Подменная дочь - Лора Лей Страница 24

«Как пить дать, утонет!» — пронзило меня осознание приближающейся трагедии. И я, плюнув на все, прыгнула в канал, нырнула, схватила недоутопленника за жилет и потянула наверх. Вода, несмотря на теплый день, была холодная — жуть, парень–тяжелый, вытолкнуть его на пирс я бы не смогла, но первый из компании, наконец, сообразил: сделал веревочную петлю (нашел где-то ведь!) и опустил ее вниз.

Кое-как набросила веревку на потерявшего сознание беднягу, мужики потянули его наверх, потом вытащили и меня. «Хорошо, грудь перевязана» — промелькнула в голове запоздалая мысль.

Вытерев лицо, посмотрела на безвольно раскинувшегося спасенного — дышит? «Воды нахлебался, точно! Еще не хватало мне жмурика!».

— Отойдите! — опустилась на колени перед лежащим, потрогала пульс — бьется. «Ну, где вы, уроки оказания неотложной помощи в универе? Искусственное дыхание, первый пошел!» — скомандовала себе и…

Пять нажатий на грудную стенку, одно вдувание «рот-в-рот», нос пациента зажат, опять нажатия и вдувание — без раздумий и оглядок на зрителей. Сколько раз? Не считала, но парень вдруг дернулся, закашлялся, изо рта у него хлынула вода — пришлось быстро переворачивать на бок… «Вроде все вышло, вон, и глаза открыл…».

Я устало опустилась на пятки, оперлась дрожащими руками о собственные коленки и облегченно выдохнула. Слава богу! И осознала, что сижу в полной тишине… Упссс!

Глава 21

Вот определенно, я — счастливица! Произошедшее, благодаря быстроте и закрывшей место группе кочевников, осталось незамеченным остальными находящимися на пристани. Только вскрик моих служанок «Госпожа!» привел меня в чувство и вернул способность соображать.

— Твои понимают танскую речь? — резко спросила у первого собеседника и, получив отрицательный кивок, облегченно выдохнула. — Хорошо! Этого — переодеть и дать выпить горячего, мне бы тоже. Есть где? Только давай быстро, пока еще кто не увидел лишнего.

Парень что-то гортанно проговорил товарищам, те засуетились, подхватили «купальщика» и бодренько, по сходням, понесли на корабль, а меня на руки поднял тот, с кем говорила о шерсти, и тоже понес в каюту.

Там последовавшие за нами Шеньки развернули бурную деятельность: на пальцах объяснили, что нужно, получили, меня раздели, обтерли, переодели в выданные рубаху и штаны, вытерли волосы — и все молча, потом напоили принесенным главным из компании горячим напитком с чем-то спиртосодержащим, кажется.

Я сидела в некотором отупении и крутила в мозгах одну крылатую фразу: «Еще никогда Штирлиц не был так близок к провалу». Ой, я дура!!!

* * *

— Госпожа, ну как Вы так, а? — шептала взволнованно Шень Сяо. — Это ж… Я не знаю, что такое!

Ей вторила Шень Мяо:

— А если бы Вы тоже…? Ой, тьфу! Все, сейчас домой, и сидим там безвылазно! Хватит, погуляли!

Я кивала, пытаясь унять дрожь, и не противилась ни их действиям, ни их ворчанию: на первое не было мочи, второе — заслужила, чего уж там. Спустя минут десять в каюту вошел глава кочевников — ну, я так думаю. Увидев посетителя, девчонки испуганно притихли, застыв сусликами, а высокий иноземец заговорил:

— Меня зовут Торгай Бату, ты спасла моего младшего брата. — Он ударил себя в грудь кулаком, поклонился и продолжил. — Мы — уйгары, были в гостях у земляка и сегодня ночью возвращаемся домой. Никто из моих людей не проговорится о том, кто ты. Я твой должник. Что возьмешь в уплату? Говори!

— Да ничего не нужно! Главное, брат твой жив. Я в порядке. Немного посижу, и мы пойдем — ответила, еле ворочая языком.

Шеньки было возмутились, но я глянула строго, и они смолчали.

— Ты не должна отказываться, это унижает меня! — Торгай был категоричен. — Сейчас лишнего серебра нет, наши товары здесь не нужны, мы плохо продали, хватило только на обратную дорогу. Прости! Ты спрашивала про шерсть. Я отдам тебе оставшуюся, мои люди пошли за повозкой. Я доставлю вас, куда скажете. Весной я снова приеду с братом, он будет учиться в академии. Тогда отплачу тебе золотом. Мое слово!

Торгай снова ударил себя по груди. Мне стало смешно, и порыв снова отказаться пропал. От азиатов, связанных долгом жизни, все равно не отбиться! Лучше согласиться, и домой. Пока семья Гу не вернулась, а на улице стремительно темнеет, его компания будет весьма кстати.

— Хорошо, Торгай. Проводи, и за шерсть — спасибо. Я знаю, что с ней сделаю — приняла предложение кочевника. А что? Известно, дают — бери, а бьют — беги, народная, мать её, мудрость!

* * *

Парень (да, против меня-то: лет двадцати трех, может, чуть больше) выполнил обещание: в закрытую повозку погрузили шесть тюков шерсти, меня и девочек. Торгай, следуя указаниям Мяо, лично правил повозкой и доставил нас до перекрестка, откуда мы в темноте перетаскали тюки (помогал кочевник без комментариев и вопросов), помог перекинуть их через ограду (я просто совершала привычные уже действия, не задумываясь, Шеньки — тоже). Под светом луны стыда не видно, слава богу!

И только когда я уже сидела на стене, собираясь спуститься в сад, провожатый тихо спросил:

— Кто ты? Имя назови.

— Чень Ю, — ответила, и все, на большее сил не хватило.

Торгай кивнул, поклонился и растворился в ночи. Офигеть, я на рынок сходила!

* * *

Допроса с пристрастием от Шенек на этот раз избежать не удалось. Ложь давалась нелегко: читала, приснилось, все хорошо. Не поверили, но я видела, что девчонки переживают за меня искренне. Было неловко, но не говорить же правду? Кое-как успокоила, пообещала больше никуда не лезть и начать писать — от греха!

Уснули за полночь. Это было последнее летнее приключение: на следующий день в особняк вернулись все поколения Гу. Каникулы закончились, увы!

А, может, и хорошо, что закончились… С моей способностью находить приключения на пятую точку, проявившуюся этим летом в полной мере, однозначно следует вести замкнутый образ жизни. Целее буду!

* * *

Я даже не догадывалась, что в не таком уж и далеком будущем планам моим суждено, в силу некоторых обстоятельств, претерпеть изменения, и вместо дистанцированности от внешнего мира и семьи Гу я окажусь привязана к родне предшественницы крепче, чем мне бы хотелось, и что это будет иметь далеко идущие последствия как для них, так и для меня, в общем-то…

Но тогда, накануне праздника середины осени, в годовщину (фактически) своего