Чао, Иринчик, чао! - Ирина Коджо Страница 5

потом, может, еще кого-то найдет. Чтобы надолго воспоминаний хватило», – сделала вывод я. «Да и ладно! – тут же сказала я сама себе. – В конце концов, классный мужчина. Мне с ним очень хорошо. Посмотрим, что дальше будет». «Его тоже понять можно. Явно долгое время без женщины, а тут дорвался, – иронично размышляла я о моих бурно развивающихся отношениях. – Вот только куда меня-то несет?»

Обо мне серб тоже много спрашивал: есть ли муж, дети, где работаю. Я отвечала, что в разводе и у меня есть сын.

– А развод? Ирина крива9? – хитро прищурившись, спросил Дюро.

«Что значит „крива“? Наверное, что-то нехорошее», – предположила я и на всякий случай отрицательно покрутив головой, сказала: «Нет».

– А сколько сыну лет? – последовал новый вопрос.

– Уже 25, – сообщила я.

– А тебе сколько?

О своем возрасте я не собиралась говорить, поэтому только отшутилась, что женщинам такие вопросы не задают. Зато я рассказала о том, что работаю в Москве бухгалтером. Про Москву Дюро, конечно, понял, а вот что это за профессия «бухгалтер» пришлось давать пояснения. Наконец, после слова «экономика» он понимающе закивал:

– А, Ирина – економиста.

– Да, примерно, – подтвердила я.

– И много, тешко радиш10 на фирме?

– Много работаю? – догадалась я. – По-разному. Бывает и тяжело, и трудно.

– Како «трудно»? – удивился серб. – У нас «трудно» значи када у женщины буде деци.

И Дюро показал руками, как будто у него сильно округлился живот.

– А значит, у вас «трудно» – это когда женщина беременна, ждет ребенка? – поняла я его объяснение. – Да, это нелегкий процесс. Действительно, трудно.

– А ти идешь у церкву?11 – продолжал расспросы мой новый друг.

– Иногда, – кивнула я головой и обратила внимание на большой деревянный светло-желтый крест на шее Дюро. – А ты?

– Да, регулярно. У вас много люди идут у церкву?

– Сейчас очень многие ходят в церковь. А у вас?

– Много ходят. Но мало, кто истинно верит и держит заповеди. Много грешат. А то не добро. Стари люди то знают, а млади смеются.

Дюро говорил о религии, о вере в Бога очень увлеченно. «Неожиданно», – отметила я, а вслух спросила:

– А ты Библию читал?

– Два-три раза. Библия – великая книга. Самая главная. А ты читала?

– Читала, но не всю, – уклончиво ответила я, и мне даже стало немного неловко. Ведь действительно, думала об этом не один раз, хотела прочитать, но как-то не получилось.

– А ты был в монастыре Савина, который здесь рядом? – поинтересовалась я.

– Да. И пойду 10 сентября. Большой праздник. Литургия будет.

– Я тоже хочу туда сходить. И еще на пляж Жанице и в Голубой грот. Хорошо бы купить морскую прогулку. Отвезут туда и обратно, а на Жанице можно поплавать несколько часов. Говорят, там красиво. Ты хочешь?

– Не, – отрицательно замотал головой серб. – Зачем? И здесь море добро.

– А я бы поплавала в более красивом месте. Здесь мелко, и вода немного мутная.

– Здесь «блато», грязи для лечения, – заметил Дюро.

– Да, поэтому и лечебный «Институт Игало» построили, – согласилась я, а про себя подумала: «Значит, монастырь можно будет посетить вместе. А вот на морскую прогулку придется ехать без компании или серба попытаться уговорить». Я уже давно привыкла ездить в поездки и на экскурсии одна, но к хорошему привыкаешь быстро, и сейчас мне уже хотелось все делать вместе с моим новым другом.

Мы долго плавали, и за разговорами время бежало незаметно, а выйдя на берег, я поняла, что пора возвращаться в санаторий на процедуры. Дюро предпочел остаться на море и подождать меня, чтобы потом вместе поесть «рибну чорбу», так здесь называется густой рыбный суп.

На листе, вырванным из моего блокнота, серб написал свое имя латинскими буквами и номер телефона, а на обратной стороне продукты, которые он ел сегодня утром. Еще в море Дюро объяснял, из чего состоял его завтрак, но, вероятно, из-за странного произношения и непривычного для меня ударения на другие слоги я никак не могла понять значение слов.

