Самый тёмный грех - Ноа Хоуп Страница 22

– Перед смертью Мария призналась, как именно они нас нашли. Мы сразу же вырезали эти проклятые чипы из–под кожи.

Я поднял рукав футболки, обнажая шрам на предплечье – неровная линия, напоминающая о той ночи. Он был не первым и не последним, но самым значимым. Дана осторожно провела пальцами по шраму, её взгляд был прикован к нему, а не ко мне. Её прикосновение было лёгким, почти невесомым, но я почувствовал, как тепло разливается по всему телу. Казалось, её нежность могла исцелить даже самые старые раны.

– Это ужасно. – прошептала она, глядя на меня снизу вверх. В глазах отражалось искреннее сострадание. – Я не могу представить, через что вам пришлось пройти.

Я пожал плечами, пытаясь скрыть нахлынувшую волну эмоций.

– Теперь всё это в прошлом. Но шрамы, полученные за все те годы, напоминают мне только об одном: слабость в этом мире – билет в один конец.

Дана подняла на меня глаза, в которых горела решимость.

– Но это не делает тебя слабым, Римо. То, что ты выжил и выбрался из этого ада, доказывает твою силу.

Я усмехнулся, пытаясь скрыть удивление от её настойчивости.

– Возможно. Но никто и никогда больше не сможет мной управлять.

Она сжала мою руку крепче, её дыхание участилось, а грудь слегка вздымалась. В этом простом жесте ощущалась вся глубина её переживаний, будто бы она пыталась передать мне свою силу. Казалось, она даже не осознавала, что делает это.

Меня удивляло, как спокойно она воспринимает мои слова. Мы безжалостно убили людей, и её это ни капли не смутило. Я ожидал, что Дана отшатнётся, ужаснувшись моей откровенности, но вместо этого в её глазах я увидел лишь искреннее сочувствие.

– У вас был тяжёлый путь, но никто из вас не виноват в произошедшем. – сказала она, как будто читая мои мысли. – Вы сделали всё, что могли, чтобы выжить.

Её голос звучал мягко и успокаивающе, будто она пыталась убедить меня в том, что я не заслуживаю осуждения.

– Мне искренне жаль, что вам пришлось пережить нечто подобное. – продолжила она, сжимая мою ладонь чуть сильнее.

Я смотрел на неё, больше не в силах скрыть своего удивления. Как она так спокойно принимает то, что я сделал? Неужели не понимает, что мы монстры, запятнанные кровью? Но в её глазах я не видел ни страха, ни отвращения. Лишь искреннее сочувствие и… что–то ещё, что заставило моё мёртвое сердце биться быстрее.

– Дана, ты не должна жалеть меня. – произнёс я, чувствуя, как внутри разгорается пламя. – Да, я сделал то, что должен был, чтобы выжить, но тебе нужно понимать, что я не рыцарь в сверкающих доспехах. Я буду делать всё, чтобы сохранить то, что мне дорого. И теперь ты входишь в это число. Не романтизируй меня и не жди от меня единорогов, прогулок под луной или серенад под окном.

Я устало провёл рукой по волосам. Мой голос стал тише, но от этого ещё более угрожающим:

– Я скорее буду следить за каждым твоим шагом и оторву голову голыми руками тому, кто неправильно на тебя посмотрит, и принесу её тебе на блюдечке.

Она уставилась на меня, её глаза расширились, ловя каждое моё слово. В её взгляде мелькнуло замешательство, но затем оно сменилось искрой любопытства и… вызова.

– Зачем ты это говоришь? Не боишься, что это, наоборот, оттолкнёт меня?

Я посмотрел на неё пристально, моё сердце бешено колотилось, хотя я не понимал почему.

– Во–первых, я ничего не боюсь. А во–вторых, ты научишься принимать меня таким, какой я есть, иначе…

Дана склонила голову набок, её длинные светлые волосы плавным движением скользнули по плечу. Она была прекрасна в своём неповиновении, и в её глазах горел огонь, который разжигал во мне неистовое желание.

– Иначе что? – мягко спросила она, её голос был сладким как мёд, но в нём чувствовалась сталь.

Я сделал шаг вперёд, сокращая расстояние между нами до минимума. Её дыхание участилось, и я почувствовал, как её грудь вздымается под тонкой футболкой. Запах её духов, лёгкий и сладковатый, окутал меня, на мгновение оттеснив на задний план все ужасные воспоминания.

Я медленно провёл взглядом по её лицу, задержавшись на её губах, которые слегка приоткрылись в немом вопросе.

–… я разукрашу этот город в красный. – произнёс я тихо, но уверенно. – Тебе от меня не скрыться. Ты моя, хочешь ты того или нет. Так что тебе лучше привыкнуть.

– Я не игрушка, которую можно забрать и оставить, когда это станет неудобно. – тихо сказала она, но твёрдость в её голосе не ускользнула от меня.

Дана сжала кулаки, и я заметил, как её пальцы побелели от напряжения. Её губы были плотно сжаты, и я видел, как под ними дрожит её нижняя челюсть. Мне нравилась её сила, её упрямство. Это только разжигало мой огонь.

Я медленно провёл взглядом по её лицу, задерживаясь на её губах, которые были необычайно яркими и соблазнительными. Моя рука машинально коснулась её щёки. Она не отшатнулась, но я почувствовал, как её тело напряглось. Я улыбнулся, наслаждаясь её реакцией.

– Ты далеко не игрушка. – я усмехнулся и наклонился к ней, моё дыхание коснулось её кожи. – Ты моя единственная слабость. И я сделаю так, что ты сама не захочешь уходить от меня.

Резко развернувшись, я отошёл к окну. Лос–Анджелес, раскинувшийся внизу, как огромная шахматная доска, где каждая пешка – это чья–то жизнь. Моё королевство. Я любил наблюдать за ним с высоты, чувствуя себя неуязвимым, богом, который может одним взмахом руки изменить судьбу целого города. И скоро Дана будет стоять рядом со мной, на троне, и мы будем вместе управлять этой империей.

– Ты моя, Дана. – произнёс я, мой голос звучал холодно, но в нём сквозила стальная уверенность. – И это только начало.

Я слышал, как она отступила на шаг, но чувствовал её взгляд на себе.

– Думаю… на сегодня достаточно откровений.

– Как скажешь.

Дана направилась к двери, но прежде чем выйти, её рука замерла на дверной ручке. Она обернулась, и в её глазах сверкнула решимость, смешанная с вызовом.

– Римо, я не вещь и не твой трофей, а люди не марионетки в твоём спектакле. Если ты хочешь, чтобы я была рядом, тебе придётся принять мою свободу выбора.

– Свобода – это иллюзия. – тихо произнёс я, наблюдая за движением машин. – Есть только сила и те, кто ей обладает.