Возложение (ЛП) - Карделло Рут Страница 16

Он сказал, что на этот раз не уйдет, как будто у него есть возможность остаться со мной. Где? Здесь, в моей квартире? На моем диване? В моей постели?

Он уже был в моей постели. Если я буду до конца честна сама с собой, я уже испытывала оргазм, когда он был на мне, так что…

Боже мой. Если у нас с ним все получится, я никогда не смогу никому смотреть в глаза при вопросе, как мы познакомились. Нет, все наши отношения… дружба… общение с ложкой… что бы это ни было, черт возьми, будут основаны на лжи, которую я сочиню, чтобы люди не реагировали так, как я на Мерседес, когда она впервые сказала, что Хью — вилка.

Мне не следовало судить ее так строго. Я помню все случаи, когда родители меня не слушали и отвергали. Меня беспокоит, что, возможно, я заставляла Мерседес чувствовать то же самое.

Следует извиниться, но прямо сейчас есть более неотложные дела.

Хью и Мерседес кажутся счастливыми, но задумывались ли они о том, какой опасности могут подвергаться? Если Хью и Джек были частью правительственного эксперимента, держу пари, то, что произошло на том торжественном ужине, было преднамеренным. Кто-то пытался прекратить проект навсегда. Правительство США? Другая страна?

Восьмидесяти лет достаточно для того, чтобы часть угрозы исчезла, но правительство? Нет, у них долгая память и устойчивые планы.

Мы с друзьями не были осторожны, исследуя проект «Чернильница». Никто из нас не думал, что для этого есть причина. Вторая мировая война была так давно. Нужно сказать, чтобы они перестали копаться в этом, пока мы не узнаем, с кем имеем дело.

У них возникнут вопросы.

Что я могу им сказать? В любом фильме, когда кто-то обращается к другу с чем-то подобным, это всегда заканчивается предательством, которое подвергает всех риску.

До сих пор я заботилась только о себе. На какую работу следует пойти? Кому я хочу угодить? Что делает меня счастливой?

Теперь мне нужно знать, кому я могу доверять.

У меня есть круг друзей, которые мне действительно нравятся, но насколько хорошо я их знаю на самом деле? Мы встречались в разных учебных группах колледжа. Мы были пьяны, трезвы, испытывали стресс, замешательство, вдохновлялись, развлекались… но как бы кто-нибудь из них отреагировал на опасность? Понятия не имею.

Хотелось бы думать, что мы с Эшли крепко связаны и защищали бы друг друга, но потенциально вляпаться в какую-нибудь правительственную тайну — это совсем не то, что отбиваться от ухмыляющегося незнакомца.

Ничто из того, что Мерседес рассказала о проекте «Чернильница» во время войны, не потрясло меня. Передача немецких ученых и их семей Соединенным Штатам была просто еще одной деталью для учебников истории — пока я не увидела ужас в глазах Джека, когда он узнал, каков был результат этого действия.

Теперь я не знаю, что делать… и есть ли кто-нибудь, к кому можно обратиться за советом. Что сделает правительство, если узнает, что Джек и его подразделение не погибли?

Я снова чувствую себя одинокой и напуганной, и я ненавижу это.

Я не хочу знать этот секрет. Нести ответственность.

Я не герой.

Я просто женщина, пытающаяся быть сильной и храброй в мире, полном вещей, с которыми я понятия не имею, как бороться.

— Ты тяжело дышишь? — спрашивает Мерседес, присоединяясь ко мне на диване. — Потому что ты выглядишь так, словно вот-вот упадешь в обморок.

— Я никогда даже не держала в руках оружия, — заявляю я.

— Хорошо.

Мой желудок нервно сжимается.

— Тебе следовало попросить кого-нибудь другого вернуть Джека.

Хью подходит и встает перед нами. Выражение его лица трудно прочесть.

— Джеку нужно, чтобы ты была сильной, Шерил. Нам всем нужно. Я не знаю, что у тебя на уме, и чего ты боишься, но жизни дюжины мужчин зависят от того, будешь ли ты держать себя в руках.

— Это несправедливо, Хью. И это слишком большое давление на нее, — мягко говорит Мерседес.

Выражение лица Хью становится напряженным.