– Лук и сало, – прочитала я. – Теперь ясно.

– Да, да, волим лук, добра храна, – подтвердил серб.

Через некоторое время я выяснила, что «волим» переводится на русский как «люблю», а «храна» обозначает «продукты». Так потихоньку, естественным образом я учила сербские слова.

В номере я приняла душ и отправилась в другой корпус на процедуру под названием «жемчужная ванна». Приветливая молодая сотрудница проводила меня за плотную ширму, за которой стояла наполненная водой ванна. Скинув с себя всю одежду, я медленно опустилась в воду. Девушка поинтересовалась, как меня зовут, а когда услышала мое имя, заулыбалась еще больше.

– А я Ирена, – сказала она. – Ирина, Ирена – одно и то же.

– Да, – улыбнулась я в ответ и постаралась полностью расслабиться.

Ирена положила мне под ноги небольшую подставку, чтобы было удобнее, и включила оборудование. Ванна наполнилась маленькими блестящими пузырьками. Они так красиво переливались, что чем-то отдаленно напоминали жемчуг. Девушка спросила, все ли хорошо, и вышла, оставив меня в тишине и спокойствии погружаться в релакс. Звук лопающихся и вновь образующихся почти прозрачных, светящихся пузырьков успокаивал и расслаблял. «Да, не зря рекомендуют после жемчужных ванн немного отдохнуть. Когда вернусь в номер, наверное, просто усну. Но процедура приятная и красивая», – плавно текли мысли в моей голове. Через двадцать минут вернулась Ирена, выключила механизм и, подав мне чистое белое полотенце, помогла вылезти из ванной.

Следующая моя процедура находилась этажом ниже в отделении электротерапии. Мужчина средних лет в белом халате уложил меня на кушетку и прикрепил к одной из моих ног маленькие пластины с проводами. Включив прибор, он отрегулировал подачу тока, а через десять минут переставил пластины на другую ногу. «Ничего особенного. Ванна была лучше. Но, наверное, это полезно», – заключила я.

– А какие у вас еще процедуры? – поинтересовались сотрудники электротерапии перед моим уходом.

– Тай Чи, жемчужные ванны, массаж лица и стоп.

– О, браво, Ирина, браво! – воскликнула одна из женщин.

– Спасибо, – поблагодарила я, слегка удивившись ее словам.

Позже я узнала, что слово «браво» сербы и черногорцы употребляют, когда хотят похвалить кого-то. Скорее всего, у нас обращенное ко мне восклицание прозвучало бы как: «Молодец, Ирина, молодец!»

Слегка подремав и понежившись у себя в кровати, я вернулась на пляж. Серб снова нашел меня в море, едва я отплыла от берега. Как могла я рассказала о моих процедурах и спросила, что он делал в мое отсутствие.

– Увек пливао12, – сообщил он и для ясности замахал по воде руками, показывая, как он все это время плавал.

Иногда мы понимали друг друга, иногда не очень. Но мне нравилось даже просто плыть рядом с этим большим сильным мужчиной, ничего не говоря. Солнце постепенно уходило за гору, и становилось немного прохладно.

– Залазак сунца. Планина13, – сказал Дюро и показал на солнце и горы. – Лепо.

– Да. Красиво. Солнце заходит за гору, – постепенно я начинала понимать сербские слова и пыталась их запомнить.

– А как будет восход солнца по-сербски? – спросила я, показав на солнце, а затем сделав движение рукой вверх.

– Излазак сунца, – ответил мой друг, сияя довольной улыбкой.

Мы вышли на берег, и не торопясь, стали собираться на наш поздний обед. Одетый в черную футболку и короткие шорты Дюро стоял возле моря, когда к нему подошел другой серб, и они заговорили на своем языке. Мужчины что-то оживленно обсуждали, но поскольку говорили они быстро, мне почти ничего не удавалось понять. Я только смотрела на них и удивлялась, какой же высокий мой новый знакомый. Он был на две или три головы выше своего собеседника. Я не удержалась и незаметно сфотографировала этих двух мужчин на фоне моря. Но вот беседа закончилась, и Дюро вернулся ко мне.

На пляже уже почти никого не осталось, я села на теплые мелкие камни спиной к заливу и попросила меня сфотографировать. Мой друг внимательно и не без удовольствия сделал несколько очень удачных снимков.