Укушенная - Джордан Стефани Грей Страница 20

— Очень хорошо. Я уверена, ты оказалась в странном мире. То, что тебе пришлось пережить за последние два дня, без сомнения, было сущим мучением. Это не чья-то вина, а дар луны, солнца и звёзд.

Я сверкаю глазами. У меня нет другого выбора, кроме как сверкать. Эти последние несколько дней были чем угодно, только не даром судьбы. Они были пыткой.

Остальные мои конечности остаются неподвижными, королева обходит меня, будто я срубленное дерево на дороге. Она продолжает рассматривать гобелен за спиной парня. На нём изображена вселенная в виде металлической вышивки. Планеты, созвездия и переплетение нитей, которые я никак не могу истолковать.

— Мы происходим из рода тех, кто жил до появления людей, во времена между людьми и динозаврами, когда землёй правили одни Высшие. Уверена, ты слышала о большинстве из них. О вампирах, фейри, сиренах. Каждый из них более зловещий и смертоносный, чем предыдущий. Что ж, фейри были людьми природы. Они родились — или, если хочешь эволюционировали — среди обычных людей. Были земляные фейри, водяные, огненные, — говоря это, она указывает на другую тему. Они соединяются между собой от Луны до Земли и звёзд, переплетаясь так много раз, что невозможно представить, чтобы их когда-нибудь можно было разделить.

— А ещё были звериные фейри, — говорит она, и в её голосе слышатся гордость и осуждение одновременно. — Легенда гласит, что огромная звезда упала на Землю, и пыль от неё разлетелась по лесам всех континентов. Из праха выросли медведи, которые могли мыслить как люди, пантеры, которые могли говорить, и волки, которые могли превращаться. Как и все волки, мы с тех пор держимся своих стай. Наших дворов. Мы ни за что не сбиваемся с пути истинного.

Оборотни.

Она смотрит на меня, и я понимающе моргаю. Только тогда она продолжает.

— Конечно, тысячи и тысячи лет могут уничтожить даже тех, у кого нет возраста. Распущенных вампиров загнали в самые тёмные уголки мира. Похотливые сирены остаются в мрачных глубинах семи морей. А дикие фейри… что ж, никто не знает, что случилось с другими фейри. Они исчезли, когда появился первый человек. Будто одного присутствия людей было достаточно, чтобы уничтожить их всех. Но мы, волки… — она улыбается, — мы сохранили свою численность и власть благодаря Семи Дворам Регентов Волков. Семи континентам. Сотням территорий. Тысячам стай. И семи регентам, которые объединяют их всех.

— Чудесное представление, мама, — растягивает слова парень, его тон резче, чем улыбка. Он подмигивает мне. — Возможно, Королева Волков Северной Америки теперь захочет поклониться.

— Хватит, Син. Через несколько лет именно ты будешь произносить эту речь и решать, кому жить, а кому умереть. Для тебя важно понимать, как на самом деле работает правление.

— Я ещё не прошёл Церемонию Вознесения, — говорит он. — Возможно, ты могла бы подождать, пока меня должным образом не объявят Альфой, прежде чем мы продолжим путь принца.

— Ты — Альфа. Глаза никогда не лгут, — чёрные глаза королевы темнеют, превращаясь в озера чернильной ночи. — Красный цвет символизирует власть. Для лидеров. Для Альф. И однажды — чёрный. Для короля.

Парень — Син — прикрывает зевок рукой.

— Глаза могут измениться.

— Если только ты не собираешься отказаться от своих иерархических привилегий, глаза не лгут, — королева снова поворачивается ко мне лицом. — Что подводит меня к нашей новой Укушенной, — она снимает свою корону и кладет её на стол, прежде чем подойти к моему телу. — Для нас, Высших, всегда было важно сохранить нашу родословную в неприкосновенности. Оставаться с теми, кто был одарен небесами. Укушенные оборотни, хотя и увеличивают нашу численность, не прибавляют нам силы. Вот почему запрещено кусать человека без разрешения регента, — она наклоняет голову. — Но ты… ты другая, Ванесса Харт, — она достаёт из кармана бронзовое зеркальце и подносит его к моему лицу, повторяя: — Глаза не лгут.

Конечно же, расплавленный пурпур струится по радужной оболочке моего волчьего лица. Я сглатываю. Закрываю глаза. Она сказала, что красный означает власть. Она сказала, что чёрный означает короля, предположительно, любого регента. Но как насчёт моего цвета глаз?

— Раньше никто не был Рождён и не был Укушен с фиолетовыми глазами, — говорит Син, теперь его голос звучит тише и мягче. — Инструктор Альварес не смог найти упоминаний ни об одном из них за всю историю, даже среди нашей знати.

— Именно так, — Королева Волков не сводит с меня пристального взгляда, хотя и прячет зеркальце в карман. — Ванесса, кажется, совершенно оригинальна. Если хочешь, не испытанный потенциал. И ты, — мурлычет она, глядя на своего сына, и улыбка изгибает её губы, — будешь нашим первым испытанием.

Он замирает, и по выражению его лица пробегает тень презрения.

— Прости?

— Подчини её.

Он моргает. Я моргаю. Мгновение мы смотрим друг на друга, переводя дыхание, прежде чем он быстро отводит взгляд.

— Нет.

— Нам нужно знать, какое положение она занимает при дворе. Я успешно оказала на неё воздействие. Таким образом, она находится ниже регента. Ты — Альфа — и в нашей иерархии ты стоишь непосредственно ниже только меня — и я приказываю тебе подчинить её, Синклер. Сейчас. Нам нужно знать, как с ней обращаться. Как её использовать.

Как меня использовать?

Он делает шаг вперёд, и мои мышцы напрягаются. Я готовлюсь к худшему. К очередному раунду унижения.

Син приседает передо мной, проводя длинными, ловкими пальцами по моей шерсти, и его глаза вспыхивают кроваво-красным, когда он встречается с моими глазами. Он бормочет:

— Сядь.

От этих слов у меня хрустят кости. Моё тело принимает максимально быструю позу. Я сажусь — снова как пёс — и мой дух раскалывается ещё больше. Смущение пронзает меня сильнее, чем в прошлый раз. Я — марионетка. Я их марионетка. Он вздрагивает на мгновение, но своим волчьим чутьем я всё равно отслеживаю движение. Впрочем, это не имеет значения. Он возвращается к матери.

— Превосходно, — говорит королева. Она щёлкает пальцем, и двери позади меня со скрипом открываются. По полу раздаются тихие шаги. По проходу проходит молодой человек с жёлтыми глазами. Он вытирает руки о фартук, повязанный вокруг талии. Капли пота стекают у него со лба — они пахнут страхом. — Энтони, будь добр, заставь этого волка встать.

Её голос становится глубже, когда она произносит приказ, и я сразу понимаю, что это ещё одно принуждение. Энтони нависает надо мной, в его горящих золотистых глазах изумление, и приказывает:

— Встань.

Я закрываю глаза и стискиваю зубы. Жду, что они будут