Подводная конкиста - Вита Марли Страница 22

— А зачем? — с академическим видом уточнил другой студент. — Зачем так… радикально?

— Увы, я не могу знать о чём думали предки двести лет назад. — чужеземец юлил. Уходил от ответа. Боялся гнева тланчан и отвечал насколько мог дипломатично. — Войны случались во все времена и я не могу назвать причину каждой из них.

— Золото, — господин Чак дал простой лаконичный ответ. — Пришельцы с далёких земель убивали ради золота.

По классу прокатился удивлённый шёпот. Тема, что задал хранитель писаний, будоражила умы тланчан и саму Иш-Чель волновала не меньше.

Русалочий народ был равнодушен к сокровищам, а вот байки о таинственных пришельцах их действительно увлекали.

— И они его получили? — не унимался ученик. — Своё золото.

— Я бы так не сказал, — ответил Эстебан. — Огромная часть богатств, просто гигантские запасы внезапно исчезли. Испарились. И до сих пор не известно, что с ними стало.

Дочь касика была готова поклясться — в этот момент господин Чак самодовольно усмехнулся. Торжествующе так. Недобро.

— Что ж, Тлалок им судья, — историк резко оборвал тему и начал говорить о другом. — И нам с вами стоило бы вспомнить о деяниях нашего великого Бога, покровителя тланчан…

Хранитель писаний затянул привычную лекцию. Увёл беседу в сторону.

Интерес публики постепенно схлынул, тланчане взяли в руки писчие инструменты, принялись рутинно конспектировать слова учителя.

Иш-Чель его уже не слушала. Позабыла об истории, каллиграфии и всех науках вместе взятых. Потому что ловила жгучие взгляды чужеземного моряка, улыбалась ему в ответ и ликовала.

За весь урок на листе её пергамента не появилось более ни одного символа. Лишь два маленьких глифа на полях.

Глава 23

Игра в пок-та-пок всегда была событием грандиозным. Но, верно, сегодня высшие силы задумали усложнить и без того нелегкую задачу.

И участникам, и зрителям — всем.

С самого утра жара стояла испепеляющая. Удушливая. Просто убийственная.

Вокруг пылало белое пламя засухи. Солнце кусало и жалило, раскалился на арене песок, но игроки, согласно правилам, выступали босыми. На поле для игры в мяч не было ни единого клочка тени, не считая узкой полоски у противоположной стены. Там, на этом ничтожном островке выстроились в ряд участники состязания.

Щурились, ждали, экономили силы пока могли.

К каждому игроку поочерёдно подходили женщины с кистями и красками, чтобы нанести узор на лица, руки, плечи, живот и бёдра. Сакральный орнамент, часть церемониала.

Иш-Чель наблюдала за ними с отцовской трибуны из-под широкого навеса. Яркая, красивая, гордая. В венце из перьев зелёной котинги. С ожерельем из акульих зубов c золотыми и нефритовыми пластинами. В полукруглой накидке со сложным геометрическим узором.

Рядом с царственным родителем она приветствовала публику и только ей одной было известно, как с самого утра лютовал и неистовствовал её отец.

Нет, вовсе не игра вывела его из привычного равновесия.

Ревизор.

Столичный клирик, блюститель нравственности, явился в Кулуакан, чтобы читать свои проповеди и бороться с инакомыслием. Следить, дабы ни один тланчанин не усомнился в величии Тлалока.

Мерзкий тип.

Огромный, как кит и уродливый, как рыба-капля. По крайней мере, именно так думала о нём Иш-Чель.

— Ты не говорил, касик, о твоём необычном госте, — сказал ревизор, потирая подбородок, коих у него было целых три. — Вон тот. Откуда этот тланчанин?

Естественно святоша показывал на Эстебана. Единственного, кто разительно отличался от жителей подводного царства.

— Не тланчанин — человек, — коротко ответил вождь.

— Человек?! — клирик выпучил глаза и теперь стал походить на жабу. — Здесь? То есть в твоих угодьях живёт человек и ты даже не сподобился сообщить об этом тлатоани?

— Я посчитал неуместным отвлекать нашего властелина от дел, — голос Ицкоатля звучал сдержанно, но дочь прекрасно знала отца: один вид этого религиозного светилы вызывал у вождя крайнюю степень раздражения. — Человек не помнит, как попал сюда. Он безобиден и он — мой гость. Должен ли я уведомлять правителя обо всех моих гостях?

— О, милостивый Тлалок, конечно! — святошу едва не затрясло от негодования. — Явление этого двуногого — уникальный случай! Разумеется, касик, ты должен был сразу же отправить гонца в столицу.

— Ну, что ж, полагаю теперь ты, клирик, сообщишь куда следует, — флегматично отозвался вождь. — В услугах гонца более нет надобности.

Возразить ревизор не успел: пророкотали барабаны, затрубили раковины атеколли, зазвенели ритуальные трещотки.

Игра началась.

Иш-Чель, встревоженная подслушанной беседой, судорожно принялась искать глазами испанца. Прибудь клирик днём позже, и тогда он бы попросту не заметил Эстебана, не задавал щекотливых вопросов. Теперь же поднимет шумиху на всю столицу.

Не вышло бы боком.

Тем временем участники замельтешили по полю. Матч уже шёл вовсю, а у человеческого моряка дела шли неважно: ему ещё ни разу не удалось завладеть мячом. Самым яростным его противником на поле оказался рослый парень по имени Шбаланке, бывший чемпион игры в пок-та-пок.

Иш-Чель плевать хотела на Шбаланке.

Другое дело человек…

Желала ли тланчана ему победы? Желала, вне всяких сомнений. Однако, не столько сильно радела русалочка за его успех, сколько жаждала узнать, о чём попросит. Что заявит испанец вождю в случае выигрыша.

Обычно победители просили о хорошем заработке, уважаемой должности, ходатайстве в столичный кальмекак или даже женитьбе на возлюбленной тланчане. Кулуаканцы не проявляли дерзости, не требовали дворцов и поместий, не ждали несметных богатств.

А он?

Потребует вернуть его на поверхность? Захочет узнать секрет своего спасения? Корабль велит поднять со дна морского или, быть может, пожелает присвоить себе всё золото Кулуакана?

Как бы то ни было — только ради ответа на этот вопрос Иш-Чель с волнением и трепетом наблюдала за ходом игры.

Испанец играл вяло. В общее месиво не лез, но мешал особо резвым — отбивал атаки вблизи кольца.

— А озаботился ли ты, касик, обращением этого человеческого мужчины в истинную веру? — клирик снова открыл свой жабий рот.

— Создатель Воды, — вождь отвечал всё в той же флегматичной манере, — повелевает нами, тланчанами. Человеку наша вера без надобности. Пусть молится Деве Марии и прочим богам, коих чтят люди с побережья.

— В столице я непременно вынесу этот вопрос на обсуждение, — проповедник недовольно причмокнул. — Не забывай, касик, инакомыслие порождает ересь.

— Что он делает? — Иш-Чель показала на бывшего чемпиона пальцем, дабы прервать спор.

Шбаланке, здоровенный тланчанин, налетел на соперника и, кажется, сильно его покалечил. Пострадавший попытался отползти в сторону, чтобы не затоптали, но не смог.

Публика заревела. Иш-Чель фыркнула. Обычное дело! В течение матча ещё не раз поредеют ряды участников.

Испанец мог бы уличить момент, завладеть мячом, возможно даже отправить в