Щит Спэрроу (ЛП) - Перри Девни Страница 2

— Мне жаль. — Я потянулась к нему, но он отмахнулся от меня, проведя рукой по волосам. — Ты пойдешь на встречу?

— Я генерал легиона твоего отца. Как ты думаешь?

Ему правда было так трудно просто сказать «да»?

Может быть, после того, как мы поженимся, он перестанет обращаться со мной как с ребенком. Хотя, учитывая пятнадцатилетнюю разницу в возрасте, я бы на это надеяться не стала.

Бэннер потер рукой подбородок, гладкий и сердито сжатый в линию.

— Молись, чтобы Карин помогла мне сохранить самообладание.

Я помолюсь, чтобы Богиня Мира была со всеми нами сегодня.

— Я отомщу, — сказал он, скорее себе, чем мне, и холодный, собранный мужчина, который должен был стать моим мужем, исчез. Его тело начало дрожать от ярости. Его руки сжались по швам, как будто ему не терпелось выхватить нож. — Клянусь.

— Бэннер, — предупредила я. — Если Страж приплыл с туранцами, он здесь по приглашению отца. Сейчас не время. Ты не можешь отправиться за ним, пока…

— Думаешь, я этого не понимаю?

Я вздрогнула, когда он закричал мне в лицо. Это был не первый раз, когда мужчина срывал на мне гнев. И не последний. И я поняла, что сдаться легче, чем бороться.

— Прости.

— Я прекрасно понимаю, что у меня нет другого выбора, кроме как стоять в стороне и приветствовать этих гостей в нашем королевстве. Что я должен быть в тронном зале твоего отца и встретиться с куском грязи, который уничтожил мою семью. Я заслуживаю того, чтобы мне принесли голову этого ублюдка на блюде, но я ничего не могу поделать. Ничего. Я точно блять, знаю, что еще не время, Одесса.

Я молчала, пока он выплевывал мое имя.

— Ты опоздаешь, — рявкнул он.

— Верно. — Я кивнула, опуская взгляд на его начищенные ботинки.

Бэннер выдохнул, собираясь с духом. Затем он поднял мой подбородок пальцем, пока наши взгляды не встретились. Гнев в его глазах медленно угасал.

— Прости. Я расстроен.

— Это понятно.

— Хочешь, я отвезу тебя обратно? Я могу пропустить оставшуюся часть поездки.

— Нет. — Я мягко улыбнулась ему. — Ты иди. Я пойду пешком.

Если бы я была Бэннером, мне, вероятно, тоже нужно было бы проветрить мозги.

Зачем моему отцу заставлять его присутствовать на сегодняшней встрече? Отец знал, что Страж убил брата Бэннера. Что они поссорились из-за женщины в Туре, и эта ссора закончилась смертью. Когда до Куэнтиса дошла весть об убийстве его брата, эта новость непоправимо расстроила мать Бэннера до такой степени, что в прошлом году женщина покончила с собой.

Очевидно, отец мог быть таким же бессердечным по отношению к своему любимому генералу, как и к своей старшей дочери.

— Увидимся позже, — сказал он. — Не опаздывай, принцесса.

Бэннер провел костяшкой пальца по моей щеке, затем вернулся к своей лошади, вскочил в седло и, не оглядываясь, исчез в направлении широких холмов и холмистых полей, окружающих Росло.

Я подождала, пока он скроется из виду, затем, вздохнув, пошла по протоптанной дорожке, которая вела к заднему входу в замок. Оттуда я могла проскользнуть через боковой вход и подняться по лестнице в свои комнаты на четвертом этаже.

В свои серые комнаты.

Апартаменты Мэй были бледно-голубыми, как у непорочной невесты, которой вскоре предстояло выйти замуж за принца. Она должна была выполнять свою роль в соответствии с торговым договором Каландры, который поддерживал мир между пятью королевствами.

Она была Спэрроу.

Но Мэй была далеко не милой и утонченной пташкой (прим. ред.: Спэрроу в переводе с английского — воробей). Она определенно не будет девственницей в свою первую брачную ночь. Забавно, что охранники никогда не докладывали о ее приходах и уходах, пока она трахалась с их капитаном.

Я оглянулась через плечо на край обрыва и открытый океан за ним.

