Подводная конкиста - Вита Марли Страница 19

Как любопытно! Выходит, касик Ицкоатль вынужден платить своему королю продовольственную дань. Интересно, добровольно ли?

— Там, откуда я родом, — пояснил квартирмейстер, — принцесса — это не только титул. Скорее эквивалент образа благородной прекрасной, хорошо воспитанной сеньориты, коей ты, кстати говоря, являешь собой непревзойденный образец.

Мысленно Эстебан прописал себе затрещину.

Вот так завернул, хренов обольститель!

— Оу… — это было всё, что тланчана смогла ответить.

Ну да, а что ей ещё сказать?

Повисло молчание. Гнетущее, сковывающее, невыносимо неловкое. Лишь шелестели перья в руках опытной мастерицы да клекотали птицы за окном.

Испанец огляделся, рассмотрел жилище внимательно.

Небольшой домишко построили когда-то по-дилетантски. Неправильно. Ко всему прочему, здесь явно требовался ремонт и обновление части прогнившей от дождей крыши.

— Интересное местечко. — заключил Эстебан. — Только лучше тебе сюда больше не ходить. По крайней мере, пока не заменят опоры.

— Их и не заменят. — губы Иш-Чель дрогнули в печальной улыбке. — Этот домик построили мальчишки. Давно, когда я сама ещё была маленькой девочкой. Я любила удирать из дома и играть вместе с ними. Потом ребята возмужали, хорошо проявили себя и их всех пригласили на обучение в столичную школу, кальмекак. Но этот домик — единственное место во всём Кулуакане, где меня точно не будут искать.

— Здесь так уютно благодаря тебе? — испанец заприметил белые хлопковое занавески, пёстрые циновки, яркий венок из цветов и обратил свой взор к картине, что мастерила тланчана. — Ты не можешь отремонтировать, поэтому решила украшать?

— Да. — потеплел русалочкин взгляд, — Делаю, что могу.

— Твой отец хотел поручить мне одно занятие. — вспомнил вдруг испанец. — Своего рода эксперимент. Если правитель сдержит слово и доверит мне некоторые стройматериалы, я могу попытаться восстановить дом. Тайно, разумеется. Иначе, какой смысл?

— О, я не смею просить тебя об этом. — Иш-Чель замотала головой. — Не стоит, правда. Лишние хлопоты.

Тланчана потянулась за ярко-зелёным пером — прямо сейчас она работала над изображением листьев монстеры — но ветерок из маленького оконца увёл красочный плюмаж прямо из-под пальцев.

— А я и не даю обещаний. — Эстебан поднял перо и подал русалочке. От соблазна, однако, не удержался: намеренно соприкоснулся с её рукой. — Пока не даю.

Иш-Чель сделала ещё несколько перьевых стежков, стянула узелки на раме, а затем отложила картину в сторону.

— Недавно я была за пределами купола. — русалочка полезла зачем-то в холщовую сумку. — Отправлялась в рейд к затонувшему кораблю. Там в капитанской каюте я нашла вот это. — тланчана протянула Эстебану курительную трубку. — Тут сбоку какие-то символы. Вдруг ты сможешь расшифровать?

Альтамирано взял предмет, повернул и нахмурился. «Л. Ф. Д.» — значилось на гравировке.

Дрогнула рука. Сердце пропустило удар. В груди больше не хватало воздуха.

— Иш-Чель, — прошептал испанец растерянно, — хочешь сказать, ты не узнала корабль, к которому недавно плавала?

— Тиен, неужели… — догадавшись, русалочка закрыла рот ладонью.

Владелец трубки — Луи Филипп Дюран, капитан «Санта Люсии» и некогда добрый друг квартирмейстера.

Глава 20

Чужеземец резко замолчал. Закрылся. Спрятался, как отшельник, в свой панцырь и захлопнул раковину.

— Я сожалею. — шепнула ему тланчана. — Под водой корабли выглядят иначе и в тот раз я совсем ничего не…

— Причина крушения? — резко перебил её испанец. — Можешь сказать, что произошло?

