Охота на Трясогузку - Алиса Перова Страница 22

— А ты куда? — это Алина.

— Саш, постой! — а это мой бывший где-то в конце коридора.

Но дверцы лифта уже отрезают от меня изумлённую физиономию Алины и очередной окрик Вадима: «Аленький!»

Вот же придурок! Всю конспирацию обосрал.

На улице снова метёт, и я, прикрывая ладонями глаза, бегу к ожидающему меня броневику Горского. Запрыгнув в салон, я обнимаю Гора за шею, целую и ловлю себя на мысли, что, наверное, впервые встречаю его так пылко.

— А ты чего такая… — начинает он, но до конца так и не озвучивает свой вопрос, потому что мы оба слышим:

— Сашка!

— Понятно, — цедит Горский, а я оглядываюсь.

Вадим в пиджаке нараспашку и перекошенном галстуке сбегает по ступенькам крыльца и останавливается в тот момент, когда наша машина трогается с места. А я продолжаю смотреть, не в силах оторвать от него взгляд. Мой восхитительно небрежный бывший муж… как же идёт ему этот пиджак… и галстук на плече… и взъерошенные чёрные волосы… и даже эта метель. И моё латанное-перелатанное сердце рвётся туда, Ему навстречу. Такое непослушное, отчаянное и глупое сердце. Мне ни за что не собрать его вновь.

«Ненавижу!» — шепчу и зажмуриваюсь, чтобы не видеть боли в глазах Рябинина и не верить в то, что он способен это чувствовать. Так и сижу с закрытыми глазами, не осмеливаясь повернуться лицом к Гору. Всё это нечестно по отношению к нему. Да и к себе самой. Не жизнь, а сплошной театр абсурда. Похоже, мой диагноз ещё печальнее, чем мамин. Та хоть знает, чего хочет.

Гор молча ведёт машину, и я тоже молчу, скосив глаза на его руки. Такие ухоженные, изящные, с длинными пальцами и аккуратными ногтями, эти кисти совсем не выглядят мужскими — это бесит. Но я знаю, сколько силы в этих руках — и это заводит. С Гором у меня так всегда — сплошные противоречия.

— А куда мы едем? — спрашиваю, когда тишина в салоне начинает меня тяготить.

Вообще-то «едем» — это громко сказано, поскольку от «Воронцовскснаба» мы отдалились метров на сто, и торчим в пробке, зажатые со всех сторон транспортом.

— Ты ведь хотела увидеть мой подарок? В ту сторону мы и стоим.

— Я хотела увидеть тебя, — теперь я смотрю ему прямо в глаза, чтобы он не сомневался в моей искренности.

Остаётся самой в это поверить. Хотя на подарок мне сейчас мне и правда плевать, я просто нашла предлог сбежать от Рябинина.

Встретив мой взгляд, Гор криво усмехается, но не комментирует. Рядом с ним тоже невыносимо.

— А нам далеко ехать?

— Как повезёт, — Гор кивает на дорожный затык. — Но пешком идти минут пять.

— Так, может, лучше пешком? — предлагаю я, несмотря на злую погоду. Уж лучше плохо идти по холоду, чем сидеть в тепле и в таком напряжении.

И, согласно кивнув, Гор направляет машину к тротуару.

По моим соображениям в пятиминутной близости от нас как раз находится автосалон «Mercedes-Benz». И я уже настолько уверилась в том, что мы направляемся за машиной, что когда Гор двинулся в противоположную сторону, едва не ляпнула, что автосалон не там, но вовремя прикусила язык.

Новая догадка настигла меня внезапно и ошеломила.

Но реальность — сразила наповал!..

Огромная квартира-студия на двадцать пятом этаже элитной новостройки! Панорамное остекление, просторная терраса, обалденный вид на водохранилище! Мебели здесь нет, только строгая отделка в серо-белых тонах, а ещё хромированный шест, подпирающий высоченный потолок. И вот это всё мне в подарок⁈.

Я настолько ошарашена, что даже не в состоянии почувствовать радость. Неверие и ожидание подвоха — вот, что я чувствую.

— Неужели не нравится? — усмехается Гор. — Бонусом ещё прилагается место в подземном паркинге.

Ох, это уже чересчур.

— Это… мне?.. — спрашиваю шёпотом, водя ладонью по прохладному шесту.

— Да, Саша, теперь это всё твоё. Я подумал, что иногда тебе необходимо тихое убежище, а здесь отличная шумоизоляция и крепкая дверь.

— А если… — в горле пересыхает, и мой голос кажется совсем больным. — Если мне захочется спрятаться от тебя?

— Это место вполне подойдёт, — невозмутимо отвечает Гор и делает несколько шагов ко мне. — Здесь я больше не появлюсь, не бойся.

А приблизившись, он резко разворачивает меня к себе спиной, толкается пахом в ягодицы и давит рукой на поясницу, заставляя прогнуться.

«Вот и настал час расплаты», — думаю я, вцепляясь ладонями в шест.

Гор вздёргивает моё узкое платье вверх с таким остервенением, что слышен треск ткани. В следующий миг колготки вместе с трусиками слетают вниз, застряв на сапогах, а Гор больно сжимает пальцами мои бёдра и коленом расталкивает мои подрагивающие ноги. С шубой на голове, возбуждённая и испуганная, я послушно раздвигаю ноги шире и замираю в ожидании, когда Горский забьёт в меня свой гигантский кол.

Секунда… вторая…

Я уже физически ощущаю, как под пальцами Гора на моих бёдрах наливаются синяки. И когда его правая рука меня отпускает, чтобы помочь члену взять разбег, я стискиваю зубы и невольно сжимаю промежность. А в следующий миг моя задница вспыхивает огнём от болезненного шлепка. Я взвизгиваю и подпрыгиваю, но Гор снова ловит меня за бёдра и крепко фиксирует.

— Не дёргайся, Саша, и запомни — в следующий раз, когда тебе вздумается мне позвонить, убедись, что действительно хочешь видеть именно меня. Ты поняла?

Урод! Я едва держусь, чтобы не разреветься от обиды и боли, и молча пытаюсь вырваться.

— Ты меня поняла, я спрашиваю? — Гор сжимает меня ещё крепче.

— Да-а-а! — ору во всю глотку. — Да! Да! Да, сукин ты сын!

И то же самое место обжигает новый шлепок. Слёзы брызжут из моих глаз, и я, ощутив, что хватка ослабла, падаю на колени.

— Никогда не называй мою мать сукой, — тихо говорит Гор и отступает в сторону.

* * *

— Ненавижу тебя, урод! Ненавижу! — ору, глотая слёзы, и никак не могу подняться, барахтаясь в путах собственных шмоток. — Подавись ты своими подарками, мудак, они мне на хер не нужны.

— Ещё как нужны, — спокойным тоном возражает Гор и снова делает шаг ко мне.

— Не подходи ко мне, сволочь, не трогай меня! — я отползаю, полируя голой задницей пол, и безуспешно пытаюсь натянуть трусы.

— Дура ты, Сашка, — Гор подхватывает меня под мышки и, рывком поставив на ноги, прижимает к себе. — Такая дура.

— Пусти! — я вырываюсь и пытаюсь молотить кулаками по ненавистному