Фронтовой дневник княжны-попаданки - Валентин Денисов Страница 10

Как не понимаю и что происходит, когда я убираю тряпку. Ведь в месте, где только что находилась рана, теперь находится идеально ровная и чистая кожа.

Глава 11 Непонимание

Как такое возможно?!

Смотрю на руку раненого солдата и не верю собственным глазам. Рана словно исчезла, сама собой затянулась и зажила. Но ведь этого не может быть!

Осматриваю свои ладони, тряпку, руку солдата, но не нахожу ничего необычного. Все в точности, как и должно быть, если не считать пропажи самой раны. И померещиться она мне точно не могла.

— Серафим Степанович, — решив, что здесь кроется какой-то подвох, обращаюсь к врачу. — Здесь что-то не так…

— Что у вас может быть не так, Анастасия Павловна? — не отвлекаясь от операции спрашивает мужчина. — Не помните, как нужно обрабатывать раны? — добавляет несколько скептически.

— Было бы что обрабатывать, — не выдерживаю его наглости. — Я-то думала, что вы мне настоящее дело поручили, а вы…

— А чем же это дело не настоящее? — косится он на меня. Но на изменение в руке солдата не обращает внимание.

— Да как же оно может быть настоящим, Серафим Степанович?! — от возмущения даже приподнимаю руку раненого. — Сами посмотрите!

Серафим Степанович, наконец, отрывается от своего занятия и смотрит туда, куда я указываю. Его взгляд становится задумчивым, а потом и вовсе растерянным. Он молча берет руку солдата, ощупывает ее, словно пытаясь понять, на самом ли деле это правда она.

— Не понимаю… — шепчет он, скорее себе, чем мне. — Не понимаю… Такого не бывает.

— Не бывает, конечно! — не могу понять, издевается он что ли? — Раны-то похоже и не было!

— Как же не было, если я своими глазами ее видел? — врач переводит на меня полный подозрения взгляд. Словно он совершенно тоже не понимает, в чем тут дело. — Неужели померещилось?

— Померещилось? Обоим? — теперь уже и я задумываюсь, действительно ли видела все, как оно было.

— Говорят, что с устатку и не такое бывает, — на полном серьезе произносит он и возвращается обратно к операции. — Нам время терять нельзя. Тем более, что уже мерещиться начало. Устаем стало быть…

— Давайте я помогу вам, Серафим Степанович, — не могу с ним не согласиться. У меня ведь бывали многочасовые операции и после них я чувствовала себя невероятно вымотанной.

— Не откажусь, Анастасия Павловна, — кивает он. — Подержите-ка здесь, — протягивает он мне пинцет.

Охотно берусь помогать Серафиму Степановичу. Понимаю, что мы на самом деле оба уже сделали достаточно много для того, чтобы устать. Значит нужно как можно скорее заканчивать с операциями и идти отдыхать.

Постепенно переходим от одного стола к другому. Проводим разные операции, как сложные, так и не очень. Местами даю кое-какие подсказки, но стараюсь делать это так ненавязчиво, что Серафим Степанович охотно принимает их за свои собственные мысли.

В итоге, при помощи еще трех докторов, мы все же заканчиваем с оказанием помощи раненым. К сожалению, даже не замечая, как наступает вечер.

— Честно признаться, не ожидал от вас подобного умения, Анастасия Павловна, — выйдя вместе со мной из палаты, заявляет мужчина. — Все, что угодно ожидал, но только не это. Думал, что в обморок упадете или просто дурно станет…

— Я понимаю ваши ожидания, — останавливаюсь и делаю глубокий вдох. После стольких часов в операционной, кажется, что более чистого воздуха я никогда не нюхала. — Но внешность порой бывает весьма обманчива.

— Внешность действительно бывает обманчивой, — соглашается он. — Но обманчивой бывает не только внешность. До сих пор ума не приложу, что же случилось с ранением того солдата…

— Давайте спишем все на усталость, — не нахожу другого разумного объяснения. — Нам всем нужно отдохнуть. А еще хорошо бы поесть.

Только сейчас вспоминаю, что за весь день у меня не было ни крошки во рту. Мы так увлеченно работали, что о еде не возникало и мысли. Зато сейчас… живот аж сводит от голода.

— Поесть действительно неплохо бы, — соглашается Серафим Степанович. — Время уже позднее, но что-то да должно было остаться. Есть-то особо некому было. Вернее некогда.

— Значит пойдем кушать, — улыбаюсь мужчине.

Несмотря на всю его суровость и нежелание принимать мои взгляды, он мне симпатичен. Серафим Степанович знает свое дело и делает его так хорошо, как только может. Вот и все.

— Вы, Анастасия Павловна, ступайте, — качает он головой. — А я пока что по остальным палатам обход сделаю. Должен я знать, как дела с остальными солдатами. Должен на завтра планы надумать.

— А кушать, когда же будете, Серафим Степанович? Голодным ведь совсем нехорошо быть. Нужно хоть что-нибудь поесть.

— Вы, голубушка, обо мне не беспокойтесь. Меня голодным не оставят. Что-нибудь да принесут поесть. Вы лучше о себе думайте.

— Надеюсь, что это так, — не вижу смысла спорить и принимаю слова врача, как должное. В конце концов, он мне никто. Мне незачем о нем беспокоиться.

Распрощавшись с Серафимом Степановичем, направляюсь к нашей палатке. Прежде, чем искать еду, хочу найти Аглаю и сестер. Возможно, они знают, куда нужно идти. А если не знают, тогда будем вместе искать.

День сегодня вышел еще страннее вчерашнего. Необычное приключение в прошлом становится не только загадочным, но и каким-то магическим что ли. Словно на самом деле я способна делать то, чего не могут делать обычные люди.

И это что-то наверняка должно быть описано в дневнике моей бабушки, княгини Стырской.

Вот только верить ли тому, что там написано? Верить ли возможности применять ядовитые травы во благо, если Аглая с такой опаской на них реагирует?

Это мне тоже предстоит понять. Но заняться этим я планирую уже после ужина.

Глава 12 Таинственный незнакомец

Ужин состоялся. Тихий, скромный, в узком кругу соседок. Но таким он мне понравился куда больше, чем если бы пришлось провести его в окружении незнакомых солдат.

— Марфа Ивановна-то вон, какая молодец! — не перестает восхвалять старшую из сестер Аглая. — И ужин нам организовала и палатку сберегла!