Щит Спэрроу (ЛП) - Перри Девни Страница 13

— Неужели из этого действительно нет выхода? — Мэй не сможет занять мое место и исчезнуть в далекой стране с принцем?

— Ты слышала приказ. — Выражение лица Марго смягчилось, в нем появился намек на сочувствие. — Я скажу твоему отцу, что ты готова.

Была ли я готова? Имело ли это значение?

— Могу я повидать Арти перед уходом? Я бы хотела поцеловать его на прощание.

Марго кивнула.

— Конечно.

— Спасибо.

Она убрала светлые волосы с лица и вышла из комнаты.

После ее ухода стало слишком тихо, слишком пусто. Я прислушивалась к любому звуку, но в комнате Мэй тоже стало тихо.

Если мне не удастся вернуться сюда сегодня вечером, то нужно было собрать еще пару вещей. Я проскользнула в свой шкаф и забралась в самый дальний угол. Оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что действительно одна, я присела на корточки.

Я потянула за ближайшую к стене доску. Она откинулась, открыв небольшое отделение, на которое я наткнулась, когда мне было десять лет.

В тот день мы с Мэй играли в прятки. Она терпеть не могла прятаться, всегда предпочитая быть ищейкой, но, если мое убежище было слишком сложным, она начинала злиться.

Мою сестру баловали не только Марго и отец. Я тоже баловала Мэй.

В тот день, много лет назад, во время нашей игры, я забилась в этот угол, пряталась за серыми платьями и ждала, пока она найдет меня. Доска под моей ногой подалась, и я нашла это укрытие.

Я не знала, чья была эта комната до моего рождения, но, возможно, этими комнатами пользовалась другая принцесса, когда жила в этом замке. Может быть, давно забытая бабушка. Мне нравилось думать, что кто-то, в ком текла моя кровь, пользовался этой комнатой. Что именно она в первый раз отодвинула доску и положила внутрь свои сувениры.

Что ожерелье, которое я нашла тринадцать лет назад, висело на ее шее.

Я достала кожаный блокнот, который купила на рынке этой весной.

На первой странице был набросок Марго, который я сделала после того, как стала свидетельницей ее ссоры с отцом. Уголки ее губ были опущены, а глаза наполнены слезами. Это был рисунок, который я никогда бы ей не показала. Он был слишком реалистичным. Слишком грубым.

Марго не любила реалистичность.

На второй странице был рисунок Мэй в учебном центре. Ее рот был широко раскрыт в крике, руки сжаты в кулаки. Иногда я задавалась вопросом, не потому ли она кричала, что на ее плечи свалилось так много всего.

Может быть, она остановится, теперь, когда это «так много всего» теперь мое.

Кроме этих двух набросков, страницы были пустыми. Я намеревалась заполнить их рисунками Арти, замка, Бэннера или всего, что еще привлекло мое внимание. Вместо этого в этой книге могут храниться мои заметки о Туре и Страже.

Под книгой лежало мое ожерелье. Изящная цепочка была аккуратно свернута. Когда я подняла ее, кулон блеснул на свету.

Серебряное крылышко было вставлено в золотой круг. Только это было не золото. Он был красно-оранжевого цвета и такой же яркий, как полная луна.

Я никогда раньше не видела этого символа. Я просмотрела книги в библиотеке. Я нарисовала его и отнесла в доки, чтобы посмотреть, узнает ли кто-нибудь этот рисунок.

Но по прошествии стольких лет он оставался загадкой.

Я вернула доску на место, прикрыв отделение, затем встала, стараясь не наступить на подол платья. Дневник был спрятан в последний неоткрытый сундук. Ожерелье я прикрепила к платью, к ткани, обтягивающей грудь.

Пока я не доберусь до Туры, пока не почувствую себя в достаточной безопасности, чтобы оставить ожерелье, оно останется со мной.

В тот момент, когда кулон коснулся моей кожи, он согрелся. Казалось, металл впитывал тепло моего тела быстрее, чем золото или серебро. Или, может быть, он излучал это тепло сам по себе. Это было такой же загадкой, как и символ.

Я как раз выходила из гардеробной, когда дверь в мою комнату открылась и вошла Мэй.

— Ты закончила наводить порядок в своих покоях? — спросила я.