— Из всех в подразделении Джек — тот, кому я доверяю больше всего. Кроме того, он примерно в сто раз сильнее меня. Мы не знаем, что произойдет, когда попытаемся разбудить остальных, но с ним рядом… Я уверен, мы справимся с любой неприятностью.

Мерседес встает и берет руку Хью обеими руками.

— Я думала, ты рад, что твои друзья возвращаются.

— Не рад, — он притягивает ее к себе и берет за подбородок. Наши взгляды встречаются поверх ее головы. — Полон решимости. «Никто не остается в стороне. Мы выстоим и победим или падем и умрем вместе». Пообещав это друг другу, мы превратились из отряда солдат в братьев.

Я складываю руки на коленях.

— Но?

— Не у всех нас одинаковое определение долга и чести.

Мой рот округляется.

— О.

Это нехорошо.

Он продолжает.

— Люди последовали за мной, потому что верили — я знаю, как справиться с проблемами. Они доверяли Джеку, потому что он мог не только вытащить нас живыми, но и не дать наброситься друг на друга. Он хороший человек и непревзойденный солдат. Он не может вернуться в ложку. Ты должна помочь нам удержать его здесь.

Меня пронзает страх. Эти люди герои войны, преступники или что-то среднее? Кто-то думал, что они слишком опасны, чтобы вернуться на свободу после Второй мировой? Так ли это?

— О чем ты просишь меня?

— Он уже запутался, не добавляй масла в огонь, — он бросает взгляд на женщину в своих объятиях. — Мерседес была моей опорой. Когда ничто другое не имело смысла, мы шли дальше. Джек видит смысл в тебе. Не лишай его этого.

Я медленно качаю головой.

— Он заслуживает знать, что у него есть выбор.

— Не тебе решать, чего каждый из нас заслуживает, а чего нет. Джеку нужен кто-то, кто покажет ему, как жить в этот период времени. Нам нужен кто-то, кому мы можем доверять. Это будешь ты или нет?

Вопрос Хью повисает в воздухе.

Голос Джека звучит глубоко и спокойно.

— Хватит, Хью. Шерил нам ничего не должна.

Я вскакиваю на ноги и поворачиваюсь лицом к Джеку. От того, как он смотрит на меня, словно готов защищать даже от своего друга, у меня подкашиваются колени.

Позади меня Мерседес говорит:

— Он прав, Хью. Я знаю, как много поставлено на карту, но у них может быть или не быть того, что есть у нас. Ты не можешь приказать им влюбиться.

Джек производил поразительное впечатление в своей униформе, но синяя хлопковая футболка обтягивает его выпуклые мышцы самым греховно-декадентским образом. Взгляд опускается ниже, и у меня перехватывает дыхание, когда я впитываю в себя его мощные бедра и выпуклость между ними. Все это может быть моим…

Не сводя с меня глаз, Джек спрашивает:

— Хью, у нас есть способ оставаться на связи?

— Да. Мы купили тебе мобильный телефон. В него уже забит мой номер. Хочешь, я покажу, как им пользоваться?

— В этом нет необходимости.

— Хорошо, — Хью указал на сумку, стоявшую у двери. — Мы сделали для тебя удостоверение личности. Теперь тебя зовут Джек Мендон. Телефон в этой сумке. Бумажник тоже. В бумажнике ты найдешь удостоверение, бумажные деньги, а также пластиковую карточку, которой сможешь расплачиваться. Я положил на счет пятьсот долларов.

Глаза Джека на мгновение расширяются.

— Это большие деньги.

— Больше нет. Уверен, что не хочешь, чтобы я остался и объяснил тебе несколько вещей?

— Нет, Шерил научит меня.

Я современная женщина, которая хочет возразить, что мужчина должен сначала спросить меня, хочу ли я это сделать, но твердость его тона заводит.

Приковав меня к месту своими потрясающими глазами, Джек говорит:

— Нам с ней нужно кое-что уладить. Я свяжусь с тобой, когда ситуация стабилизируется.

— Уладить? — повторяю я чуть громче шепота. Что это значило?

Мерседес подбегает ко мне и обнимает.

— Позвони, если тебе что-нибудь понадобится.

Это мило, и я благодарю ее, но не могу оторвать взгляда от Джека.

Слышно, как открывается и закрывается дверь квартиры, когда Хью и Мерседес уходят, и мы остаемся одни.