Королевы и монстры. Яд - Джей Ти Джессинжер Страница 53

– И кто же решает за тебя?

Когда он отвечает молчанием и просто смотрит на меня с тем же похоронным видом, я понимаю – и мою душу пронзает леденящий страх.

– Твой босс решает, – говорю я. – Максим Могдонович.

Срывающимся от горечи голосом Кейдж отзывается:

– Раньше я не придавал этому значения. Считал, что всегда буду один, как и всю свою жизнь. Я даже во сне не мог представить ничего похожего. Никого похожего на тебя.

Холодная, тяжелая действительно обрушивается мне на голову как ушат ледяной воды. Реальные перспективы моей ситуации разворачиваются передо мной с болезненной ясностью.

Я влюблена в человека, который не может жить со мной, не может на мне жениться… Которому, вероятно, однажды прикажут жениться на ком-то другом, и у него в этом случае не будет выбора. Он выполнит приказ, чтобы сдержать свою клятву.

Когда я делаю шаг назад, Кейдж протягивает руку и хватает меня за запястье. Он привлекает меня к себе, берет мое лицо в ладони и хрипит:

– Что бы ни случилось, я всегда буду твоим. А ты – моей. Это не изменится.

– Изменится, если ты женишься на другой женщине! Или ты думал, что я буду делиться?

Я пытаюсь вырваться, но он прижимает меня к себе, обхватив своими сильными руками и крепко удерживая.

– Он не станет искать мне жену. Я нужен ему таким, как сейчас, – сфокусированным, сосредоточенным на деле.

– Но он может, да?

Когда Кейдж не отвечает, мне все становится ясно.

Я смеюсь отвратительным смехом – лающим, полным отчаяния.

– Понятно. Он в любой момент может решить, что тебе нужно жениться на какой-нибудь мафиозной принцессе, чтобы сформировать альянс между семьями. Так вроде работают договорные браки?

Я снова плачу, но теперь это не слезы счастья. Их источник – ярость, их источник – боль. И полное разочарование в себе из-за того, что позволила своему сердцу затуманить мне голову дьявольскими чарами и довести до этого чудовищного положения.

Если бы человек мог дать самому себе пинка, я бы так и сделала.

– Отпусти меня.

После секундного колебания он подчиняется этому требованию, размыкает свои объятия и отпускает меня. Я отшатываюсь назад. Прохожу половину комнаты, но потом останавливаюсь и разворачиваюсь:

– Вот почему ты сказал, что сначала заставишь меня полюбить тебя и только потом раскроешь свои секреты? Потому что даже если бы я смогла смириться со способом твоего заработка, ты знал, что с этим я не смирюсь?

Он сохраняет молчание. Его грудь быстро вздымается и опускается, темные глаза сверкают.

– Что же, поздравляю. Твой план сработал. И даже не смей разговаривать со мной до конца дня, потому что я так зла на нас обоих, что мне хочется плеваться!

Его глаза загораются. Он делает шаг вперед, пронизывая меня взглядом.

– Ты хочешь сказать, что влюблена в меня?

Я потрясенно всплескиваю руками.

– Издеваешься? Ты сейчас ждешь от меня объяснений в любви? Да я готова голову тебе оторвать!

Продолжая медленно приближаться ко мне, он произносит:

– Так и есть, да? Ты влюблена в меня. Скажи это.

Я в такой ярости, что меня трясет. Слезы всё еще льются по щекам, но сейчас это не слишком важно, потому что первую скрипку играет злость. Я смотрю на него, пылая от ярости.

– Ты самовлюбленный, высокомерный сукин сын.

– Виновен. Скажи это.

– А я бы согласилась на все это безумие, если бы не любила тебя?

Кейдж все еще надвигается на меня. Он понижает голос, который становится мучительно нежным.

– Так скажи это. Говори. Я хочу услышать эти слова.

– А я хочу услышать, как ты вопишь от боли, пока я по очереди бью молотком по твоим пальцам. Но мы не всегда получаем то, что хотим.

Я резко разворачиваюсь и шагаю по коридору в спальню – Кейдж следует за мной по пятам. Я залетаю в ванную, намереваясь хлопнуть дверью перед его носом и запереться, но он уже слишком близко – вваливаются вслед за мной и толкает меня к раковине.

Окончательно выведенная из себя тем, что меня просто не могут оставить наедине с нервным срывом, я хватаю с раковины расческу и замахиваюсь на него.

– Не вынуждай меня ею воспользоваться!

Это смехотворная угроза – отчасти потому, что у меня нет ни малейшего намерения бить его расческой, а отчасти потому, что даже если бы я попыталась, он бы только рассмеялся. Но по какой-то причине это его останавливает.

Кейдж глядит на расческу, потом снова на меня и наконец тяжело произносит:

– Может, и стоит.

Смущенная переменой его тона и вспыхнувшим в его глазах огнем, я на секунду замираю.

– Эм… Что?

– Пожалуй, тебе стоит наказать меня.

Когда до меня доходит, что тут может иметься в виду, я пораженно приподнимаю бровь, и Кейдж кивает.

Потом он разворачивается, встает в дверном проеме, спускает штаны до середины бедер и поднимает руки над головой, хватаясь за дверной косяк.

С расставленными ногами и оголенными спиной и ягодицами он оглядывается через плечо и ждет.

27

Нат

Он – обладатель одной из тех идеальных, крепких, круглых мужских задниц, которые обычно встречаются у высококлассных спортсменов. В ней нет ни грамма жира. Она бледнее, чем спина и бедра, и кожа на ней кажется мягкой, нежной, чистой.

Уверена, если я как следует влеплю по ней расческой, она станет малиновой.

Я сглатываю, потому что у меня страшно пересохло во рту. В ушах странно гудит, а голова как будто слегка кружится. Мое недовольство куда-то улетучилось, и осталось только опьянение секс-эндорфинами.

Неудивительно, что он хочет меня отшлепать. Просто стоя перед ним и размышляя над идеей сделать это самой, я вся вибрирую, как одна из моих игрушек.

Он говорит:

– Не бойся сделать мне больно. У меня высокий болевой порог.

– Весь смысл вроде как теряется, если ты ничего не чувствуешь.

– Я не говорил, что ничего не почувствую. Просто не хочу, чтобы ты сдерживалась.

Его голос звучит нежно и гипнотизирующе. Или, может, мне это просто кажется из-за адреналина, бегущего по моим венам.

Я сказала ему, что позволю себя шлепнуть только в том случае, если он даст мне сделать это первой, не предполагая, что подобная ситуация воплотится в реальности. Это была пустая угроза, ведь какой парень позволит своей девушке бить его по заднице?

Очевидно, этот парень. Чертов злой гений.

Когда я приближаюсь к нему, расческа нагревается в моей руке словно живая.