— Я кое-что сломала. — Она пожала плечами. — Как бы ты себя чувствовала, если бы всю свою юность готовилась к чему-то и надеялась на что-то только для того, чтобы это у тебя забрали?

— Разозлились.

Она была не одинока в своих чувствах. Я тоже была зла. Но разве я разгромила свои покои?

— Я хочу быть королевой, — сказала она.

— А я нет. Но ни у кого из нас нет выбора.

Мэй окинула взглядом мое лицо, платье, прическу.

— Ты прекрасно выглядишь.

— Спасибо.

Она вздохнула, и ее плечи опустились.

— Ты будешь скучать по мне? Я буду скучать по тебе.

— Да. — Я подошла к ней и, несмотря на то, что была ниже и слабее, заключила в объятия.

Она заерзала. Моя сестра не умела обниматься, но я все равно обняла ее. За каждое объятие, в котором мне было отказано, я всегда старался обнять Мэй дважды.

То же самое было и с Арталайусом. Каждое утро я шла в детскую, чтобы обнять своего младшего брата.

Я прижимала Мэй все крепче и крепче, пока она, наконец, не обняла меня в ответ. Она могла быть выше, сильнее, красивее, но я все равно оставалась ее сестрой, и, хотя обычно для этого требовались уговоры, она не отказывала мне в объятиях.

— Ты все равно можешь стать королевой. Отец планирует еще один брак. — С другим принцем в другом королевстве.

Мэй рассмеялась.

— Он заставит меня выйти замуж за Бэннера.

Это было возможно. Если не найдется подходящего принца, то лучше всего было бы выбрать генерала. И это обеспечило бы верность Бэннера нашей семье на долгие годы.

Арти было всего три года. Отцу оставалось править еще много лет, но по мере того, как он становился старше, ему требовались верные солдаты.

После рождения Мэй Марго никак не могла забеременеть. За это время у нее родилось трое мертворожденных детей. Но в конце концов, прежде чем отец нашел себе новую жену, которая подарила бы ему наследника мужского пола, Марго родила Арталайуса.

Меня здесь не будет, чтобы наблюдать, как он превращается в молодого человека. Я вообще не буду его знать, не так ли?

— Тебе нужно обнимать Арти, когда я уйду, — сказала я ей. — Пообещай мне.

— Обещаю.

Обычно она не выполняла обещания, но, возможно, это она сдержит.

Мы обнимали друг друга еще несколько мгновений, прежде чем она высвободилась.

— Не планируй возвращаться, пока не получишь информацию, которую хочет отец.

Время сестер закончилось. Вернемся к делу.

— Не буду.

— Они никогда не будут доверять тебе. Не позволяй доброте одурачить тебя.

— Доброта — это плохо. Поняла.

Она вздохнула.

— Из тебя выйдет ужасный шпион.

— С этим мы обе согласны. — Я рассмеялась. — Есть еще какие-нибудь советы?

— Не умирай. — Мэй коснулась волос у меня на виске. — Ты, должна быть, беспощадна, Десс.

Беспощадна. Мы обе знали, что это ее особенность, а не моя.

— Я люблю тебя, Мэй.

— Я тоже тебя люблю.

Прежде чем я успела обнять ее еще раз, дверь открылась и вошел отец, Марго следовала за ним по пятам.

Поведение Мэй мгновенно изменилось. Вся мягкость исчезла. Она сцепила руки за спиной, расправила плечи и стала больше похожа на стражницу, чем на принцессу. Как Бэннер.

Если отец устроит их помолвку, из них действительно может получиться неплохая пара.

Карамельные глаза отца оглядели меня с головы до ног. Его ноздри раздулись, когда он оглянулся через плечо на Марго.

— Ты не могла найти для нее голубое платье?

Марго опустила взгляд в пол.

Отец достал из кармана пальто стеклянный флакон и маленький нож.

Не нуждаясь в его наставлениях, я проглотила подступившую к горлу желчь и протянула руку. Боги. Пути назад не было, не так ли? Только не после этого.

Отец крепко сжал мои пальцы и провел ножом по моей коже.

Боль пронзила мою ладонь, распространяясь вверх по руке. На глаза навернулись слезы, но я сморгнула их, когда отец наклонил мою руку и наполнил пузырек моей кровью, закрывая его пробкой. Затем он обернул рану льняной тканью. Три оборота и тугой узел на костяшках пальцев, как будто я была солдатом, которого перевязали на поле боя.