Венчание - Галина Дмитриевна Гончарова Страница 17

— Только слово молви, матушка.

Далее Анфиса и не слушала. Отползала так тихо, что снежинка не шелохнулась, не скрипнула под сапожком. А в голове другое билось.

Ежели узнают…

Ежели…

И еще одна мысль ей пришла. А ведь когда расскажет она это Устинье… можно ли?

Чего ж нельзя? Слова — они слова и есть, а что царица сделает — пусть сама решает. Ей же, Анфисе, от того только выгода великая будет. И рассказывать Устинье надобно, не кому другому.

Как ни странно, Анфиса Устинью уважать начала после отбора. Щучка акулу завсегда уважать будет, когда уплыть сможет. Теперь дело за малым — пройти в палаты государевы, да с царицей увидеться… а и не страшно, ей Аникита поможет. Скажет она ему, что Устинью на свадьбу пригласить желает, авось, не откажет он невесте?

С тем Анфиса и выбралась с Лембергской улицы незамеченной. Повезло ей, жива осталась.

* * *

Аксинья на Михайлу посмотрела злобно, как на врага лютого.

А что ж? Когда б не он, злодей проклятый, разве б она за Федора замуж вышла? Да никогда! Михайла, дрянь такая, и Устинья, дрянь… и убить их обоих мало! Устьку особенно!

Аксинья-то на другое рассчитывала, что выйдет она замуж за царевича, старшую сестру к себе возьмет, и помыкать ей будет, и гонять то туда, то сюда… а она за царя замуж вышла!

Как только смела она, гадина!

И выглядит счастливой, видела ее Аксинья несколько раз в коридорах! Идет, аж светится изнутри, когда одна, не так еще, а ежели с мужем, так и вовсе хоть ты ее на небо выкатывай вместо солнышка. И платье на ней дорогое, хоть и скромное, и украшения царские, и… и не бьет ее муж, это Аксинье сразу видно.

Теперь видно.

Ей-то от Федора доставалось частенько, не по лицу, конечно, но за косу ее таскали, шлепки и щипки сыпались постоянно, да и остальное все…

Не знала Аксинья, что долг супружеский — это больно так. С Михайлой что было, оно только в радость случалось, но ведь не скажешь о таком Федору-то?

Нет, никак не скажешь!

Михайлу она ненавидела, но что пришел он — хорошо, сейчас хоть Федора уведет… может быть.

И верно.

— Мин жель, на Лембергской улице танцы сегодня, не желаешь пойти? До утра веселье будет, скоморохи из другого города приехали с медведем дрессированным, борьбу показывают, потом еще бои собачьи будут… развеемся?

Федор подумал недолго.

— И то. Сейчас платье сменю, да и поедем с тобой, прикажи покамест возок заложить.

Михайла поклонился, да и вон вышел, на Аксинью и не посмотрел даже… скотина!

Аксинья и сама не знала, чего ей больше хочется. Чтобы посмотрел? Чтобы сказал слово ласковое? Или забыть его навсегда?

Одно уж точно верно, она теперь жена чужая, невместно ей на другого глядеть. А сердце болит, раненым зверем воет, стоном заходится…

Очнулась она от рывка за косу.

— Ай!

Федор уж рыжую прядь намотал на руку, улыбался недобро.

— Мужа не слышать? Иди сюда, порадуй меня перед уходом…

Толчок в спину — и летит Аксинья лицом вниз на кровать, чувствует, как грубые руки юбку задрали… только сердце все одно болит сильнее.

Мишенька…

За что ты со мной так⁈

Во всем ты и Устинья виноваты!!!

* * *

— Батюшка, это Заболоцкая во всем виновата! Понимаешь, она и только она!

— Сиди, дурища!

Боярин Мышкин на дочь свою гневно покосился, брови сдвинул. Вивея вновь слезами улилась, так и брызнули они в разные стороны.

Да-да, Вивея!

Государь, конечно, про монастырь сказал, а только легко ли чадо свое, любимое, кровное на вечное заточение отдать? Вот и такое бывает ведь!

Больше всех из детей своих любил боярин Мышкин младшую доченьку, Вивеюшку!

Любил, обожал, баловал безмерно, ни в чем отказа не знало дитятко избалованное, по золоту ходила, с золота ела-пила! И себя считала самой лучей, самой достойной…

А кого ж еще-то?

Когда на нее выбор пал, когда на отбор ее пригласили, Вивея и не задумалась даже, все как дОлжное восприняла. Ясно же! Она достойна!

А вот когда начали ей объяснять, чего она достойна… ладно бы слова злые! Их Вивея и не слышала никогда, мало ли, что завистники болтают! Но…

Как пережить, когда не НЕЕ, вот самую-самую, лучшую и потрясающую, прекрасную и удивительную, даже внимания не обращают! Устинья Заболоцкая, поди ж ты, царевичу нравится1 А Вивея… это кому сказать!

Вивею выбрали, потому что она немного на Устинью похожа!!!

Это уж потом узнала девушка, и такая черная желчь в ней вскипела.

Она!!!

ПОХОЖА!!!

Да это Устинья на нее похожа, и вообще… как такое может быть⁉

Это других девушек должны с Вивеей сравнивать и головой качать, мол, хороши вы, да куда вам до совершенства-то⁉

И царевич должен был сразу же на Вивее жениться, вот как увидит ее! На колени пасть, руку и сердце предложить…

А ее не поняли!

Обидели!!!

Да что там, оскорбили смертельно! За собой Вивея и вины-то никакой не чувствовала, она справедливость восстанавливала. Вот и отец на нее не за боярышень отравленных ругался, что ему те дурищи⁉ Досталось Вивее за то, что попалась она по-глупому! Когда б не уличили ее, так и пусть их, не жалко! Но как так сделать можно было, и чтобы яд не подействовал, и чтобы сама Вивея попалась⁉

Дома отругал ее боярин, мать за косу оттаскала, да тем все и кончилось бы…

Государь с чего-то взъярился!

Казалось бы, какое Борису дело до идиоток разных! Ан нет! Приказали Вивею в монастырь определить, да как можно скорее… разве мог боярин Фома с чадом своим любимым так-то поступить?

Да никогда!

В монастырь холопка отправилась.

Той и денег дали достаточно, и семью ее отпустили на волю, и им заплатили… будет другая девица в монастыре сидеть, говорить всем, что она Вивея Мышкина, а сама Вивея…

О ней боярин тоже подумал.

Чуть позднее договорится он с кем надобно, будет не Вивея Мышкина, а скажем, Вера Мышкина, племянница его дальняя. Тогда и замуж ее выдать получится, и приданое он хорошее даст.

А покамест видеть Вивее в тереме да молчать.

И все б хорошо вышло, да только…

— Как — женился⁉

Когда Федора с Аксиньей Заболоцкой венчали, от души злорадствовала Вивея.

Что, Устька, и тебе не обломилось тут? Широко шагнула, юбку порвала?