Няня из другого мира - Анастaсия Бран Страница 21

— Я делаю свою работу, — спокойно ответила я. — И забочусь об Анабель. Вот и все. Вы неверно все понимаете…

— Уверены? — ее брови поползли вверх. — Или вы просто надеетесь, что Дариан забудет, с кем он был до вас?

Я мысленно вздрогнула, но внешне осталась спокойна.

— Это вы все еще живете в прошлом, леди Миранда.

Ее глаза сузились, а голос стал ледяным.

— Вы понятия не имеете, с кем связались. Думаете, он вас спасет? Или вы сами справитесь, как ваша… предшественница?

Я замерла.

— Что… вы имеете в виду?

Миранда шагнула ближе.

— Вам стоит держаться подальше от Дариана, Элиза. Подальше от моей семьи. Иначе… — ее голос стал шелестящим, как змеиная кожа, — …вас может постичь та же участь, что и мою дорогую сестру.

— То есть, вы… разберетесь со мной, как и с ней?

Это сорвалось с губ само собой. Вызов. Инстинкт. И отразилось на лице Миранды, словно удар хлыста.

— Смотрите, Элиза, — процедила она, отступая, — как бы вы сами не стали очередной красивой историей… в одной из этих книг.

Она развернулась и вышла. Платье ее прошуршало, как злобный шелест листьев. А я стояла в полумраке, сжимая в руках книгу. И дрожала — не от страха. От ярости.

Теперь я знала наверняка: Лианна не умерла просто так. И если Миранда думает, что я остановлюсь — она выбрала не ту женщину.

Глава 27

Я никогда не считала себя шпионкой. Ни по профессии, ни по складу ума. Но, похоже, если хочешь защитить тех, кто тебе дорог, приходится становиться всем — от няньки и гувернантки до дознавателя в юбке. А с недавнего времени — и охотницей за тенями прошлого, которые не просто не исчезли, а, похоже, ожили, да еще и оскалились.

После разговора с Мирандой в библиотеке, где под лощеной язвительностью просачивалась настоящая угроза, у меня не осталось сомнений, что смерть Лианны была не случайностью. И если я не найду правду, следующей может стать Анабель. Или я. А этого я допустить не могла.

Начала я с малого. Как всегда с людей, которых никто не замечает.

— Простите, Марта, а вы помните, как вела себя госпожа Лианна перед… — я нарочно запнулась, давая понять, что не хочу говорить вслух то, что и так витает в воздухе.

Старая прачка – женщина с морщинами, словно карта этого поместья, осторожно поставила корзину с чистым бельем и поджала губы.

— Как же не помнить, дитя. Хорошая была. Тихая. Светлая. Не то что нынешние… — буркнула она себе под нос. — Последние месяцы совсем худа стала. Бледная, как простыня, на ногах еле держалась. А он все в отъездах… — бросила она вскользь, имея в виду графа, но сразу же добавила: — Простите, это я к слову.

Я не перебивала ее, только кивала и слушала.

— А ела графиня как? — мягко уточнила я. — Что любила? Может, что-то не принимала?

Марта почесала затылок.

— Да все как обычно. Только аппетит совсем пропал. Хоть по капле, а все равно — будто бы через силу. Я еще тогда повару сказала: не дело это, коли госпожа в тарелку едва глядит.

Повар подтвердил: хозяйка просила легкие похлебки, почти ничего не ела, просила часто пить настои… какие — он не запомнил. А вот конюх, дед с глазами, как у филина, заявил, что «даже лошадь почует смерть, не то, что человек». Он сказал, что ее кобылка в последние недели не подходила к Лианне — шарахалась, как от хищника.

По спине у меня побежали мурашки. Паззл начал складываться. Все детали — невесомые, неуловимые — но слишком уж хорошо ложились в одну картину. Графиня медленно гасла, и никто не понимал почему. А может… не хотел понимать?

Я вспомнила: в дневнике, в самом конце, было несколько строчек — сбивчивых, нервных. Она жаловалась на «постоянную тяжесть», на то, что «ничто не помогает»… И на… «листья в чае, которые пахнут пряно, но потом тошно». Эти самые листья я знала. Знала и то, что если их добавлять в микродозах, тело не сразу отреагирует, но яд будет накапливаться. И даже целитель не отличит болезнь от ослабления.

Я сама была удивлена, что эта информация отложилась в памяти. Как-то раз, разыскивая дневники в библиотеке, я наткнулась на справочник о травах. Казалось, кто-то свыше подкинул мне их, ведь я точно помнила, что все энциклопедии находились совершенно в другой части зала.

Зачем начала читать, понятия не имею. Но теперь… я хотя бы понимала, о чем идет речь, а после разговоров с прачкой и поваром, картина в голове стала видеться гораздо ясней. Целитель… К нему мне надо.

Кинув взгляд в окошко, я почти с сожалением застонала. Погодка была не самой, как говорится, летной. Надо бы захватить хотя бы шаль, иначе я рискую превратиться в Элли и улететь в еще какой-нибудь другой мир…

Вместо выхода я завернула в сторону своей комнатушки и поймала себя на том, что появилось чувство, будто за мной кто-то следит… Каждый шорох за спиной казался подозрительным. Я не могла понять, наблюдают ли за мной, или это просто разыгравшееся воображение, но у самой двери все стало понятно. На полу около моей комнаты лежал холщовый сверток.

Присмотревшись, я не почувствовала никакой угрозы, а развернув мешочек, чуть было не вышвырнула его в окно, едва удержавшись. Сушеные травки… То самое растение. Но больше всего меня выбило из колеи не это, а то, что лежало рядом — аккуратно сложенная бумажка.

«Не суй нос, куда не следует, прислуга».

Слово «прислуга» было выведено жирно, криво, словно кто-то давил на перо. Я сжала бумагу в кулак. Желание отправиться к целителю стало лишь сильнее, только теперь у меня в руках было то, что я могу ему показать…

Флигель, в котором размещалась лечебница поместья, источал характерный запах — терпкий, травяной, в котором смешивались сушеные коренья, настои и старая пыль.

— Мастер Гориус? — осторожно позвала я, проходя внутрь.

Из-за перегородки, где был устроен небольшой аптекарский уголок, вышел старик. Все тот же, ни на грамм не изменился. Седые волосы, собранные в хвост, очки, съехавшие на самый