Щит Спэрроу - Девни Перри Страница 2

Отец считал, что вид с балкона его тронного зала не имеет себе равных, но мне больше нравился мой город с этого места.

Замок был моим домом, а этот утес — моим убежищем. Это было единственное место, где воздух не был пропитан осуждением, а охранники не стояли на каждом углу, готовые доложить Марго о моих ошибках.

С этого места я чувствовала запах соли, поднимающийся от воды. Ветер доносил ароматы еды и специй с рынков на площади. В такие тихие дни, как сегодня, я могла слышать шум доков и уличную суету. А когда у меня было время, я брала с собой дневник, чтобы зарисовывать различные виды.

Взгляд Бэннера остановился на трех деревянных кораблях, пришвартованных в бухте, их лесисто-зеленые паруса слегка контрастировали с бирюзовыми акцентами лодок куэнтинов.

— Ты их уже видел? — спросила я. — Туранцев?

— Пока нет. Но я только что встречался с твоим отцом. — Он стиснул зубы. — Он сообщил мне, что с рейнджерами приехал Страж.

— Страж. — У меня отвисла челюсть, а желудок скрутило. — Страж. Он здесь? В Росло?

— По-видимому, — вставил Бэннер.

О, черт. Это плохо. Именно по этой причине мой жених решил прокатиться.

Может, мы и не любили друг друга, может, нас даже нельзя было считать друзьями, но за время нашей помолвки я кое-что узнала о Бэннере. Он был непоколебим в своей преданности моему отцу. Ему нравился статус, который сопутствовал его положению и помолвке с принцессой. И он ненавидел Стража.

— Мне жаль. — Я потянулась к нему, но он отмахнулся от меня, проведя рукой по волосам. — Ты пойдешь на встречу?

— Я генерал легиона твоего отца. Как ты думаешь?

Ему правда было так трудно просто сказать «да»?

Может быть, после того, как мы поженимся, он перестанет обращаться со мной как с ребенком. Хотя, учитывая пятнадцатилетнюю разницу в возрасте, я бы на это надеяться не стала.

Бэннер потер рукой подбородок, гладкий и сердито сжатый в линию.

— Молись, чтобы Карин помогла мне сохранить самообладание.

Я помолюсь, чтобы Богиня Мира была со всеми нами сегодня.

— Я отомщу, — сказал он, скорее себе, чем мне, и холодный, собранный мужчина, который должен был стать моим мужем, исчез. Его тело начало дрожать от ярости. Его руки сжались по швам, как будто ему не терпелось выхватить нож. — Клянусь.

— Бэннер, — предупредила я. — Если Страж приплыл с туранцами, он здесь по приглашению отца. Сейчас не время. Ты не можешь отправиться за ним, пока…

— Думаешь, я этого не понимаю?

Я вздрогнула, когда он закричал мне в лицо. Это был не первый раз, когда мужчина срывал на мне гнев. И не последний. И я поняла, что сдаться легче, чем бороться.

— Прости.

— Я прекрасно понимаю, что у меня нет другого выбора, кроме как стоять в стороне и приветствовать этих гостей в нашем королевстве. Что я должен быть в тронном зале твоего отца и встретиться с куском грязи, который уничтожил мою семью. Я заслуживаю того, чтобы мне принесли голову этого ублюдка на блюде, но я ничего не могу поделать. Ничего. Я точно блять, знаю, что еще не время, Одесса.

Я молчала, пока он выплевывал мое имя.

— Ты опоздаешь, — рявкнул он.

— Верно. — Я кивнула, опуская взгляд на его начищенные ботинки.

Бэннер выдохнул, собираясь с духом. Затем он поднял мой подбородок пальцем, пока наши взгляды не встретились. Гнев в его глазах медленно угасал.

— Прости. Я расстроен.

— Это понятно.

— Хочешь, я отвезу тебя обратно? Я могу пропустить оставшуюся часть поездки.

— Нет. — Я мягко улыбнулась ему. — Ты иди. Я пойду пешком.

Если бы я была Бэннером, мне, вероятно, тоже нужно было бы проветрить мозги.

Зачем моему отцу заставлять его присутствовать на сегодняшней встрече? Отец знал, что Страж убил брата Бэннера. Что они поссорились из-за женщины в Туре, и эта ссора закончилась смертью. Когда до Куэнтиса дошла весть об убийстве его брата, эта новость непоправимо расстроила мать Бэннера до такой степени, что в прошлом году женщина покончила с собой.

Очевидно, отец мог быть таким же бессердечным по отношению к своему любимому генералу, как и к своей старшей дочери.

— Увидимся позже, — сказал он. — Не опаздывай, принцесса.

Бэннер провел костяшкой пальца по моей щеке, затем вернулся к своей лошади, вскочил в седло и, не оглядываясь, исчез в направлении широких холмов и холмистых полей, окружающих Росло.

Я подождала, пока он скроется из виду, затем, вздохнув, пошла по протоптанной дорожке, которая вела к заднему входу в замок. Оттуда я могла проскользнуть через боковой вход и подняться по лестнице в свои комнаты на четвертом этаже.

В свои серые комнаты.

Апартаменты Мэй были бледно-голубыми, как у непорочной невесты, которой вскоре предстояло выйти замуж за принца. Она должна была выполнять свою роль в соответствии с торговым договором Каландры, который поддерживал мир между пятью королевствами.

Она была Спэрроу.

Но Мэй была далеко не милой и утонченной пташкой (прим. ред.: Спэрроу в переводе с английского — воробей). Она определенно не будет девственницей в свою первую брачную ночь. Забавно, что охранники никогда не докладывали о ее приходах и уходах, пока она трахалась с их капитаном.

Я оглянулась через плечо на край обрыва и открытый океан за ним.

Что там? Мэй должна была узнать. После свадьбы она отправится в Туру.

— Счастливица.

Ни разу в жизни я не завидовала Мэй. Она была любимой дочерью отца. Когда пришло время выбрать Спэрроу, не было неожиданностью, что он выбрал Мэй. Она была гордостью и радостью Марго. У нее была мать, а у меня — призрак. И все же я никогда ей не завидовала, ни разу.

До сих пор.

Потому что скоро она уедет и откроет для себя царство за воротами Росло и берегами Куэнтиса.

Я буду скучать по своей сводной сестре. С того дня, как Марго передала ее мне на руки, когда мне было пять лет, Мэй была моей. Она спорила со мной по любому поводу. Она постоянно приставала ко мне. Она не была доброй или благодарной. Она была настоящей занозой в заднице, но она была моей сестрой.

Я буду скучать по ней.

И не могу дождаться, когда она уедет.

Может быть, когда ее тень исчезнет, я обрету хоть какую-то свободу. А может, и нет. Может быть, единственные минуты покоя, которые я найду за всю оставшуюся жизнь, будут на этом утесе.

Легкий ветерок приподнял мои непослушные волосы, и прядь