Измена. Ты нас променял (СИ) - Барских Оксана Страница 24

– То есть кто-то у тебя всё же есть, верно?

Конечно, часть меня желала сказать да, чтобы он не просто от меня отстал, но и почувствовал ту боль, которую чувствовала я когда-то. Но благоразумие во мне было сильнее. Я видела, что ему не безразлична моя личная жизнь, и не хотела, чтобы он вставлял мне палки в колеса и портил жизнь. Это сейчас он пошел на уступки из-за пистолета, а что может сделать, если решит, что, не успели мы развестись, как я нашла себе нового мужчину, я не знала и знать не хотела.

– Нет, Давид. Я в отличие от тебя имею уважение к институту брака и быть проституткой, падкой на мужскую привлекательность, не собираюсь. И уж поверь, когда я найду мужчину, которого я буду уважать, то твоего мнения спрашивать не стану.

– Ты сейчас меня так завуалировано назвала проститутом?

На скулах его заиграли желваки, а глаза бешено засверкали. Я явно вывела его из себя, и это принесло мне удовольствие.

– Так, дети, успокойтесь. Вы сейчас договоритесь до того, что не сможете помириться. Мы же все понимаем, что только что вы совершили ошибку. Я еще с вашего подросткового возраста говорила, что вам суждено быть вместе, так зачем вы сейчас всё портите из-за какой-то Ольги?

– Жанна Игнатьевна, хватит.

Я хотела произнести словцо покрепче, но сдержалась, вспомнив, наконец, что когда-то она была педагогом. Как она любила повторять, педагогов бывших не бывает.

– А с чего ты, тетя, взяла, что мы что-то портим? Наоборот, сегодня лучший день в нашей жизни. Мы, наконец, сделали то, что давно нужно было сделать, – вдруг резко произнес Давид.

Судя по его взгляду, он принял какое-то решение, и я вся задрожала внутри, стараясь внешне этого не показывать. Отчего-то казалось, что сейчас он скажет то, что мне совершенно не понравится, но и повлиять как-то на его решение и слова я уже не могла. Так что просто молча наблюдала за тем, как разворачиваются события.

– О чем ты, мой мальчик, ты же буквально утром говорил, что…

Жанна Игнатьевна явно растерялась, но Давид не дал ей договорить то, что она хотела.

– А я был не в себе, тетя, поэтому не нужно было слушать то, что я говорил тебе утром, забудь об этом. Сейчас я свободный человек и принимаю решение в твердом уме и здравой памяти. Не печалься о моем разводе, это уже не важно. Я решил, что женюсь на матери своего ребенка, так что вскоре в моем доме появится новая законная хозяйка, которая давно должна была там воцариться.

– На матери своего ребенка? Я правильно тебя понимаю, что ты решил взять в жены эту Ольгу-вертихвостку? Мальчик мой, ты вообще в своем уме? Может, ты перегрелся на солнце? Дай я потрогаю твой лоб.

Жанна Игнатьевна вся всполошилась и приподнялась на носочки, касаясь лица Давида, а вот я оцепенела и смотрела на Давида во все глаза. При этом он не отрывал свой взгляд от меня.

Меня не покидало чувства, что он бросал мне вызов, словно хотел, чтобы я отговорила его от этого опрометчивого шага и вернулась к нему. Но это всё были мои фантазии. Я слишком хорошо его знала и видела, что решение он принял, и уже от него не отступится.

– Совет вам да любовь. Уж простите, подарок не пришлю, – съязвила я, а затем ощутила, как по позвоночнику прошла дрожь. Кто-то подкрался ко мне сзади, и я даже знала, кто.

– Спасибо за пожелания, дорогая сестра. Я очень рада, что ты одобряешь наш брак, ведь мы с Давидом будем полноценной семьей, и мне не хотелось бы, чтобы у тебя остались негативные впечатления после всей этой ситуации.

Голос сестры Ольги вымораживал и заставлял меня холодеть. Мне много что хотелось сказать ей, даже оскорбить и дать пощечину за это лицемерие, ведь я видела, что она лишь играет на публику, хочет выслужиться перед Жанной Игнатьевной, поэтому из ее уст и льется вся эта патока.

– Да неужели? – не выдержала я и презрительно ухмыльнулась.

– Конечно, тем более, что ты моя сестра и тетя Данила. Мы родственники, как никак, а это на всю жизнь.

