Финишная черта - Мари Милас Страница 15

– Это моя работа. – Она тяжело вздыхает, а я просто киваю, потому что больше нечего сказать. 

Мне всегда кажется, что все вокруг работают больше, чем я. Что я совсем бесполезен. Черт, за меня даже стирают носки, потом гладят и аккуратно складывают по цветам в отдельный отсек гардероба. И хотя я привык к такому укладу – ведь живу так с рождения – это не отменяет того, что мне хочется сделать хоть что-то самому.

Принести пользу. 

– У вас есть бордовые каллы? 

Это единственный магазин в Бристоле, где они продаются круглый год. 

– Да. 

– Мне нужны все, что у вас есть. 

Глаза девушки расширяются до размера монет, которые она пересчитывает в кассе. Ошеломленно кивнув, продавщица начинает собирать букет. 

– Вашей жене повезло. – Ее взгляд скользит на фамильное кольцо на моем безымянном пальце.

– Это для моей бабушки. – Я оплачиваю покупку картой и достаю из бумажника щедрые чаевые. – Если сегодня вы обещаете не таскать мешки с землей, то эти деньги ваши.

Я, конечно, лукавлю – они в любом случае ее. Но мне хочется, чтобы у этой девушки был повод немного отдохнуть.

Ведь я, кажется, отдыхаю всю жизнь. 

Она закашливается, но кивает. 

– Да. Возможно, даже закроюсь пораньше. 

– Договорились, тогда хорошего вечера. Говорят, сегодня вышел новый фильм от Нетфликс, купите себе вредной еды. 

Ведь мне сегодня она точно не светит. 

Я выхожу из магазина с букетом в руках, а за мной следует мечтательный вздох со звонким и радостным: 

– Спасибо! 

Я улыбаюсь, ведь на секунду мне кажется, что этот день не такой уж и бесполезный. 

Вся радость мгновенно улетучивается, когда по ту сторону дороги мой взгляд цепляется за нечто, от чего волосы на затылке встают дыбом.

Сестру моей лучшей подруги грубо выталкивают из здания, где, насколько мне известно, находится казино и стрип-клуб.

Какого. Хрена?

Я не видел Аврору много лет, но слишком хорошо помню ее голос и манеру поведения. И сейчас безошибочно их узнаю. Она кричит на охранника благим матом, который может посоревноваться с лексиконом какого-нибудь моряка.

– Еще раз коснешься меня, и я залью в твой бензобак молоко, мудак. 

Христос, эта девушка выросла в джунглях? 

Я перебегаю дорогу, но она уже устремляется на какой-то сверхзвуковой скорости вдаль. Она бежит так, словно за ней гонится дьявол. 

А это всего лишь я. 

Бросив затею с этим беговым марафоном, я прыгаю в свой «Астон Мартин» и за считаные минуты догоняю ее.

Сигнал автомобиля разносится по кварталу, и Аврора подпрыгивает, а затем разворачивается и встречается со мной взглядом через лобовое стекло.

Не то чтобы я на все сто умею читать по губам, но могу с уверенностью сказать, что из ее рта вылетает еще больше проклятий, чем ранее. 

Окно опускается, я выглядываю. 

– В машину. Быстро. – Мой тон непреклонен. 

– И тебе приветик. – Она игриво машет рукой. 

Я хмыкаю, потому что в этот момент Аврора выглядит до безумия смешной. Школьная форма, дикий взгляд и это миленькое «приветик», после того как она употребила все возможные ругательства этого континента. 

– Приветик, – отвечаю я с такой же поддельной доброжелательностью, а потом рявкаю: – Либо ты садишься, либо я звоню твоей сестре. 

Аврора закатывает глаза, но двигается к пассажирской двери. Прежде чем сесть, она с интересом осматривает колеса и чуть не распахивает капот, чтобы изучить… ума не приложу что она хочет там изучить. 

Когда пассажирская дверь захлопывается, а ремень безопасности щелкает, мы смотрим друг на друга, как два упертых мула. 

Каждый из нас ждет объяснений. И никто не хочет сдаваться первым. 

За годы, что я не видел Аврору, она превратилась из двенадцатилетней девочки во взрослую девушку. Безумно привлекательную, черт, даже красивую. И, наверное, я не должен этого замечать. Ей сколько? Семнадцать? Восемнадцать? Мне же почти двадцать пять. Я помню ее ребенком. Но сейчас передо мной стоит девушка, настолько далекая от этого образа, что в это трудно поверить.

Вместо былых длинных кос ее темные волосы уложены в аккуратное каре, которое подчеркивает острую линию челюсти. Карие глаза широко распахнуты и обрамлены густым веером черных ресниц. Скулы стали ярко выраженными, и от тех милых щек, которые когда-то делали ее улыбку до ужаса задорной, не осталось и следа.

Ее фигура приобрела изгибы, и это еще больше пугает меня, потому что опять же, навряд ли я должен это замечать, верно? Верхняя пуговица ее школьной рубашки расстегнута и открывает убийственное декольте, которому в мои школьные годы позавидовала бы каждая девчонка. А каждый парень истек бы слюной. 

Я мысленно даю себе подзатыльник и возвращаюсь к нашей битве взглядов.

А поскольку я старше и, теоретически, умнее, первым завожу разговор.

– Что это было? – Киваю в направлении места, откуда она начала свой спринтерский забег. – Почему этот мужчина так с тобой обращался? Почему ты орала, как дикарка? И почему, черт возьми, ты находилась хотя бы в шаге от стриптиз-клуба? 

Глаза Авроры сверкают, она готова сражаться со мной, чего бы ей это ни стоило. Но затем, слегка нахмурившись, она вздыхает и говорит: 

– Отвезешь меня домой? Я уже нарушила свой комендантский час, папа будет… слегка нервничать. 

– Он будет в бешенстве, – стискиваю зубы я. Переведя взгляд на дорогу, нажимаю педаль газа и двигаюсь с места.

 Я знаю, что отец сестер Андерсон не самый милый мужчина на этой планете. Он не переносит непослушания, а Аврора, кажется, является определением этого слова. 

– Типа того. – Аврора осматривает каждую деталь и элемент салона автомобиля. При взгляде на цветы, покоящиеся на заднем сиденье, она замирает. – Если… – Она прочищает горло. – Если у тебя планы с… Ну… В общем, можешь меня высадить. Я дойду сама. Все в порядке. 

Аврора заикается и нервничает, а, возможно, даже краснеет. Впервые с момента нашей встречи на ее лице отражается замешательство. Словно она не знает, как себя вести. 

– Я довезу тебя до дома. Уже темно, ты не должна ходить одна в такое время. 

Боже, я звучу как строгий родитель. Это глупо. В ее возрасте я вообще возвращался домой под утро. А сейчас даже нет одиннадцати вечера. 

Аврора ничего не отвечает, лишь проводит кончиками пальцев по панели автомобиля. 

– Двенадцатицилиндровый двигатель? 

Я на секунду замираю и стою чуть дольше на светофоре, чем следует. 

– Да. 

Она кивает и начинает покусывать губу. 

– Тогда почему мы едем