Самый тёмный грех - Ноа Хоуп Страница 21

– Нет, не говори так! – Я прижал её раны, пытаясь остановить кровотечение. – Эмилия, держись! Пожалуйста! Охрана! Помогите!

Её глаза затуманились, и слёзы стекали по бледным щекам.

– Спасибо, что был добр ко мне. – едва слышно прошептала она и начала медленно угасать в моих руках.

– Нет, нет, нет… – я повторял, прижимая её к себе. Её кровь, горячая и густая, по моей груди, торсу, рукам, и это ощущение было одновременно ужасным и странным. Я смотрел в её глаза, надеясь увидеть в них жизнь, но вместо этого свет покидал её взгляд, и с каждым вдохом она становилась всё более далёкой.

– Эмилия, посмотри на меня! – умолял я. – Ты справишься! Пожалуйста!

Но её глаза уже были закрыты. В моих руках осталась только пустота.

Никто не спешил к нам. Что было странно, учитывая, что за каждым «сеансом» наблюдают охранники. Я не слышал шагов, не ощущал ни одного шороха за дверью, будто весь мир забыл о нас.

– Почему они не приходят? – спросил я в пустоту, хотя чувствовал, что ответа не будет.

С каждой секундой я всё больше погружался в собственные мысли. Я не мог поверить, что всё это происходит на самом деле. Как я допустил это и стал частью этого ужаса?Внутри меня разразилась буря. Я закрыл глаза, пытаясь отключиться от реальности, оттого, что происходило вокруг. Я хотел сбежать в свои мысли, но они только потянули меня на дно, как будто я погружался в океан бездны.

Эмилия больше не двигалась. Я чувствовал, как её тело становится всё тяжелее, и в тот момент, когда её сердце замерло, во мне что–то сломалось. Это было как последний удар молота по наковальне – он оставил только искры и обломки. Я чувствовал, как холод проникает в меня, как будто сама жизнь покинула это место вместе с ней.

В этот миг я понял, что мир больше не будет прежним. Всё, что я знал о себе, все моральные ориентиры, как песок, рассыпались. Я больше не мог быть тем, кто чувствует, кто заботится.

Я лежал там, отключившись от реальности, и в этот момент зародился социопат, который был готов выжить в этом жестоком мире. Я принял свою тьму. Я понял, что больше не позволю никому войти в мою жизнь, чтобы не потерять их снова. Внутри меня сгорела последняя искра человечности, и я знал, что это было окончательно. Я стал тем, кто не чувствует, не страдает и не любит – монстром.

Настоящее время.

Дана прикусила губу, её глаза блестели от нескрываемого ужаса. Руки дрожали, сжимая подол футболка, но она не отводила взгляда, будто пыталась прочесть на моём лице ответы на тысячи вопросов.

– Это… просто немыслимо… Я не могу поверить, что такое возможно.

Я пожал плечами, отводя взгляд в сторону.

– Спустя некоторое время появились охранники, а затем и мать девушки. Начался настоящий ад. Все бегали, орали. И в этой суматохе я успел стащить нож Эмилии. – продолжил я, вспоминая тот момент. – Я больше не мог терпеть. Либо сдохну там, либо выберусь любым способом.

Дана взглянула на меня с тревогой, её брови нахмурились, а губы плотно сжались.

– Что ты сделал?

– Когда один из охранников привёл меня в нашу комнату, я нанёс ему удар по ребрам. Он не ожидал сопротивления. Между нами завязалась борьба, но я убил его и тело спрятал в шкаф. – я старался говорить спокойно, но в моём голосе слышалась едва уловимая нотка гордости. – Потом по одному подтянулись остальные ребята. За нами уже не так следили, поэтому на каждого приходился всего один надзиратель. Мы воспользовались этим, по очереди справились с охранниками и стащили ключи.

Я сделал паузу, вспоминая те напряжённые моменты, когда адреналин бурлил в венах, а страх и надежда смешивались в едином порыве, заставляя сердце биться быстрее. Это был настоящий коктейль из эмоций, который я, казалось, пил не переставая.

– У нас уже были некоторые приготовления – заточенные зубные щётки, наручники, одежда, и немного денег, которые нам оставляли в качестве чаевых, хотя не могли ими воспользоваться там, но теперь они пригодились. Мы быстро собрали всё и побежали. Нам повезло, в тот день было мало охраны, и без особых проблем обезвредили тех, кто стоял на пути, и выбрались наружу. За два года мы досконально изучили каждый угол этого проклятого места, но не думали, что находимся в самой глуши.

Дана смотрела на меня, затаив дыхание, её руки сжали подлокотники стула так, что костяшки побелели.

– Как же вы выбрались оттуда?

– Мы бежали через лес, не разбирая дороги. – ответил я, прикрыв глаза. Перед внутренним взором мелькали тени деревьев, холодный воздух обжигал лёгкие. – Живые охранники быстро спохватились, подняли тревогу, спустили собак. Но местность сыграла нам на руку. Мы разбились на группы, чтобы запутать их. Ночь была холодной и тёмной, но это помогло нам скрыться. Я бежал, пока ноги не отказали. Ветки хлестали по лицу, оставляя кровавые царапины, каждый шаг отдавался болью в мышцах, но это лишь подстёгивало дальше.

Я до сих пор помню, как звуки погони становились всё ближе. В какой–то момент, когда казалось, что конец близок, я заметил густые заросли. Прыгнул туда, затаил дыхание, прислушиваясь к своему сердцу, бьющемуся как барабан.

– К утру, вымотанные и продрогшие до костей, мы вновь собрались на опушке леса. Вышли к шоссе и умудрились остановить грузовик. Водитель, видимо, принял нас за бродяг или беглецов, но сжалился и подвёз до ближайшего города.

– Я так рада, что вы смогли спастись. – сказала Дана, её голос был наполнен искренним облегчением. В глазах блеснули слёзы, которые она тут же смахнула. Я почувствовал, как в груди что–то сжалось от её эмоциональной реакции.

– Наше везенье было недолгим. – горько усмехнулся я. – Как я уже говорил, нам под кожу внедрили чипы для отслеживания. Мария и Филипп снова нас выследили и привели с собой целый отряд вооружённых людей.

Дана задержала дыхание, её пальцы сжали мою руку крепче.

– И что вы сделали?

– Мы были измотаны, но не собирались сдаваться. Завязалась жестокая схватка. Они не ожидали такого сопротивления. Но несмотря на их численное превосходство, нам удалось одолеть их.

Я замолчал, позволяя тишине заполнить пространство между нами. В голове снова вспыхнули сцены той ночи, когда мир вокруг окрасился в багровый цвет. Каждый удар, крик – всё это как будто было вчера. Я до сих пор