Возвращайся, сделав круг. Книга 1 - Ирина Тигиева Страница 26

— Что ты натворил! — завопила я.

Он тотчас бросился ко мне, начал лихорадочно ощупывать руки и плечи. Глаза дико сверкнули.

— Тебе больно, Момо? Я что-то сломал?

— Яйцо! Они достались мне с таким трудом!

— Сумасшедшая! Напугала до смерти, — он легко толкнул меня и рассмеялся. — Я почти протрезвел…

— Я — нисколько, — прижимая к груди уцелевшие яйца, кивнула на приближавшихся преследователей. — По-моему, нас сейчас догонят…

— Не догонят! Держись крепче!

Закинув меня за спину, Дэйки подхватил узел и, уже явно стараясь смотреть под ноги, устремился вперёд. Вскоре погоня в самом деле осталась позади, и я потребовала вернуть меня на землю.

— Мне совсем не тяжело, — возразил Дэйки. — И так будет быстрее.

— Не спорю, но сейчас меня действительно может стошнить…

Повторять это не пришлось — лис тотчас спустил меня со спины и, просканировав взглядом с головы до ног, расхохотался.

— Видела бы ты себя, Момо! Стоило ради этого так долго плескаться в офуро!

В слабом свете месяца не могла рассмотреть всех деталей своего вида, но тёмные пятна на ногах — куриные экскременты, уже говорили о многом. Подумать только, как я радовалась чистоте каких-то пару часов назад! Но затуманенному алкоголем разуму это показалось смешным, и я расхохоталась вслед за лисом.

Удивительно, что Дэйки ещё был в состоянии найти дорогу к пещере. Путаясь в траве, мы брели по полю, потом, спотыкаясь о корни — по лесу. Я-таки рассказала, как попала в этот мир — всё, кроме подробностей освобождения его господина. А когда он начал приставать с расспросами, затянула песню из «Мальчишника в Вегасе» «You spin my head right round, right round»[1]. Дэйки попытался подпевать, но у него не получилось. Тогда я на ходу перевела на японский несколько простых строк прощальной песни Маугли из «Книги джунглей» — сама не знаю, с чего их вспомнила. Слова пришлись лису по душе, и так, горланя «Да хранят меня во мраке яма, пруд и буераки!», мы ввалились в пещеру. Но, подумав о камаитати, я тотчас оборвала концерт.

— Ну и темень, дьявол её побери! Бедного зверька и не видно! Дэйки, можешь разжечь огонь?

— Сейчас… И откуда у тебя эта страсть к паразитам, Момо?

— Никакой он не паразит! Если выживет, назову его… Камикадзе[2]! Точно, Камикадзе! — я даже подпрыгнула от восторга. — Кстати о паразитах, а где твой…

Дэйки высек искру, и мы оба завопили от неожиданности, когда вспыхнувший язык пламени выхватил из тьмы фигуру ёкая. Неподвижно застыв в нескольких шагах от лиса, он смотрел на нас взглядом, от которого весёлость как рукой сняло.

— Г-господин… — выдавил Дэйки.

— Что это значит? — ледяным тоном поинтересовался он.

— Мы в-выпили… — начала я.

— Я говорю не с тобой, — мертвящие глаза ёкая не отрывались от лиса.

Но алкоголь пробудил во мне задиристость, заставившую однажды в пабе броситься с кулаками на девицу, обозвавшую Цумуги «япошкой».

— Зато я говорю с тобой.

— Замолчи, Момо! — простонал Дэйки. — Я заслужил наказание, а ты делаешь только хуже…

— Наказание?.. — опешила я. — Ты ведь… не будешь… За что?.. Мы просто весело провели время! Хочешь… в следующий раз пойти с нами?..

— Момо… — снова простонал лис.

— Пожалуйста, не наказывай его! — прижав к груди яйца, которые до сих пор держала в руках, я подскочила к ёкаю, уже не в силах остановиться. — Пожалуйста… мы не сделали ничего дурного!

Несколько бесконечных секунд он смотрел на меня взглядом, какому позавидовал бы и василиск. Потом коротко скомандовал «Дэйки!» и вышел из пещеры. Лис тихо вздохнул и, поникнув, подошёл ко мне.

— Спасибо, что попыталась заступиться за меня, но… Больше никогда этого не делай! Я действительно виноват, и наказание заслужено.

— Но почему?..

— Ты не знакома с нашими порядками, Момо. Поэтому не вмешивайся, ладно?

— К дьяволу ваши порядки! За что этот изверг собирается тебя наказывать? Дикарь! Инквизитор! Тиран!..

— Тшш-ш… — обняв за плечи, Дэйки прижался лбом к моему. — Не надо, он же тебя слышит! Не знаю, что значат эти слова, но звучат они очень грубо. Так ты его только разозлишь… — его пальцы мягко погладили мою шею. — Ложись спать, Момо. Всё хорошо, правда…

В трепещущем свете огня по каменному своду мелькнула лисья тень, и я осталась в пещере одна… От злости и беспомощности хотелось разреветься. Как же я ненавижу этот ужасный мир! Стоит ему показаться хотя бы сколько-нибудь сносным, происходит… подобное! Тэкэхиро был прав: то, что я выпустила на свет Божий, не имеет права на существование! Как жаль, что не успела добраться к ториям и вернуть ёкая в состояние камня! Всё равно в нём нет ничего живого! Едва слышный шорох в глубине пещеры заставил меня вздрогнуть. Камаитати! Я совсем о нём забыла! Бросившись к циновке, обнаружила фыркающего зверька — ему явно не нравился огонь.

— Прости, малыш. Потушу его, как только поешь.

Когда присела на циновку, камаитати приподнялся на лапках, повёл носом и беззвучно оскалился.

— Не нравится мой запах? — улыбнулась я. — Подожди ещё, что будет завтра! Мне кажется, или ты немного окреп?

Расколов яйцо, я пальцем разболтала содержимое и поднесла его к мордочке зверька.

— Думаю, сегодня мою кровь лучше не пить… Но, может, это тоже придётся тебе по вкусу?

Камаитати подозрительно принюхался, неуверенно лизнул внешнюю стенку скорлупы, потом сунул мордочку в саму скорлупу, и до меня донёсся тихий чмокающий звук.

— Тебе нравится! Ради этого стоило ограбить курятник и довести кур до обморока!

В этот раз аппетит зверька был впечатляющим. Он выпил яйцо целиком и, довольно урча, улёгся на циновку. Когда я погладила его по голове, он только легонько оскалился, не открывая глаз. Потом зевнул и заснул, положив мордочку на лапки.

— Спокойной ночи, Камикадзе, — шепнула я.

Ни Дэйки, ни демон не появлялись и, потушив огонь, как обещала камаитати, я на ощупь вернулась к циновке. Осторожно, чтобы не потревожить зверька, улеглась на неё. «You spin my head right round, right round…» Голова действительно шла кругом. Но ещё сильнее было чувство одиночества и жгучая тоска по моему миру, привычным вещам и дорогим мне людям. Чаще всего чрезмерные алкогольные возлияния будили во мне либо агрессию, либо грусть. Агрессия уже прошла, теперь настало время печали. Я подумала о Дэйки, о бессердечном Иошинори-сама, о несчастном чуть не придушенном зверьке, тихо