Нежеланная жена дракона, или Император готовке не помеха! - Злата Тайна Страница 17

Это была моя работа. Я, Каэлина Ортан, формальная императрица, провела весь день, как простая уборщица. Я выметала горы мусора, соскребала с окон вековую грязь и отдирала от стен то, что когда-то, возможно, было обоями. К концу дня я была покрыта слоем пыли и паутины с ног до головы, а мои руки ныли от непривычной работы. Но вид постепенно проступающих из-под грязи каменных стен и деревянных балок стоил того.

Вернувшись в покои под вечер, я застала Ингрид, которая с привычным уже трагизмом выливала в ночную вазу очередную порцию дворцовой овсянки.

— Леди Ортан! — ахнула она. Этот титул, холодный и отстранённый, по-прежнему резал слух. По лицу Ингрид было видно, что и ей это обращение неприятно, тем более, сейчас она узнала меня получше и относилась ко мне с неподдельным уважением, но приказ императора был категоричен.

— Не беспокойся, Ингрид, — вздохнула я, скидывая грязный плащ. — Эта овсянка заслуживает лучшей участи. Может, ею можно штукатурить стены? По консистенции подходит.

Ингрид чуть улыбнулась, но тут же снова стала серьёзной.

— Леди Ортан, опасное Вы дело затеяли. Вы весь день пропадали. Если кто-то узнает…

— Никто не узнает, — с большей уверенностью, чем чувствовала, ответила я. — Для всех я просто болею. А теперь слушай, мне нужна твоя помощь.

Я посвятила её в свою затею открыть таверну и изложила свой план по ремонту старого здания. Наступил момент истины — ремонт требовал ресурсов.

— Краска, — перечисляла я. — Кисти. Новые доски для пола. Гвозди. Ткань на занавеси. Свечи. Много-много свечей. И мебель. Хотя бы самый необходимый минимум.

Идея пришла сама собой, как только я вспомнила о бесконечных складах и кладовых Драконьего Шпиля.

— Дворец — вот где всё это есть! — объявила я. — Ингрид, ты должна мне помочь!

Ингрид, глядя на моё перепачканное лицо и горящие энтузиазмом глаза, сглотнула:

— Леди Ортан, это… это же воровство…

— Это необходимость! — парировала я. — Мы не будем воровать, мы… одолжим. Временно! Как только таверна начнёт приносить доход, мы всё вернём. Ну, или купим взамен. Так даже честнее!

И началась операция «Заёмщик». Под предлогом того, что «в покоях императрицы завелась моль» (что было чистой правдой, просто молью была я), мы с Ингрид вынесли несколько старых, но прочных ковров из дворцовых запасов. Я прикарманила пару банок краски и огромный моток верёвки, пока дворцовый столяр чинил дверь в соседнем зале. Ингрид, дрожа от страха, «позаимствовала» из кладовой бельевой несколько простыней — «для перетяжки мебели».

Но самым нашим дерзким рейдом стала вылазка на кухню. Пока Громар отвлекал своих подмастерьев громкими рассказами о призраках, я, прижавшись к стене, стащила два небольших, но крепких бочонка — один с растительным маслом, другой с уксусом.

— Для заправки салатов! — оправдывалась я перед самой собой. — Это же кухонная утварь, ей самое место на кухне!

Но когда я притащила всё это добро в «Гнездо» и разложила посреди зала, стало ясно: этого капля в море. Одолженные простыни и пара ковров не делали таверну. А «воровать» и рисковать Ингрид я не могла.

Я с тоской смотрела на груду своего «богатства», а потом на свои руки, покрытые царапинами и краской. И тут в голове всплыло воспоминание о маленькой бархатной шкатулке, в которой лежали оставшиеся драгоценности. Бриллиантовые серёжки, изумрудная брошь…

Идея ударила меня с такой силой, что я чуть не подпрыгнула на месте.

— А что, если не воровать, а купить? — прошептала я. — Всё самое необходимое. Настоящую мебель, настоящую посуду, настоящие свечи!

Пепсомар, услышав взволнованную интонацию, чирикнул и выпустил клуб дыма, пахнувший внезапной надеждой.

— Всё, — объявила я. — С меня хватит народного творчества. Мы идём на рынок. По-крупному.

Ингрид, которую я прихватила с собой для поддержки, узнав о плане, схватилась за сердце.

— Леди Ортан! Вас могут узнать!

— Меня не узнают в толпе и под капюшоном, — успокоила я её, перебирая свои сокровища, которые успела стащить у себя же. — А если и узнают, что скажут? «Императрица продаёт фамильные драгоценности!» — «Ну и что? Она же их не на помойке нашла, это её личное дело!»

Я выбрала массивную брошь с аметистом, которую никогда бы на себя не нацепила. Она была дорогой, но безродной — без намёка на геральдику Ортанов.

Рынок в предвечерний час был не таким шумным, но всё ещё полным жизни. Я, закутанная в плащ, с Пепсомаром, спрятанным в складках ткани, направилась к лавке, где торговали всем подряд — от гвоздей до кадушек с солёными огурцами. Хозяин, мужчина средних лет с умными глазами, оценивающе посмотрел на меня.

— Чем могу, сестрица?

Я молча положила на прилавок брошь. Он свистнул, взял её в руки, покрутил, потом достал из-под стола лупу.

— Вещь… не местная. И не простая. Откуда?

— От тётушки, — бойко соврала я. — Осталась на память, а памятью сыт не будешь. Мне нужны столы, стулья, посуда, пара крепких сундуков и бочонок — нет, два бочонка — доброго вина.

Он снова посмотрел на меня, потом на брошь, и в его глазах мелькнуло понимание. Он явно видел, что перед ним не простая горожанка, но его деловая жилка перевесила любопытство.

— По рукам, — хмыкнул он. — Столы будут не лакированные, но крепкие, дубовые. Стулья — чтобы задница не чувствовала. Посуда — глиняная, не бьётся. Всё будет у тебя завтра к полудню по указанному адресу. А сдача… — Он отсчитал мне несколько серебряных монет. — Хватит на свечи и на пару вёдер краски.

Я кивнула, стараясь сохранять деловой вид, хотя внутри всё ликовало.

Уже на следующий день «Гнездо Дракона» превратилось в проходной двор. В здание таскали грубые, но добротные столы, стопками приносили стулья, громоздили глиняные кружки и миски. Лео в восторге носился между грузчиками, проверяя качество товара и бесшумно «испытывая на прочность» каждую ножку стула.

Леди Изабелла, зависнув в центре зала, с ужасом наблюдала за процессом.

— О, Боги, эта древесная текстура… Она просто кричит о плебейском происхождении! И эти формы… Никакого изящества!

— Зато на этих «плебейских» формах можно сидеть, не боясь, что они развалятся, — парировала я, с удовольствием проводя ладонью по шершавой, но прочной поверхности стола.

— Хм, что ж, в простоте есть своя… стойкость, — снизошла она, с интересом разглядывая