Что там? Мэй должна была узнать. После свадьбы она отправится в Туру.

— Счастливица.

Ни разу в жизни я не завидовала Мэй. Она была любимой дочерью отца. Когда пришло время выбрать Спэрроу, не было неожиданностью, что он выбрал Мэй. Она была гордостью и радостью Марго. У нее была мать, а у меня — призрак. И все же я никогда ей не завидовала, ни разу.

До сих пор.

Потому что скоро она уедет и откроет для себя царство за воротами Росло и берегами Куэнтиса.

Я буду скучать по своей сводной сестре. С того дня, как Марго передала ее мне на руки, когда мне было пять лет, Мэй была моей. Она спорила со мной по любому поводу. Она постоянно приставала ко мне. Она не была доброй или благодарной. Она была настоящей занозой в заднице, но она была моей сестрой.

Я буду скучать по ней.

И не могу дождаться, когда она уедет.

Может быть, когда ее тень исчезнет, я обрету хоть какую-то свободу. А может, и нет. Может быть, единственные минуты покоя, которые я найду за всю оставшуюся жизнь, будут на этом утесе.

Легкий ветерок приподнял мои непослушные волосы, и прядь попала мне в рот. Я выплюнула ее, но не раньше, чем на языке остался горьковатый привкус коричневой краски, которой Марго красила меня каждую неделю. Непослушные локоны так и не удержались в косе, как бы сильно ни заплетали ее служанки моей госпожи. Они слушались только тогда, когда были мокрыми.

Океан манил к себе. Я остановилась и обернулась.

А что, если я прыгну? Кто-нибудь заметит?

Нет. Только не эту принцессу. Улыбка тронула мои губы.

Я помчалась к обрыву. Мое серое платье развевалось позади меня, пока я бежала, все быстрее и быстрее, размахивая руками и отталкиваясь ногами. Я не думала. Я не колебалась. Только что мои ноги были прикованы к земле.

В следующее мгновение я уже летела.

Два

Вода стекала с подола моего промокшего платья, оставляя за собой точечный след, когда я на цыпочках пробиралась по галерее восточного крыла замка. Мое сердце бешено колотилось, по венам все еще струился адреналин после прыжка с утеса.

Мне было шестнадцать лет, когда я совершила этот прыжок в первый раз. Группа мальчиков-слуг поднималась на этот холм жарким летним днем, и я из любопытства последовала за ними. Я наблюдала за ними издалека, когда они один за другим спрыгивали с утеса.

К тому времени, как они все доплыли до берега и вернулись в замок, я набралась смелости подойти к обрыву. Потребовалось несколько часов, чтобы оценить высоту, прежде чем я, наконец, совершила прыжок. Когда я погрузилась в холодную воду, отчаянно пытаясь вынырнуть на поверхность, я поклялась, что больше никогда не сделаю этого снова. Но неделю спустя, после выговора мастера оружия о моем неумении стрелять из лука, я взобралась на этот утес снова.

И заявила, что он принадлежит мне.

В те моменты, когда мне нужно было почувствовать себя храброй, свободной и живой, этот утес был моим спасением.

Сегодня я не в первый и не в последний раз пробиралась в замок, промокшая насквозь. Море унесло мои тапочки, и мои ноги шлепали по белому мраморному полу, когда я шла по пустынной галерее.

Я напрягла слух, чтобы уловить малейший звук, когда кралась мимо гобеленов и картин. Вероятно, красться было излишне. Никто не заходил в этот зал, особенно Марго.

Ей не нравились произведения искусства в этой галерее. На ее вкус, они были слишком мрачными.

Каждая деталь отражала суть событий прошлых поколений. Самая большая фреска была создана после их последней миграции, почти тридцать лет назад, когда огромные, похожие на орлов монстры пролетели над Каландрой и уничтожили наш народ.

На картине темно-рыжий самец крукса разрубил человека надвое своим огромным клювом. Внутренности свисали из его открытой пасти. Его коготь, более острый, чем любое лезвие, пронзил сердце женщины, раздавленной его весом. С толстых заостренных когтей самца капала кровь.

Марго не ошиблась. В этой галерее царило насилие. И, возможно, когда я переживу миграцию, моя нога больше не ступит в этот зал.