Отвергнутая - Джеймин Ив Страница 15

— Почему ты не решаешься отнести меня к Виктору? — с вызовом спросила я. — Они что, устраивают парад по случаю моего возвращения домой? Я должна изобразить удивление?

Я притворилась, что снова осматриваю деревья, ожидая своего «сюрприза».

Джексон зарычал, обхватив меня за запястье своими длинными пальцами и потянув за собой, и пошел дальше. Он определенно бормотал что-то о гребаном умнике, но в этот момент меня это просто рассмешило.

В ту секунду, когда мы вышли на открытое пространство, по моему позвоночнику пробежал панический страх, и я сосредоточилась на дыхании, преодолевая беспокойство. Возможно, я вернулась сюда, но все еще стояла на ногах, и сделаю все возможное, чтобы не показать им свой страх.

— Однажды ты снова будешь выглядеть испуганной, — сказал Джексон, пристально глядя на меня. — Однажды я выясню твою слабость и когда это сделаю, ты будешь принадлежать мне, черт возьми. Как и было предначертано судьбой.

Что он только что сказал?

Протянув руку, я похлопала его по плечу.

— Прости, что? Принадлежать тебе? Это звучит ужасно по-собственнически для того, кто считает, что общение с Каллаханом — поцелуй смерти. Не говоря уже о том, что это всего лишь вежливость — пригласить кого-то на ужин, прежде чем пытаться завладеть им.

С чего, черт возьми, он вообще взял, что сделал такое заявление, после всего того дерьма, через которое заставил меня пройти? Моя жизнь была бы намного лучше, если бы Джексон был рядом, а вместо этого он решил бросить меня. Хуже того, он решил возглавить гребаный отряд «вилы».

Он моргнул, и его светло-карие глаза заблестели в лучах восходящего над горизонтом солнца.

— Насколько я помню, в последний раз, когда я приглашал тебя на ужин, ты была не очень вежливым гостем.

Воспоминание сильно ударило меня, и мне стало больно, потому что я не просто так спрятала все эти воспоминания подальше. Чтобы спасти себя. И одно его заявление снова выдвинуло это на первый план.

— Я съела что-то нехорошее, — неохотно призналась я. — Я не хотела все заблевать. Тебе не следовало настаивать на том, чтобы держать меня за запястья.

Мне было девять, ему — десять, и прошел примерно год, прежде чем в моей жизни все пошло прахом. Мы бегали у него на заднем дворе, пока наши родители готовили ужин для своей еженедельной встречи. Джексон накрыл для нас специальный маленький столик возле огромного старого дуба, и это был…

— Мой сюрприз на день рождения, — пробормотала я, и он кивнул. У меня вырвался смешок. — По крайней мере, один из нас был удивлен.

Джексон на самом деле рассмеялся.

— Честно говоря, я пытался сделать широкий жест, на который способен только тупой мальчишка предпубертатного возраста, а ты все перевернула с ног на голову. Типичное Солнышко.

Широкий жест.

Да пошел он к черту со своими льстивыми речами. Черт бы побрал, что он поднял эту тему, когда после этого потратил годы, пытаясь разрушить все, что во мне было.

— Отведи меня к Виктору.

Он моргнул от моей резкой смены тона и темы.

— Я не могу гарантировать твою безопасность, когда передам тебя в его руки, — серьезно сказал он.

Я рассмеялась. Прямо ему в лицо.

— Гарантировать мою безопасность? Чувак, я бы рискнула встретиться почти с любым другим придурком в этой компании, если бы мне не пришлось снова тебя видеть.

И вот так просто я напомнила ему, что мы — враги. Что он был в моем списке плохих парней, а не на рождественской открытке, и что у него был приказ вернуть меня альфе.

На этот раз, когда он схватил меня, мне было больно, и завтра на этом месте, без сомнения, будет синяк. Пофиг. Мне было наплевать, и, к счастью, наш совместный момент, посвященный более невинным воспоминаниям, тоже прошел.

Последнее, что мне было нужно, — это снова испытывать нежные чувства к кому-либо из них.

Это действительно самая глупая вещь, которую я могла себе представить.

10

— Как только ты обратишься, — медленно произнес Виктор, пристально глядя на меня своими темно-серыми глазами, — я привяжу тебя к Торме самыми крепкими узами, какие только могут быть между альфой и его стаей. Ты будешь служить мне до конца своих дней.

Они все ждали нас, когда Джексон привел меня обратно на территорию стаи. Полдюжины волков, включая Торина, и отца Джексона, Дина Хитклиффа.

Я откашлялась.

— Позволь мне прояснить ситуацию. Ты презираешь меня из-за моего отца, закрывал глаза на то, как стая мучила меня все эти годы, но теперь ты хочешь, чтобы я… — Я поднял палец. — И останови меня, если я не права… хочешь, чтобы я обслуживала тебя? — Я рассмеялась, отягощая свою судьбу. — Тебе лучше иметь в виду работу официанткой, а не секс, потому что обещаю, ты не будешь счастлив с таким волком, как я, в своей постели.

Выражение лица Виктора потемнело, его бледная кожа приобрела медово-светлый оттенок его волка, когда он шагнул вперед.

— Думаешь, что ты слишком хороша, чтобы трахаться с альфой?

О, да. Тысячу раз да, но, поскольку сегодня я уже выводила его из себя, я решила не говорить этого вслух. Виктору не понравилось мое молчание. Он ударил меня кулаком в щеку, сбив меня со ступеньки. Мучительная боль пронзила челюсть и спустилась по позвоночнику, голова закружилась, перед глазами заплясали черные и белые точки.

Виктор навис надо мной, поставив ноги по обе стороны от меня.

— Если я решу трахнуть тебя, беспородный щенок, — прорычал он, — ты мало что сможешь сделать, чтобы остановить меня.

Затем он отошел, быстро пнув меня на прощание.

— Отведи ее обратно в гребаную камеру и проследи, чтобы никто к ней и близко не подходил, — прорычал он сыну, прежде чем вылететь за дверь, увлекая за собой Глендру. Она попала в беду, но я была слишком занята, пытаясь не получить сотрясение мозга, чтобы беспокоиться об этой глупой сучке. Она застелила себе постель, и теперь ей приходилось лежать в ней с этим говнюком, которого она называла парой.

Джексон добрался до меня первым, его прикосновение оказалось нежнее, чем я ожидала, когда он поднял меня.

— Сегодня канун новолуния, — шепотом сказал он. — Скоро начнется заживление.

— Уф, — простонала я, и это был первый звук, который я издала с тех пор, как меня ударили. Я была очень горда собой за то, что даже не застонала. Виктор никогда не получит такого удовольствия, больной ублюдок.

И я скорее умру, чем позволю ему прикоснуться ко мне.

— Давай отнесем