Укушенная - Джордан Стефани Грей Страница 21

Я не встаю.

Мои кости не подчиняются.

Тёмно-каштановый лоб Энтони морщится. Его бледный лоб морщится от напряжения.

— Встань, — повторяет он. Жёстче, безжалостнее. — Встань сейчас же.

Я не встаю. Победа наполняет моё тело, и тепло пробегает по спине. Я не встаю.

— Это всё, — непринуждённо произносит королева, глядя на меня прищуренными глазами. — Ты можешь идти, Энтони.

— Да, моя королева, — говорит Энтони и выходит из тронного зала неуклюжими, торопливыми шагами.

Королева Волков приближается ко мне с понимающей, зловещей улыбкой. Вся победа, которую я чувствовала несколько секунд назад, тает под её взглядом.

— Неиспытанный потенциал, — говорит она, будто эти слова весят больше, чем даже её трон. — Ты выше многих в иерархии волков. Таким образом… — она, кажется, обдумывает это. — Таким образом, мисс Харт, ты пока не будешь переведена в другую стаю. Согласно типичному придворному этикету, тебя должно было бы отправить на территорию на юге, где ты воспитывалась бы как солдат в скромной стае. Но ты особенная. Ты не такая, как все, — она облизывает губы. — Если ты так захочешь, то начнёшь и закончишь своё обучение в замке Севери.

— Новые стаи будут выбраны во время Церемонии Вознесения в день зимнего солнцестояния — когда вселенная укрепит твой истинный потенциал — и я предлагаю тебе возможность присоединиться к остальным. Ученики благородных и королевских кровей, такие же, как мой собственный сын, приехали со всего мира ради этого единственного момента. В этом десятилетии в замке Севери состоится Вознесение, и ты будешь учиться среди них. Ты будешь жить среди них. И в конце концов, если ты станешь достаточно могущественной, тебя выберут, чтобы ты осталась при дворе, возможно, в самой стае Сина.

— Что полностью зависит от Сина, — бормочет Син, закатывая глаза, но… в его голосе нет злобы. Во взгляде мягкость. Это почти заставляет меня чувствовать себя… в безопасности.

Но это чувство — ложь. Меня волнуют не мои фиолетовые глаза, а то, что я не такой монстр, как все остальные. Кто-то здесь убил Селесту. Син знает. Королева Волков знает. Они должны знать. Ненависть пронзает меня насквозь, отвращение настолько сильное, что я едва могу дышать. Мои мышцы подергиваются. Немного. Совсем немного. Но этого достаточно, чтобы почувствовать, что я снова контролирую ситуацию.

Только через мой труп я когда-нибудь присоединюсь к ним.

Королева Волков качает головой.

— Интеллект — это сильно недооценённый навык, но я надеюсь, что теперь ты будешь стремиться к нему. Ты могла бы стать гораздо большим, чем просто очередной жертвой. Мы управляем всем, мисс Харт. Всем.

По моей спине пробегает дрожь, а глаза Королевы Волков сужаются.

— Ты сильная, но не можешь противостоять моим желаниям. Я выше тебя — выше всех — в придворной иерархии. Таким образом, когда я попрошу тебя трансформироваться обратно, у тебя будет всего мгновение, чтобы решить, какой путь выбрать. Будь мудра. Мне бы не хотелось убивать Укушенную с таким большим потенциалом.

Син делает глубокий вдох. Задерживает его. В комнате воцаряется тишина, оставляя меня наедине с порочным водоворотом мыслей. Я ненавижу их. Я ненавижу себя. Я не могу быть монстром. Я и так уже так много потеряла. Слишком.

Однако, если я откажусь, что со мной будет? Отец практически бросил меня на съедение волкам. Если я вернусь к нему, что помешает ему сделать это снова? Не думаю, что я переживу такое предательство дважды. И даже если бы он этого не сделал, как бы я смогла вернуться к своей прежней жизни? Всё изменилось — абсолютно всё — и мои друзья, вероятно, тоже думают, что я мертва. Интересно, что он им сказал. Интересно, устроили ли они поминки по нам с Селестой — украсили ли наши шкафчики цветами или устроили панихиду?

Даже её имя отзывается болью в моей груди. Это так больно, что даже не хочется признавать, но в то же время так пусто, будто это я истекла кровью на улице.

Селеста.

Я не отомстила за неё. Когда красная дымка рассеивается, я могу признать, что даже близко к этому не подошла. Я поднимаю взгляд, и Королева Волков склоняет голову. Кажется, у меня осталось мало времени.

— Ванесса Харт, я приказываю тебе вернуться в свой человеческий облик.

Мои кости тут же хрустят. Моя спина ломается. Волк исчезает во взрыве чудовищной силы.

Боль пронзает меня насквозь, и внезапно я снова оказываюсь в той тюрьме, а призрак Селесты истекает кровью рядом со мной. Вцепившись в пол человеческими руками, с человеческими ногтями, я содрогаюсь. Волк исчез. И я… я снова могу думать. По-настоящему, по-настоящему думать без этой красной пелены, превращающей меня в зверя.

О Боже. О боже, о боже, о боже.

Что я наделала? Кем я стала? Я сворачиваюсь калачиком на полу, хватая ртом воздух, а Син срывает гобелен и набрасывает его на моё обнажённое тело.

— Нам следовало дать ей больше времени, — говорит Син, вставая передо мной. Защищая меня от своей матери. Я обхватываю себя за углы гобелена. будто, если я его отпущу, то снова разобьюсь вдребезги.

— Этот гобелен висел в тронном зале с тех пор, как этот замок был основан нашими предками-фейри.

— Тогда, возможно, пришло время купить что-нибудь менее пыльное, — говорит Син. Его голос внезапно становится мрачным. Он держит себя в руках. И я… мне кажется, я слышала его раньше. Не только на пляже.

За пределами моей темницы.

Борись с ними, сказал он. Это… это был он.

— Она слишком через многое прошла. Она ни за что не сделает правильный выбор.

— Не смей говорить с таким неуважением. Я королева…

— И как королева, ты должна знать, что союз с ней важнее, чем сиюминутность, — когти Сина вырастают из его рук, они острее и длиннее, чем у его матери. Цвет чёрного дерева такой глубокий, что кажется бесконечным. — Она ни за что не заговорит…

Этого достаточно. Этого вызова, этого снисхождения мне хватает, чтобы открыть рот и сформулировать единственную связную мысль.

— Кто это сделал? — хриплю я, поднимаясь сначала на колени, а затем и на ноги. Процесс болезненный, трудный, но я всё же справляюсь. Я поднимаю подбородок, прижимая гобелен к телу. — Кто из вас у-убил её?

Королева Волков оценивающе смотрит на меня с непроницаемым выражением на своём прекрасном лице.

— Мы не знаем.

— Вы… вы лжецы! — я бросаюсь вперёд, но Син удерживает меня. Обхватывает рукой за талию и прижимает к себе