Пламенная бунтарка ледяного дракона - Наталия Журавликова Страница 27

Парящее озеро. По сути, водяная толща без берегов и дна, которая не растекается, не капает.

Как такое возможно?

У меня слов не хватит, чтобы описать, как это выглядело.

Дух захватило от игры света, шелеста листьев зависших прямо над нами деревьев, запаха цветов.

— Благодаря чему все это живет? — спросила Эдайя.

— Магии драторинов, которой дышат драконьи горы, — просветил нас Сиур, — императорская чета любит гулять здесь. В одиночестве. Даже детей не всегда с собой берут.

Королеве Аделе Атейн-Даэрд можно позавидовать, если она каждый день имеет возможность любоваться всем этим великолепием.

Но понимает ли властный муж Аделы, что именно видят ее глаза и сердце?

Каково это, обладать человечьей душой и жить с драторином? Неужели между ними возможна настоящая любовь?

— Надеюсь, сейчас мы им не помешаем, — вежливо заметила Эдайя.

— О, нет, — помотал головой Сиур, — император собрал совет, на который и пригласил дерра Гараирна. Там кроме советников и супруга Его Величества.

Смешно. По обычаям драторинов, жена императора — не императрица. Вот так подчеркивается, что правитель у великого государства, поглотившего полмира, может быть лишь один.

Бросив взгляд на драторинов, я заметила, что Эдайя зачарованно смотрит на хрустальную гладь парящего озера.

А в ушах вдруг зазвучали сказанные ею в дирижабле слова:

«Ваш король не побоялся навлечь на себя и свою страну гнев императора. Назвал жену Кайтона Даэрда нехорошим словом».

А закончила она фразой о том, что в Драторине я в большей безопасности, чем в Урнари, если, конечно, не родственница короля.

Эдайя — капризная девчонка, которая задержалась в подростковой стадии. Но чутье у нее, надо полагать, отменное.

И она права — мне нельзя признаваться, кто я. Чего доброго, навлеку войну на свою страну. А против империи она не выстоит.

Но если Кайтон Даэрд даст мне вольную, куда я отправлюсь?

Ты его бесишь!

Эдайя таскала меня за собой повсюду, и нельзя сказать, чтобы я возражала. Гараирн был занят делами с императором, а я осталась с племянницей герцога. Чем еще заниматься?

На второй день нашего пребывания при дворце мы отправились в Даэру.

По рассказам родителей и особенно деда-короля я представляла себе драторинову столицу как темный город, полный мрачных домов с изломанными высокими крышами. Серыми улицами и, что самое главное — угнетенными сэлонимами.

— Они занялись вытягиванием полукровок, — усмехался порой папа на званом вечере, — а знаете, мои дорогие в каких условиях у них живут сэлонимы? Чистокровные, не запятнавшие себя срамной связью с чешуйчатыми?

И многозначительно оглядывал собравшихся.

— Помните, откуда взялась жена их императора? Она была рабыней в его дворце. Целительницей, которая лечила верховную дерру. Пленницей! И ее чуть ли не казнили при всех на главной площади Даэры. С позором! И думаете, это единственная рабыня человеческого происхождения?

Да, всем известный факт — драторины делают пленных своими рабами.

Захватывают города и подчиняют себе его жителей.

Пусть даже начинается все с бунта сэлонимов, но разве будут они зря восставать?

Чтобы решиться пойти войной на такого сильного соседа как Драторин, нужно очень разозлиться.

С таким настроем ничего хорошего от города драконов я не ожидала.

Но когда мы прибыли в центр Даэры, я не увидела, чтобы там волокли сэлонима на цепи или пороли розгами на главной площади несчастного человеческого раба.

Люди, сэлонимы, совершенно спокойно прохаживались, заходили в магазины и едальни.

Правда, стоит отметить, что в этих магазинах и едальнях работали только сэлонимы и в редких случаях полукровки.

Ни одного драторина на обслуживании я не увидела.

Сэлонимы нужны им, как рабочая сила. Слуги.

Эдайе прогулка нравилась. Она с огромным интересом рассматривала высокие витрины магазинов одежды.

А в один, самый большой, затащила меня и служанку Берту, которая нас сопровождала.

— Ах! Столичная мода! Костюм для летунов! Жаль, я пока не летун.

Она шмыгнула носом.

— Не летун? — удивилась я. — Но у вас есть крылья.

— Не те, — она скривилась, щупая с видимым сожалением тонкую кожу дорогой выделки, — до обращения мне еще лет пять. Я медленная, как мой папаша.

— А давай мы тебе что-нибудь купим? — ее глаза загорелись.

— У тебя безобразная хламида, Кира!

— Это же форменная одежда, — слабо и неискренне отбивалась я.

На самом деле, уже начала скучать по хорошей жизни.

Роскошь просто то, к чему я привыкла.

Понятное мне состояние. Уютное.

Будь я приучена к деревенской хибаре или рабской каморке, чувствовала бы себя спокойно на жестком топчане.

Но всю мою жизнь я хорошо одевалась и воспринимала заботу о себе как должное.

Поэтому сердечко забилось от предложения заполучить новое платье.

— Не спорь! — Эдайя топнула ножкой. — Я твоя госпожа!

Действительно, не поспоришь.

И какой с меня спрос теперь?

— Слушаюсь, дерри, — мне хотелось дернуть капризную девчонку за волосы. Но это глупо и опасно. Лучше платье выбирать.

Мы купили их три.

Точнее, Эдайя купила для меня.

И себе штук пять нарядов.

Не глядя на цену и не думая, может ли она себе это позволить.

Раньше я не особо об этом задумывалась. Но теперь, столкнувшись с самым большим потрясением в своей жизни, начала подмечать много больше.

Когда мы сели в экипаж, я спросила:

— Зачем вы это сделали, дерри? Купили для меня наряды, как у свободной.

— Мой дядя и так попросил для тебя вольную у императора, — беззаботно откликнулась она, — просто за государственными заботами ему все некогда тобой заняться. Вот придет он тебя освобождать, а ты выглядишь как светская дама.

— И что с того? — я с подозрением уставилась на свою взбалмошную и непредсказуемую хозяйку.

— Он на тебя запал, — сказала она уверенно, — ты его бесишь, значит он тебя хочет.

— Я многих бешу, — мне стало смешно, — как и вы, дерри Эдайя.

— Это другое, — сказала она серьезно, — мне приходится прикладывать усилия, чтобы предкам жизнь сладкой не казалась. А ты одним присутствием накручиваешь Эйтона.

— Допустим, — я пожала плечами, совершенно не соглашаясь с ее бредовыми доводами, — но вы же в курсе, что я полукровка и такие связи для благородных дерров оскорбительны?

— Однако в гарем они вас берут с великим удовольствием, — хихикнула эта негодяйка.

—