрой после родителей. Те ушли рано, по самой нелепой и грустной причине. Угорели в бане по-черному, напившись под Новый год. Ту баню потом я снесла по понятным причинам.

Машка, как поклонница городской жизни и отдельного личного пространства, тогда уже студенткой была, подрабатывала на рынке выходного дня продажей домашней выпечки и жила в съемной