У меня едва не скрипели зубы, настолько сильно я желала ими вцепиться в Ольгу. Она слишком сильно заигралась в доброту и понимание, но я четко осознавала, что делала она это специально, чтобы меня разозлить и вывести из себя.

Я всегда была девушкой спокойной и уравновешенной, но бывали моменты, когда меня доводили, и тогда я превращалась в настоящую мегеру. Видимо, она хотела, чтобы Давид увидел мое истинное лицо, как она думала. Вот только я не дам ей такого удовольствия и не покажу того, чего она хочет. Продемонстрирую чистое хладнокровие. Пусть она подавится своим ядом и подавится собственной злобой.

– Что за чушь ты несешь, девочка? Давид, скажи, что всё это розыгрыш. Ты же не можешь на ней жениться, она совершенно не соответствует твоему статусу. Не нашего круга человек.

Жанна Игнатьевна явно была в панике, даже не могла скрыть выражение своего лица, хотя раньше она была как раз-таки образцом хладнокровия, и я всегда считала, что в таких случаях нужно брать с нее пример. Но, видимо, она была в таком потрясении, что забыла о всех своих напутствиях, которые всегда давала мне, и даже не могла контролировать себя сейчас.

В этот момент я посмотрела на Ольгу и успела заметить, как она напыжилась, и ее перекосило от гнева, когда она услышала слова Жанны.

– Я своих слов обратно не забираю, тетя. Если я сказал, что женюсь на Ольге, значит, женюсь. В конце концов, у нас общий ребенок. Он станет моим полноценным единственным наследником, и будет правильно, если я буду женат на его матери. Скоро он пойдет в школу, и другие дети начнут задавать вопросы. Я не хочу, чтобы ему приходилось краснеть, в этом Ольга права.

Я хмыкнула, услышав в этой фразе всю предысторию их разговора. Видимо, она настолько сильно хотела его себе забрать, что пыталась воздействовать на него через сына Данила, намекая, что он будет страдать, если они с Давидом не будут женаты.

Вот только я была уверена, что Давиду вообще совершенно на это плевать, и он бы никогда не пошел на такой шаг, если бы не наш развод.

Если бы я его простила, то, скорее всего, он бы выполнил условие, которое сам же и выдвинул, и никогда больше не общался бы с Ольгой наедине. Вот только я слишком уважала себя, чтобы пойти на подобное и наступить себе на горло.

В это время Жанна Игнатьевна хватала ртом воздух и держалась рукой за грудную клетку, словно у нее сейчас вот-вот будет инфаркт.

– Ты же шутишь, Давид? Ты и так усыновил ребенка, он на твоем имени. От тебя этой хабалке нужны только деньги. Неужели ты хочешь, чтобы она отняла весь твой оставшийся бизнес? Помяни мое слово, не успеешь оглянуться, как она обдерет тебя до липки и предаст в любой момент твоим конкурентам.

Всё это время Давид молчал, но на скулах жестко двигались желваки, но смотрел он при этом лишь на меня, словно пытался считать все мои эмоции и реакции.

– Ты знаешь, тетя, ты ищешь предателей совсем не там. Уж кто мог бы и слить меня конкурентом и наверняка это сделает, так это твоя разлюбезная любимая бывшая невестка Алевтина. Не так ли?

Если бы я не была готова к этому вопросу, то отвела бы стыдливо взгляд. Но я не считала себя виноватой и лишь удивилась тому, что он уже был в курсе того, что я разговаривала с несколькими бизнесменами, которые хотели перекупить часть нашего с Давидом бизнеса. Я больше не хотела иметь никаких дел с ним и собиралась продать свою половину предприятия. Конечно, по закону я должна предложить эту долю сначала ему, но я была прекрасно в курсе его финансов и знала, что таких денег наличными у него сейчас нет. И мне это на руку.

– Что за глупости ты несешь, Давид? – вспылила его тетя, но ему было всё равно.

Его не волновала ее бурная реакция. Он явно хотел лишь уязвить меня. Заставить почувствовать себя ничтожеством.

Ольга сильнее прижалась к нему, словно желала стать к нему еще ближе и продемонстрировать нам, насколько он к ней серьезен.

– Не глупости, Жанна Игнатьевна. Я продаю свою часть бизнеса.

– Но как же… Вы же с Давидом выстраивали свое детище с нуля…