Ничей сын - Шеррилин Кеньон Страница 42

Стоило ей направиться к зеркалу, три Люшеса преградили ей путь.

― Ты не можешь сейчас освободить его. Поздно. Его уже не спасти.

Джо посмотрела на существо, которому предстояло познакомиться с её паршивой каджунской стороной. Одна особенность южных женщин ― невероятная жестокость. Никто безнаказанно не говорит им «нет». Особенно, если дело касается любимого человека.

― Я не оставлю его там. Одного. Если нужно, я сама пойду за ним.

Люшес вернулся в комнату с Кармой, когда три изображения, преграждавшие ей путь, исчезли. Он обвёл взглядом собравшихся.

― Ради всего святого, кто-нибудь, пожалуйста, вразумите Твердолобую королеву? ― Он впился взглядом в Джо. ― Ты не можешь отправиться в Землю за завесой и выпустить изгнанного демона в мир людей.

Её охватил гнев. Джо без раздумий бросилась на Торна и оттолкнула его.

― Тебе не следовало его изгонять! Это ты во всём виноват!

― У меня не было выбора! ― зарычал на неё Люшес. ― Мы с каждым днём всё сильней теряли его. Кэдиган постепенно становился более ожесточённым и злым. Это отражалось в его глазах. Я делал всё возможное, чтобы удержать его на земле, а потом как-то ночью он пришёл рассказать о содеянном, я увидел, что вот-вот из печатей вырвется на свободу адданк, с которым мы сегодня столкнулись.

Джо не верила в сказанное.

«Как он мог поступить так хладнокровно?»

― Поэтому ты взял и бросил его на произвол судьбы?

Люшес вздрогнул, прежде чем снова взглянуть ей в глаза.

― Ты действительно хочешь знать правду, Джо?

«Да, очень хочу».

Люшес протянул ей руку.

― Возьми мою ладонь, и я покажу тебе, с чем именно ты имеешь дело.

На секунду душу заволокли сомнения от дурного предчувствия. Она ни на йоту не доверяла Люшесу. Так много странного. Не было уверенности, хочет ли она всё знать. Протянув руку, Джо коснулась данного Кэйдом медальона.

Для защиты.

Кэдиган не демоническое чудовище. Она знала это. Тот, кто способен так сильно любить, не может быть тем, кем его считает Люшес. Именно он плохой, а не Кэдиган.

Не желая, чтобы Торн запугал её, Джо взяла его за руку.

Стоило это сделать, как закружилась голова. Вмиг Джо оказалась не в доме, а в старом средневековом каменном монастыре.

Монах, в котором она узнала брата Эйрига, и аббат стояли рядом со скромной кроватью, где женщина, которая, если судить по воспоминаниям Кэдигана его мать, рожала. Оба священника с тёмными волосами и тонзурами[35], облачены в простые чёрные рясы.

Мать Кэдигана была божественно красива. Хотя длинные тёмные волосы взмокли от пота, это никоим образом не портило её внешности. С последним толчком и криком её сын появился на свет и скользнул в руки ожидающей повитухи.

― Пресвятая Богородица! ― перекрестился брат Эйриг.

Повитуха съёжилась и отшатнулась от новорождённого, едва не уронив того на кровать между ног роженицы.

― Что это?

― Убейте его! ― прорычал аббат.

― Нет!

Пытаясь дотянуться до ребёнка, Бригита схватила младенца и прижала к груди. Она обернула дитя своей шерстяной шалью, словно хотела защитить.

Она совсем не походила на бессердечную мать, которая явилась к Кэдигану за щитом. Ту, что пыталась обменять свободу сына на желаемое.

Малыш судорожно кричал.

Подойдя ближе, Джо ахнула, увидев нечеловеческие черты Кэдигана. Несмотря на крылья, он был человекоподобным созданием с оранжевой чешуйчатой кожей и ярко-жёлтыми глазами. Странное милое маленькое существо, похожее на ящерицу, молило об утешении. Бригита прижала дитя к груди. Малыш начал сосать молоко и мгновенно успокоился.

Аббат скривил губы.

― Это сын дьявола! Мы должны убить его немедля, пока оно не выросло.

Бригита покачала головой.

― Он сын Туата Де Дананн. Внук Дагды. Бог в своём собственном праве. Его убийство приведёт к разрушению вселенной такой, какой мы её знаем. А также в мир вырвется множество демонов, с которыми никто не сможет бороться. Вы хотите начать Армагеддон?

Настоятель покачал головой.

― Мы не можем допустить, чтобы это существо было здесь.

Она вцепилась в рясу аббата и дёрнула на себя, пока они не оказались почти нос к носу.

― У тебя нет выбора. Понимаешь? Если уберечь его от зла, тьма не коснётся ребёнка. Он станет силой добра. Пока его сердце чисто и непорочно, отец никогда не сможет обратить сына и использовать против нас.

― А если оно станет на сторону зла?

Бригита нахмурила брови от беспокойства, опустила взгляд и погладила щёчку малыша, пока тот ел. По мере того, как он пил молоко матери, младенец медленно приобретал человеческий облик.

― Он уничтожит эту землю и всё живое. Единственный, кто способен убить его ― демон малахай.

Брат Эйриг резко вдохнул и в ужасе перекрестился. Через мгновение монах бросил задумчивый взгляд на малыша.

― Может ли оно уничтожить малахая, миледи?

Она на несколько минут задумалась.

― Однозначно, когда станет взрослым, он обретёт эту способность.

Монах встретился взглядом со своим настоятелем.

― Вы не считаете, что лучше позаботиться о таком оружии и воспользоваться им, если малахай будет нам угрожать?

― Это слишком опасно.

И всё же Эйриг проявил настойчивость.

― Любое оружие в неправедных руках смертельно, отец. Но когда оно попадает в руки хороших людей...

Аббат усмехнулся.

― Вы безумны! Вы оба.

― Нет. Настали тяжёлые времена. ― Брат Эйриг перебирал те же чётки, которые Кэдиган хранил у своей кровати. ― Сефриот потерян для нас. Но если у нас будет кто-то, способный помочь в этой битве, мы сможем переломить ход событий. И выиграть эту войну. Раз и навсегда.

Тем не менее, аббат отмахнулся от его слов.

― Собака всегда возвращается к своей блевотине.

― Пути Господни неисповедимы. ― Эйриг кивнул на Бригиту. ― Мать этого существа святая. Нет причин предполагать, что кровь отца будет сильнее, чем у неё или у её отца, не говоря уже о них двоих вместе взятых.

― Вы готовы поставить на кон наши жизни?

Эйриг кивнул.

― Я возьму воспитание на себя и буду направлять это. И никогда не позволю пошатнуться.

― Не «это». Он и его, ― поправила Бригит. ― Это мой сын, а не «оно».

Эйриг встретился с суровым хмурым взглядом аббата.

― Мы можем уберечь его от зла. Я верю в это.

― Я согласен, хотя меня не покидает плохое предчувствие, что будущие поколения проклянут нас за сыгранную