— Его разбили. — голос Иш-Чель звучал виновато, как будто она сама лично бомбила судно. — Наша разведка обнаружила там много ядер таких… — тланчана изобразила жестом, — с цепью.

— Книппелей. Я понял. — кивнул Эстебан и снова притих.

Сидел с видом отрешённым и крутил в руках злополучную курительную трубку.

Мужчины умели молчать долго, тяжело, мучительно и при этом очень красноречиво. Владели этим искусством в совершенстве. Так они уходили от ответа, так предавались собственным размышлениям, так радовались и так горевали.

В эти минуты Иш-Чель ощущала себя лишней. Хотелось посочувствовать, сказать правильные слова, но перед ней — стена. Каменное изваяние. Хоть криком кричи — никто не услышит.

Тланчана засобиралась назад в поместье. Оставить моряка наедине с собой ей показалось самым верным. Вне всякого сомнения рухнул его привычный мир, погибла его самая большая любовь, однако облегчить его боль Иш-Чель никак не могла.

Имела ли тланчана право мешать искренней скорби?

— Мне жаль корабль и твоих собратьев, Тиен. — сказала Иш-Чель на прощание.

— Уходишь? — чужеземец тут же вышел из оцепенения. — Что ж, верно царственной отец будет искать тебя… Понимаю.

— Сегодня касик ещё долго не вспомнит обо мне. Прибыли вожди из дальних провинций. Он будет беседовать с ними едва ли не поздней ночи.

— Тогда… — Эстебан поднял на неё усталый взгляд. — Побудь со мной ещё немного. Пожалуйста.

Прозвучало так близко, так родственно, как просят того, кто всегда поймёт.

Как будто чужеземец заранее подарил тланчане своё доверие. Авансом.

— Ладно. — дочь вождя придвинулась ближе. — Давай угрюмо помолчим вместе.

Моряк хмыкнул. Провёл указательным пальцем по золотистым буквам на гравировке, дунул в табачную чашу.

— М-да… Жаль, нельзя закурить. А ведь, знаешь, меня Дюран избавил от виселицы. Я ему вообще-то жизнью обязан. Был.

Тланчана смекнула, что речь шла о капитане затонувшего судна. От упоминания виселицы, однако, вздрогнула. Такой вид казни в Кулуакане не практиковали, но разведка рассказывала о болтавшихся на рее бедолагах с побережья…

— Я тогда угодил к англичанам в Порт-Рояль. — продолжил чужеземец. — Они захватили торговый бриг, куда я нанялся матросом, и нас, испанцев, всех хотели предать суду.

В маленькое оконце впорхнула птичка. Красно-чёрная пиранга нашла лазейку, забралась в домик и теперь не знала, как вылететь обратно.

— Как же тогда твой друг помог тебе? — Иш-Чель подняла занавесь, открыла случайному гостю путь на волю.

— Мы сидели с ним в одной камере. — усмехнулся Альтамирано. — Дюран напал на конвоира, я подсобил. Ключи стащили, клетку открыли, вместе добрались до тайной контрабандистской гавани и нанялись на судно к работорговцам. Работёнка там была аховая — чистили за неграми клозеты и выносили трупы, если кто-то помирал. Зато благополучно достигли Эспаньолы.

Пичуга заметалась по комнате. Никак глупая птица не могла отыскать выход. Иш-Чель замахала руками, прогоняя, но пиранга, испугавшись, забилась под потолочные своды.

— Думаю, понятно, что англичан с тех пор мы на дух не переносили. — на русалкины манипуляции моряк внимания как будто бы не обращал. — На Эспаньоле получили каперское свидетельство. Мне пришлось поручиться за Дюрана, поскольку он, как француз, не мог служить Испанской Короне.

— Почему море? — спросила вдруг тланчана. — Ты сказал, что нанялся матросом, прежде чем попал в переделку. В море случаются беды, для двуногих вода — опасная стихия. Так всё-таки, почему?

— Хотел бы я