Лимеренция - Х. К. Долорес Страница 19

Мои щеки пылают, как настоящий огонь, и, несмотря на мое затруднительное положение, я бормочу:

— Нет! Только не это. Я собиралась предложить тебе честность.

Похоже, этот ответ впечатлил его не больше, чем когда он думал, что я предлагаю свое тело, но я воспринимаю его молчание как достаточный ответ.

— Я не знала, что ты убил Микки, — говорю я ему. — Я подозревала, что ты как-то причастен к этому, но не была уверена. Пока не прочитала дневник. Я пришла сюда сегодня не для того, чтобы рыться в твоих вещах. Я пришла поговорить с тобой о детективе Миллс. Я знаю, что из-за тебя ее уволили.

Он не начинает выжимать из меня жизнь, поэтому я продолжаю говорить.

— И я могла бы сказать тебе, что не скажу ни слова, — продолжаю я. — И имею в виду именно это. Потому что, как бы мне ни нравилось играть в детектива в последние несколько дней, я слишком эгоистична, чтобы умереть за парня, который даже не захотел со мной поболтать. Но я предполагаю, что это не имеет значения, потому что, если отбросить честность, я обуза, и я думаю, что ты все равно собираешься меня убить.

Коктейль из страха и адреналина разливается по моим венам, пока я жду, когда его рука напряжется. Он смотрит на меня непроницаемым взглядом, а потом…

Его рука ослабевает.

Что?

Мне все еще кажется, что я не могу дышать, даже когда он полностью убирает пальцы и отступает назад. Я настороженно наблюдаю за ним, и только когда он оказывается на расстоянии вытянутой руки, я недоверчиво спрашиваю:

— Ты не собираешься меня убивать?

Я не собираюсь умирать прямо сейчас?

Что-то мелькает в его глазах. Возбуждение, или предвкушение, или…

Любопытство.

Вот в чем дело.

— Нет, — наконец говорит он, и это почти вопрос, как будто он пробует слово на вкус. — Не думаю, что я это сделаю.

Он делает еще один шаг назад, его палец сжимается на дверной ручке так же, как они сомкнулись на моем горле.

— Не сейчас. Ты только что стала самым интересным человеком в кампусе, Поппи Дэвис. — Он одаривает меня последней улыбкой, обнажающей все острые, слишком белые зубы, прежде чем вернуться на вечеринку.

Дверь мягко закрывается за ним, и я опускаюсь на землю, тяжело дыша, как будто только что пробежала марафон.

Я жива.

Я жива.

Я жива.

Это больше, чем я думала две минуты назад.

Прямо сейчас, голос, который звучит устрашающе, напоминает мне Адриана.

Каким-то образом мне удалось закончить ночь хуже, чем я ее начала: моя жизнь оказалась под угрозой срыва, и я привлекла внимание убийцы.

Глава девятая

Я не сомкнула глаз в пятницу вечером.

И в субботу.

Логически я понимаю, что Адриан вряд ли ворвется в мою комнату в лыжной маске посреди ночи, чтобы прикончить меня, но тени, расползающиеся по стенам моего общежития в 3 часа ночи, говорят об обратном.

В воскресенье мне удается урывками вздремнуть, забаррикадировав дверь столом, что дает мне достаточно энергии для мозгового штурма.

Что мне нужно, так это план действий, каким бы жалким ни казался мой выбор.

Вариант первый: я могла бы пойти в полицию и обвинить Адриана в убийстве Микки. Проблема в том, что у меня нет дневника, и теперь, когда Адриан знает, что я в курсе того, что внутри, он может уничтожить его прямо сейчас, пока мы разговариваем.

И даже если бы я могла завтра прийти в полицейское управление Седарсвилля с дневником в руках, у копов из маленького городка явно нет шансов против такого голиафа, как семья Эллис. Одна уже потеряла работу.

Если я собираюсь попытаться официально устранить Адриана, мне нужны большие пушки. ФБР, ЦРУ, Национальная безопасность — кто-то, кто не станет возражать против своей фамилии.

Конечно, привлекать одну из этих организаций к расследованию единственного закрытого дела о самоубийстве только на основании слов восемнадцатилетней девушки?

Все еще продолжается работа.

Второй вариант менее ядерный, но гораздо более пагубный для личности — покинуть Лайонсвуд. Собрать вещи и доучиться до конца выпускного года в местной государственной средней школе в Мобиле. Отказаться от мечты получить место в Институте Пратта. Возможно, полностью бросить художественную школу.

Я бы саботировала все, ради чего работала последние четыре года, но…

Я была бы жива.

У меня было бы большое будущее.

Это больше, чем я могла бы иметь, если бы осталась здесь, легкая добыча для Адриана, которую он сможет подстрелить в тот момент, когда у него появится настроение.

Ты только что стала самым интересным человеком в кампусе, Поппи Дэвис. Его слова продолжают преследовать меня еще долго после того, как наша встреча закончилась. Если моя способность дышать зависит от того, насколько я интересна, я определенно обречена.

Прямо сейчас Адриан — это неконтролируемая переменная. Опасный и непредсказуемый — выигрышная комбинация.

И именно поэтому я решаю провести остаток воскресного вечера, исследуя как можно больше о наследнике Эллисов. Если я собираюсь придумать план игры, который не безнадежен, мне нужно знать, с чем я имею дело.

Мне нужны факты. Цифры. Информация, более достоверная, чем слухи о кампусе.

Итак, я выпиваю больше кофе, чем любой взрослый человек должен разумно потреблять в течение суток, беру свой ноутбук и принимаюсь за работу.

К сожалению, мое исследование дает удручающие результаты: семья Адриана всего лишь более могущественна и связана с другими людьми, чем я думала. Богатство поколений накапливалось практически в каждой процветающей отрасли. Более чем в одной статье утверждается, что они, возможно, самая богатая в мире семья, оценки чистого состояния которой заставляют мою челюсть отвиснуть — и ничего не делают, чтобы ослабить мою растущую паранойю.

Но за пределами Forbes и журнала Time семья Эллис, похоже, очень хорошо справляется с тем, чтобы держаться подальше от прессы. Никаких возмутительных скандалов или странных политических взглядов, расписанных по всему Интернету.

На самом деле, присутствие в социальных сетях вообще очень незначительное.

Отец Адриана, Эдвард Эллис, вероятно, самый публичный член семьи, но все это пустяки о его деловой хватке и фотосессиях, на которых он пожимает руки другим титанам индустрии.

Мэри Эллис, мама Адриана, еще более неуловима. Все свободное время она проводит, устраивая благотворительные мероприятия, и за всю свою жизнь дала только одно интервью — эксклюзивное для Us Weekly о своем тридцатилетнем браке с любящим Эдвардом и о том, что материнство было для нее самой большой радостью в