Самый тёмный грех - Ноа Хоуп Страница 18

– Мы. – вдруг заявил Тео, его голос был наполнен яростью, а в глазах сверкали искры. – Ты не будешь один пачкать руки кровью этих ублюдков. Если это будет единственный выход, я с удовольствием помогу тебе.

– Они это заслуживают. – прошипел Адам, и в его голосе звучала такая ненависть, как будто он вспоминал каждую каплю боли, которую нам причинили. – Они должны заплатить за то, что сделали с нами… и с остальными.

Я обменялся взглядами с Тео и Адамом, и в наших глазах читалось одно и то же – безмолвное согласие, скреплённое годами страданий и общей жаждой возмездия. Но Джек продолжал сидеть, опустив голову, как будто пытался скрыться от нас и от своих мыслей.

– Ты что, струсил?! – раздражённо рявкнул Тео на него. – Или, ещё хуже… жалеешь этих ублюдков?!

Я перевёл взгляд на Джека. Он младше всех и всегда был самым тихим из нас. Его украли совсем малышом, ему и года ещё не было. Он не знал другой жизни и семьи… И как бы чудовищно семейка Робертс ни обращалась с нами, для него они были… единственными родителями, которых он знал.

– Джек… – начал я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. – Ты же понимаешь, что, если бы не они, у тебя была бы нормальная жизнь? Ты бы не… не ел собачью еду за то, что «неправильно» помыл посуду.

Я точно знал, как тяжело ему вспоминать об этом. Джеку тогда было десять лет. Четыре дня его морили голодом, а потом сунули миску с собачьим кормом. У него не было выбора. Либо съесть это, либо умереть от голода… или получить что–нибудь похуже. Каждый из нас прошёл через этот «этап воспитания». Мне «посчастливилось» отведать перловой каши, кишащей червями. Адаму – горсть живых сверчков. А Тео… досталось хуже всех. Сгнившее мясо его любимого коня, Снежки. Даже сейчас, спустя столько лет, меня передёргивало от этой мысли.

Но если наш друг не хотел участвовать в этом плане и марать руки… я бы не стал его заставлять. Главное, чтобы он был с нами.

Джек, наконец, поднял голову. Его глаза, обычно такие живые, сейчас казались пустыми, словно кто–то выжег в них все эмоции, оставив лишь пепел.

– Я… я не боюсь. – прошептал он, и его голос сорвался. – Просто… они…

Друг замолчал, как будто не в силах произнести то, что вертелось у него на языке.

– Что «они», Джек? – спросил я, придвигаясь ближе к прутьям клетки.

– Наша… семья… – выдавил он наконец.

Я не знал, что сказать. Как объяснить ему, что такое «семья» на самом деле? Как убедить его, что любовь не должна причинять боль, что дом – это не клетка, а близкие – не мерзкие мучители?

Но, прежде чем кто–либо из нас мог что–то ответить, раздался звук замка, звякнувшего в тишине, как похоронный звон по моим мечтам, по надежде, которая ещё день назад казалась такой реальной.

– Чёрт! – выругался Тео, его лицо исказила гримаса ярости, кулаки сжались так, что костяшки побелели. – Они идут!

Сердце заколотилось в груди, и внутри меня разразилась буря – страх, гнев и отчаяние смешались в один непередаваемый водоворот эмоций. В проёме двери, как два демона из детских кошмаров, материализовались наши мучители. Мэри, с фальшивой, приторной улыбкой, застывшей на тонких, бескровных губах, и Филипп, с привычным презрительным выражением на лице.

– Ну привет, мальчики. – пропела Мэри, растягивая слова, и её голос, приторно–сладкий, как прокисшее молоко, вызвал у меня новый приступ тошноты. – Уверена, вы думали, что мы больше не увидимся? Какие же вы всё–таки наивные… глупцы. Но не стоило вам убегать, вы ведь только всё испортили своими ребяческими действиями, разрушив все мои тщательно продуманные планы на ваше светлое будущее.

Она покачала головой, изображая сожаление, а её глаза, холодные и безжизненные, как осколки льда, медленно скользнули по нам, смакуя нашу беспомощность и наслаждаясь болью.

Я почувствовал, как нарастающая ненависть наполняет меня, но не мог позволить себе сдаться.

– Я ведь правда подумывала оставить вас на ферме. – продолжила она, бросив быстрый, многозначительный взгляд на Филиппа, который молча стоял рядом, скрестив руки на груди, с едва заметной, злой усмешкой. – Дать вам шанс… исправиться. Начать новую, честную жизнь… Но теперь… увы. Вам придётся, как взрослым мужчинам, ответить за свои глупые, безрассудные поступки.

Филипп хмыкнул, окинув нас презрительным взглядом, полным отвращения и ненависти, и сплюнул на пол, демонстрируя своё истинное отношение к нам – к тем, кого он годами называл сыновьями.

– Ничтожества. – процедил Робертс сквозь зубы. – Ущербные детишки, которые никому не нужны, брошенные на произвол судьбы даже собственными родителями, жалкие, никчёмные отбросы общества.

Мы молчали, стиснув зубы так, что челюсти сводило судорогой. Не хотели давать им удовольствия видеть нашу боль, слышать крики. Из–под полуопущенных век наблюдали за ними, лихорадочно ища хоть малейшую лазейку и какой–то шанс на спасение. Мысли метались в моей голове, цепляясь за мельчайшие детали, пытаясь выстроить план, пусть даже самый фантастический.

Но внезапно тишину нарушили тяжёлые, размеренные шаги, раздавшиеся в коридоре. Скрип открывающейся двери резанул по нервам, впуская в комнату мужчину в дорогом, идеально сшитом деловом костюме. Его надменная осанка и высокомерное выражение лица излучали ауру власти и безжалостности. За ним, словно тени, бесшумно скользнули восемь солдат, грозных и молчаливых, с оружием наготове. Охранники, двигаясь быстро и слаженно, по двое подошли к нашим клеткам.

Их босс вышел в центр, окинул нас оценивающим взглядом, как будто мы – не люди, а товар на рынке, и удовлетворённо кивнул.

– Хорошо. – произнёс он, и уголки его губ дрогнули в подобии улыбки, от которой по спине пробежал холодок. – Отличный товар… Клиенты будут довольны, я уверен.

– Благодарю вас, Мистер Х. – промурлыкала Мэри, глядя на мужчину из–под полуопущенных ресниц. – Мы очень рады, что вы довольны… товаром.

Незнакомец сделал короткий, резкий жест рукой, и солдаты, как марионетки, пришли в движение, повинуясь безмолвному приказу. Один охранник в паре достал пистолет и направил его на нас, а второй – наручники, угрожающе щёлкнув ими.

– Вы пожалеете об этом, твари! – крикнул Тео, и когда охранники открыли клетку, рванулся навстречу, целясь ногой в пах ближайшего. Но тот оказался быстрее – удар прикладом в живот сбил Тео с ног, и он скрючился от боли.

– Не трогай меня, блядь! – взревел Адам и попытался вывернуться из захвата, но тут же получил кулаком в лицо и упал на колени, держась за разбитый нос.

– Твою мать! – выругался Джек, бросаясь на помощь Адаму.