Это мгновение - К. С. Отем Страница 57

— Спасибо, — говорю я.

На долю секунды его глаза чуть расширяются, будто он не ожидал именно этих слов.

Я машу в сторону плиты.

— Это было действительно мило с твоей стороны.

Он слегка склоняет голову, и на щеках расцветает румянец. Невольно я улыбаюсь в ответ.

— Я не думаю, что это вообще съедобно, — произносит он с застенчивой, почти мальчишеской улыбкой.

— Может, и нет.

Я бросаю взгляд на подгоревшие яйца, затем открываю морозилку — в надежде, что там найдётся альтернатива. Пусто. Он уже испортил все мои яйца, и те, что остались на сковороде, выглядят обречённо: подгоревшие по краям, эластичные, и каким-то образом всё ещё сырые сверху.

Молока для жалкой порции хлопьев, что пылятся в шкафу, тоже нет.

Когда я заглядываю в пустой холодильник, Джейми оказывается прямо за моей спиной. Так близко, что я чувствую тепло его тела. От него пахнет сном и Эрл Греем — странная, но удивительно уютная комбинация.

У меня внутри всё замирает, но не от страха — от того, как тихо это всё происходит.

— Может, мне выйти и купить что-нибудь? — его голос — низкий и мягкий — звучит где-то у моего плеча.

Я качаю головой. Не думая, позволяю своему телу слегка отклониться назад, пока не касаюсь его. Он не отстраняется.

Мне вдруг интересно: он вдыхает меня, так же, как я вдыхал его?

— Нет, ты вскипяти чайник, а я сделаю тосты с джемом. — Я вытаскиваю из шкафа банку клубничного варенья — наполовину полную, но сгодится.

Он кивает, и его волосы касаются моей щеки, когда он отходит.

Мы двигаемся в унисон, почти без слов. Я — с тостами, он — с кипятком. Кухня по-прежнему в беспорядке, но мы притворяемся, что не замечаем этого.

Через пару минут на столе — две чашки крепкого чёрного кофе и тосты, ещё горячие, с вареньем, растекающимся по краям.

Беспорядок мы оставим на потом.

— Зачем тебе хомяк? — неожиданно спрашивает Джейми, нарушая тишину. Я чуть не подавился тостом — вопрос застал врасплох.

— Странный выбор для тебя. Он слишком… милый и пушистый.

— Ты говоришь так, будто знаешь меня, — отвечаю. Я пытался сказать это с долей шутки, но прозвучало неубедительно, и в комнате повисло неловкое молчание.

Чтобы его разрядить, я откашливаюсь и рассказываю ему историю Бэзила:

— Я нашёл его. Клетка стояла у мусорных баков на улице. Кто-то, и я не знаю кто, просто оставил его там. Выбросили, будто он не живое существо, будто он не дышит. Я забрал его домой.

— Чёрт, — тихо говорит Джейми. — Люди могут быть такими чертовски жестокими.

— Их проблемы. А он оказался потрясающим — насколько вообще грызун может быть потрясающим. И, между прочим, он вовсе не милый и не пушистый. Он — крошечный демон в хомячьей шкуре.

Джейми усмехается, и впервые с его возвращения я ловлю знакомый огонёк в его зелёных глазах.

Мы снова замолкаем, доедая завтрак. Напряжение по-прежнему витает в воздухе, как будто мы оба обходим стороной то, что на самом деле нужно обсудить.

Похоже, Джейми тоже это чувствует, потому что первым заговорил:

— Значит… насчёт вчерашнего. Оливер.

Я разворачиваюсь, опираясь бедром о стойку, и смотрю на него. Джейми делает глоток кофе, потом продолжает:

— Он был последним человеком, с которым я ожидал тебя увидеть.

Я бы предпочёл говорить о чём угодно, только не о нём.

— Почему нет? Отношения с Оливером... — не говори "сложные", потому что это неправда. Это так же просто, как игнорировать звонок. — Они… удобные, — говорю я вместо этого.

Джейми смотрит на меня пристально, а потом тянется и касается уголка моих губ. Я вздрагиваю, когда он убирает руку, демонстрируя джем на пальце.

А потом он подносит его к губам, облизывает, и я вижу его язык. От этого у меня внутри всё сжимается.

— Удобные, — повторяет он с хрипотцой. — Значит, это была не случайность? Ты часто его видишь?

Он подходит ближе, и я замечаю тонкий шрам у него на лбу.

— Он тебе не подходит, Кайден. Он просто... не тот.

Мой смех выходит сухим, без настоящего веселья.

— Ты знаешь только то, что рассказал тебе Купер. Может, он и не идеален, как ты, но он нормальный. У нас есть… договорённость. Это работает.

Я не должен оправдываться. И всё же делаю это, потому что ненавижу видеть в глазах Джейми этот взгляд — жалость и осуждение. Он жалеет меня.

И этого достаточно, чтобы во мне всё закипело.

Он тихо фыркает, недоверчиво. Я чувствую, как у меня по коже бегут мурашки от раздражения. Он не изменился. Всё тот же самодовольный, вечно осуждающий придурок.

Зачем, чёрт побери, я вообще хотел, чтобы он вернулся в мою жизнь?

Всё то смутное, неразборчивое, что я чувствовал к нему в последние дни, мгновенно сводится к раздражению.

Я ставлю кружку на стол, поворачиваюсь к нему спиной, хватаю тряпку и начинаю вытирать столешницу быстрыми, почти злым движениями.

Хватит. Пора перестать обходить стороной главный вопрос.

— Почему ты здесь, Джейми? — спрашиваю, не оборачиваясь.

Он не отвечает сразу. Я бросаю взгляд в его сторону и вижу, как он подходит к плите, снимает сковороду, соскребает обугленные яйца в мусорное ведро, потом относит сковородку в раковину и включает воду.

Металлическая щётка скребёт по поверхности, и этот звук действует на меня, как наждачка по нервам.

Я отворачиваюсь, стискиваю зубы. Он всё делает медленно, нарочно, будто тянет время.

— Ты позвонил мне, помнишь? Или это была больница.

— Отличное, блядь, решение, — бормочу себе под нос, достаточно громко, чтобы он услышал. Мы стоим слишком близко.

— Послушай, Кайден, — начинает Джейми.

Вода уже не течёт, а я всё продолжаю тереть одно и то же место на столешнице, словно это может стереть то, что между нами. Я не поворачиваюсь.

— Ты мог бы хотя бы взглянуть на меня? Пожалуйста.

Я резко выдыхаю, швыряю тряпку на пол и поворачиваюсь к нему. Кухня крошечная, и я отступаю назад, упираясь в край столешницы, чтобы хоть немного отдалиться.

— Я надеялся, что мы сможем поговорить. Может быть,