Самый тёмный грех - Ноа Хоуп Страница 74

Затем она резко отстранилась от него, словно боясь, что если задержится ещё на мгновение, то не сможет уйти. И, не оглядываясь, с гордо поднятой головой и прямой спиной, решительно направилась к ближайшему внедорожнику. Её шаги были твёрдыми, но я видел, как дрожат её руки, когда она дёрнула массивную ручку двери. Мгновение – и Дана скрылась внутри.

Я бросил последний взгляд на Вегу, который так и остался стоять на пирсе. Затем посмотрел на одного из своих парней, и едва заметным кивком дал понять, чтобы они позаботились нём. Его дальнейшая судьба меня не волновала ни на йоту. Моя главная задача была выполнена.

Артуро, мой водитель, уже сидел за рулём внедорожника, двигатель которого мерно урчал, готовый сорваться с места по первой команде. Я рывком открыл тяжёлую заднюю дверь и сел рядом с Даной. Она мгновенно отвернулась к тонированному окну.

Грёбаные месяцы без неё. Месяцы поисков, ярости, и болезненной одержимости. Каждый проклятый день без неё был личной пыткой, изощрённым наказанием. И вот она здесь, в нескольких дюймах, её тепло обжигает меня даже через одежду. Но всё ещё не моя по-настоящему. Всё ещё с этим диким, непокорным огнём сопротивления в глубине её прекрасных глаз.

Я жестом кивнул Артуро, что можем ехать. А затем мой взгляд впился в Дану, в её точёный профиль, в изгиб шеи, в спутанные пряди волос, касающиеся её мягкой кожи. Каждая деталь её облика была выжжена в моей памяти, и сейчас, видя её так близко, я чувствовал, как первобытный голод скручивает внутренности.

– Дана, – позвал я, мой голос был низким, почти рычащим, но она не обернулась, только ещё сильнее вжалась в дверь. – Посмотри на меня.

Когда она и во второй раз не подчинилась прямому приказу, демонстрируя своё упрямство, последняя нить моего самоконтроля лопнула. С глухим рыком я рывком подался к ней. Одной рукой обхватил её за талию, другой – впился в затылок, ощущая под пальцами шёлковую гладь её волос. Дана ахнула от неожиданности, глаза расширились, в них промелькнул испуг, но я не дал ей опомниться. Властным движением притянул её ближе, перетаскивая через сиденье, и усадил себе на колени.

– Лукас, отпусти! – она хотела оттолкнуть меня, ладонями упираясь мне в грудь, но это было всё равно что попытка хрупкой бабочки остановить ураган.

– Хватит, ангел! – процедил я ей в самые губы, голос был грубым от желания и накопившейся тоски. – Ты хочешь этого так же сильно, как и я. Просто слишком упряма, чтобы признаться.

И затем поцеловал её.

Это был шторм. Натиск. Заявление о правах. Мои губы сминали её, наказывая за длительное отсутствие, за её непокорность. Язык вторгался в её рот, исследуя, подчиняя, требуя безоговорочного ответа. Требуя её всю, без остатка – её тело, её мысли, её чёртову душу. Я хотел выжечь из её памяти всё, что было до меня, всех, кто смел к ней прикасаться, всё, что могло бы быть после меня.

Сначала Дана сопротивлялась, что было предсказуемо. Она пыталась отстраниться, её маленькие кулачки стучали по моим плечам. Но я не отступал, только усилил напор, превращая её сопротивление в пепел. Одной рукой ещё крепче сжал её талию, прижимая её хрупкое тело к своему так, что между нами не осталось и миллиметра свободного пространства. Другой – ещё глубже зарылся пальцами в её волосы, не давая ей отвернуться.

И потом медленно, почти незаметно, напряжение в её теле начало спадать. Кулачки разжались, бессильно опустившись мне на плечи. Пальчики уже не отталкивали, а наоборот цеплялись за рубашку. Её дыхание стало прерывистым, смешиваясь с моим. Она таяла, как воск от пламени, что всегда горело между нами, и которое невозможно было потушить ни расстоянием, ни временем, ни даже её ненавистью.

Казалось, прошла вечность, прежде чем я, наконец, оторвался от её губ, тяжело дыша, но не выпуская её из своих объятий.

– Моя девочка. – произнёс я хрипло, и большим пальцем провёл по её припухшей нижней губе. – Смирись с этим. Чем быстрее ты это поймёшь, тем легче будет нам обоим.

Я снова наклонился, на этот раз целуя её медленнее, глубже, вкладывая всю свою тёмную нежность. Ей нужно было почувствовать не только мою силу, но и эту бездонную пропасть одержимости. Она должна была понять – пути назад нет. И никогда и не было. С того самого момента, как наши взгляды впервые встретились в грязном подвале.

– Ты больше никуда от меня не уйдёшь, ангел, – прошептал я ей в самые губы, чувствуя, как она непроизвольно дрожит всем телом под моими руками. – Я сожгу весь мир дотла, но не отпущу тебя.

Она отстранилась, насколько позволяла моя хватка.

– Почему ты так одержим мной, Лукас? Что тебе от меня нужно?! Хочешь трахнуть до беспамятства, пока я не забуду собственное имя?! Сломать окончательно, чтобы я, как послушная собачонка, ползала у твоих ног, вымаливая крохи внимания?! Превратить в безвольную куклу, которую можно тискать, когда тебе вздумается, а потом выбрасывать в тёмный угол?!

– Ты думаешь, это просто похоть, Дана? – я криво усмехнулся и провёл костяшками пальцев по её мокрой от слёз щеке. – Думаешь, я искал тебя по всему миру, тратил миллионы, только чтобы удовлетворить какое-то примитивное животное желание обладать или сломать тебя?

Я прижал её ещё ближе, так что она могла чувствовать, как бешено колотится моё сердце.

– То, что я чувствую к тебе, это гораздо, блядь, больше. Это огонь, что сжигает меня изнутри каждый проклятый день, когда тебя нет рядом… Это грёбаная чёрная дыра в груди, которую можешь заполнить только ты, твой запах, твоё тепло, вкус твоей кожи… и твоя чёртова ненависть. Даже она нужна мне, как наркотик, без которого начинается ломка! Если это не любовь, то я не знаю, что это, чёрт возьми!

Она с трудом сглотнула, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

– Лукас… это… нездоровые чувства. Это безумие.

– Да, это больная и извращённая любовь. Любовь, которая заставляет меня терять последние остатки рассудка, которая превращает меня в зверя, готового разорвать любого, кто посмеет встать между нами! И эта любовь, Дана, требует тебя всю, без остатка! Каждую чёртову частичку твоего упрямого и непокорного существа!

Мои пальцы снова сжались на её затылке, заставляя