После измены. Я больше не твоя (СИ) - Оксана Барских Страница 3

– Я не болен, Марго. В больнице я… – пауза. Его кадык дернулся, когда он сглотнул. – Я сделал операцию, Марго. Вазэктомию.

Пару раз моргнула, пытаясь переварить сказанное, даже сделала шаг назад и протерла лицо, пытаясь понять, не ослышалась ли.

– Вазэктомию? Это то, что я думаю, Ник?

Мой голос от разочарования охрип, и я едва сдержалась, чтобы не расплакаться. Опустила голову, чтобы не смотреть ему в лицо, но чувствовала его настроение, как и раньше.

– Я не могу больше иметь детей.

Он произнес это с каким-то облегчением, которое рвет меня на части, но я прикусила щеку и сдержала вскрик. Раньше он заговаривал о том, что его род прервется на нем, но я не воспринимала всерьез. Зря.

Ник еще с подросткового возраста говорил, что детей иметь не хочет. Боялся, что его дети унаследуют пагубные привычки его родителей, не хотел рисковать. Мы редко говорили о его родне, но несколько раз я предпринимала попытки убедить его, что главное – это воспитание.

Каждый раз, как только я заводила эту тему, он замыкался в себе и просто молчал, отказываясь со мной говорить. То единственное, что меня раздражало в нем, ведь я видела, как ему плохо, но решать проблему он не желал.

А теперь он единолично принял решение сделать вазэктомию.

– Зачем, Ник? Ты ведь вырос нормальным, думаешь, на детях природа…

Он не дал мне договорить. Махнул рукой и отстранился, словно мои прикосновения причиняли ему адскую боль. Обжигали огнем.

Я сжала пальцы, спрятав руку за спину, но продолжала смотреть на мужа, который явно не хотел продолжать разговор, но не мог его закончить. Знал, что я имею право знать, как и почему он принял это решение.

– Думаешь, дело только в пьянстве? – хмукнул с горечью Ник и покачал головой. – Разве не помнишь мою бабку и ее сыновей? Отец среди них был образцом здоровой нации.

– Да, у них были отклонения, но сейчас медицина далеко пошла. И не обязательно, что у нашего ребенка были бы…

– Нет, Марго. Ты знаешь, какие у меня гены и что случилось с моими родителями. Я не хочу, чтобы мой ребенок в дальнейшем страдал, так что максимум, на что я готов, это усыновить детей из детского дома. Никакого продолжения моего рода не будет, мы говорили с тобой об этом. Никаких если, никаких но. Пути назад нет.

Я перевела взгляд на окно и промолчала. Мне ведь и сказать было нечего. Операцию он уже сделал, даже не посоветовавшись со мной, и я, как бы это ни было тяжело, понимала почему. Даже не могла сказать ему, что он эгоист, поскольку беспокоился он как раз не о себе.

– И что ты предлагаешь? – потерянно спросила я, а сама еле сдерживаясь, чтобы не заплакать.

– На следующей неделе мы спонсируем детский дом в преддверии выборов. Так что можем вместе поехать туда в рамках предвыборной кампании, заодно и присмотримся к детям. Если тебе кто-то из них понравится, западет в душу, его и возьмем. Кого ты хочешь, мальчика или девочку?

Если бы я не думала об усыновлении раньше, может, восприняла бы его предложение в штыки. Он ведь принял решение единолично, не считаясь с моим мнением, но иногда я и правда раздумывала об этом, так как первое время после трагедии не представляла, что снова готова пройти через все тяготы беременности.

Первым порывом было сказать, что я хочу девочку, но в последний момент прикусила язык и промолчала. Слишком больно даже спустя пять лет. Обруч сжимает грудную клетку, мешая сделать глубокий вдох, и я зажмуриваюсь, чтобы ненадолго отрешиться от реальности.

Вдох-выдох, Марго, ты сможешь взять себя в руки.

Ник видел, через что я прохожу, но не вмешивался. И я была ему за это благодарна.

Я надеялась на другой исход нашего разговора, но моим мечтам уже было не суждено сбыться. Опустила ладонь на плоский живот и сжала зубы.

Хватит с меня прошлого. Давно пора двигаться дальше.

Когда я открыла глаза и снова посмотрела на мужа, приняла окончательное решение.

– Мальчика, Ник, давай усыновим мальчика.

Глава 3

– Никита Семенович, пройдемте дальше. Здесь у нас живут детки помладше, но старше четырех. Сейчас все на обеде, так что сможете увидеть их уже в холле, куда мы позвали самых талантливых. Ребятишки так обрадовались, что вы подарили нашему дому-интернату новые компьютеры, что подготовили вам выступление.

Когда я увидела множество кроватей в одной из длинных комнат, у меня сердце защемило от мыслей, что дети вынуждены ютиться в таких условиях. Никакого личного пространства, никакой любви и ласки.

Перед тем, как я поехала с Ником и его командой сюда, успела почитать про условия, в которых содержались дети, которые остались без родителей, и про то, как можно и нельзя вести себя с ними.

Никакого бурного проявления эмоций.

Никаких близких телесных контактов, так как это будет нарушение границ ребенка.

Нельзя поддерживать разговоры об их родителях, даже если дети сами заводят эту тему.

Не общаться со всеми одновременно, не давать им никаких ложных надежд и что-либо дарить.

– Ваш помощник сказал, что вы хотите усыновить ребенка, – сказала осторожно директриса детского дома, когда экскурсия подошла к концу, и вдалеке послышался гул детских голосов.

– Да, – ответила я вместо Ника, который ограничился одним кивком. – Мы хотим усыновить мальчика.

– Не спешите устанавливать жестких критериев. Выбор ребенка непростой и зачастую занимает немало времени, порой доходит до года, прежде чем вы поймете, что готовы к такому важному шагу.

Судя по взгляду, который женщина постаралась скрыть, мои слова ей не понравились, и я прикусила язык. Слышала, что нежелательно сразу говорить пол ребенка, которого хочешь взять, так как это уменьшает твои шансы на положительный исход усыновления. Однако что-то мне подсказывало, что в нашем случае это не играло роли.

Ник был успешным предпринимателем и кандидатом в мэры, а детскому дому нужны были пожертвования и дотации, так что нагрубить директриса нам не посмела.

– Вы готовы? – спросила женщина, обращаясь больше к мужу, чем ко мне.

Ник посмотрел на меня вопросительно, и я, собравшись с духом, кивнула.

Меня беспокоила его инертность, так как какой-то заинтересованности в лице мужа я не видела, но Ник всегда умел контролировать свои эмоции и не показывать их на людях.