Спой мне, девочка - Диана Эванс Страница 22

— Ты была ребенком, — Джейк целовал ее волосы, ее лоб, ее мокрые от слез ресницы. — Ты выжила. Ты стала сильной. И ты нашла ее — не для того, чтобы потерять снова, а чтобы…

— Чтобы что?! — Ава оторвалась, ее глаза горели. — Чтобы увидеть, как она умирает у меня на руках?!

Джейк не ответил. Вместо этого он притянул ее к себе, его губы нашли ее губы — нежно, но настойчиво, как будто пытаясь передать то, что нельзя выразить словами.

— Чтобы помнить, — он прошептал, когда их губы наконец разомкнулись. — Чтобы петь ее песни. Чтобы жить так, как она хотела бы для тебя.

Ава закрыла глаза, чувствуя, как его пальцы рисуют круги на ее спине — медленные, успокаивающие.

— А если я не смогу?

— Ты сможешь.

Он поцеловал ее снова — мягче, дольше.

— Потому что я буду рядом. Всегда.

За окном занимался рассвет, окрашивая комнату в теплые золотистые тона. Тени кошмара отступали, растворяясь в свете нового дня.

Ава вздохнула и прижалась к нему, слушая, как его сердце бьется ровно и сильно.

— Обещаешь?

Джейк улыбнулся — той редкой, настоящей улыбкой, которую он хранил только для нее.

— Это даже не вопрос.

И в этот момент, в лучах утреннего солнца, Ава поверила — все действительно будет хорошо.

Не потому, что боль уйдет.

А потому, что теперь ей не придется нести ее одной.

Глава 23

Лос-Анджелес встречал их розовым закатом, когда такси остановилось перед двухэтажным домом в испанском стиле. Ава задержала дыхание — белые стены, увитые бугенвиллеей, терракотовая черепица, знакомый скрип калитки…

— Кажется, твой кактус пережил мое отсутствие, — она ткнула пальцем в колючий шар у крыльца.

Джейк, разгружающий чемоданы, фыркнул:

— Он единственный, кто не скучал. Поливал его твоим проклятым шампанским, когда напивался.

Она засмеялась, поднимаясь по ступеням, но смех замер на губах. Сквозь стеклянную дверь увидела рояль — на нем лежали ноты, точно так же, как в день их расставания.

— Ты… не продал его.

— Пытался, — он поставил сумки, ключи звякнули. — В последний момент вломился к покупателю с бейсбольной битой. Вышел под залп полицейских сирен.

Дверь распахнулась, впуская запах полированного дерева и лимонов. Ава замерла на пороге. Все осталось прежним: диван с вытертым локтем (от ее привычки крутить пуговицы). Трещина на кафеле (когда Джейк швырнул телефон, услышав ее голос в радиоэфире)

— Я как призрак вернулась, — прошептала она.

Сильные руки обхватили ее сзади. Губы коснулись шеи:

— Призраки не пахнут жасмином.

Ава открыла холодильник — пусто, кроме бутылки "Dom Perignon" и коробки с надписью "НЕ ТРОГАТЬ. Для Авы".

— Ты хранил тут труп? — она встряхнула коробку.

Джейк выхватил ее, бормоча:

— Черт, планировал завтра… Ладно.

Внутри оказался крошечный кактус в горшке-черепе.

— Замена тому, что ты убила в 17-м году.

— Я его не убивала! Он… эволюционировал в иное состояние!

Он рассмеялся, доставая вино:

— Точно. В состояние компоста на моем балконе.

Они сидели на террасе, когда Джейк вдруг исчез. Вернулся с гитарой — старенькой "Martin", покрытой царапинами.

— Что-то задумал, Райс?

— Заткнись и слушай.

Пальцы коснулись струн. И полилась та мелодия — та самая, что играла в пражском подвале, когда они прятались от "Гнезда".

"Ты говорила — это лишь на одну ночь…

Но твои следы на моей кровати —

Это уже навсегда…"

Ава замерла. Это была их песня. Та, что он написал в ту первую неделю и никому не показывал.

— Ты… помнишь.

— Каждый звук.

Он поставил гитару, взял ее руки:

— Я купил этот дом через неделю после того, как ты ушла. Думал — вернешься. Боялся — не вернешься.

Его пальцы дрожали.

— Останься. На этот раз — официально.

Свечи, белая скатерть, фарфор с синими цветами — все как она любила.

— Ты готовил?! — Ава тыкнула вилкой в утку.

— Заказал у того француза с Мелроуз.

— А десерт?

— …Да.

Она закатила глаза, откусывая пережженный безе:

— Врешь. Это твои рук дело.

Он покраснел:

— Проклятый рецепт требовал "водяной бани". Я устроил потоп на кухне.

Ава рассмеялась, вытирая крем с его носа.

Позже, когда пластинка с записью ее матери закончилась, они танцевали в тишине.

— Ты знаешь, я не умею… это, — он мотнул головой на их сплетенные руки.

— Знаю.

— Буду забывать даты.

— Знаю.

— И, возможно, снова заведу кактус.

Она прижалась щекой к его груди:

— Страшный риск.

Джейк наклонился, его губы коснулись ее уха:

— Зато я научусь печь это чертово безе.

Луна заливала террасу молочным светом, а где-то вдали завывала сигнализация — обычный лос-анджелесский люляби.

Их дом. Их ночь. Их начало.

***

Лунный свет струился сквозь французские шторы, рисуя серебряные узоры на обнаженных плечах Авы. Джейк медленно вел пальцами вдоль ее позвоночника, ощущая подушечками каждый позвонок, каждую дрожь, пробегавшую по ее коже.

— Ты… — ее голос сорвался, когда его губы коснулись впадинки у основания шеи. — Ты помнишь, что я…

— Чувствительна здесь? — он закончил за нее, проводя языком по тому месту, где пульс бился чаще всего. — Как забыть.

Его руки скользили вниз, обрисовывая контуры ее талии, бедер, будто заново запоминая каждую кривую. Ава впилась пальцами в его волосы, когда он опустился на колени перед ней, целуя внутреннюю сторону бедра — сначала левого, потом правого, с той медлительностью, что заставляла ее стонать.

— Джейк…

— Тише, — его дыхание обжигало кожу. — Сегодня — медленно. Очень медленно.

Он поднялся, прижимая ее к себе так, что она почувствовала все — тепло его груди, шрамы на плечах, жесткость бедер. Их губы встретились в поцелуе, который давно перестал быть вопросом и стал ответом — на все невысказанные страхи, на все обещания.

Ава откинула голову, когда его пальцы нашли ее грудь, касаясь сначала легче перышка, потом — увереннее, сильнее, пока соски не затвердели под его ладонями. Она слышала, как его дыхание срывается — этот звук, грубый, неконтролируемый, всегда выдавал его больше любых слов.

Постель приняла их вес с тихим шорохом. Джейк покрывал ее тело поцелуями, будто читал старую карту — здесь любил задерживаться подольше, здесь заставлял ее вздрагивать, а этот участок кожи за ухом… Боже, этот участок заставлял ее выгибаться всем телом.

— Ты… — она схватила его за запястье, когда его рука скользнула между ее ног. — Я не выдержу, если ты будешь…

— Выдержишь, — он прошептал ей в губы, входя в нее так медленно, что каждый миллиметр был пыткой и наслаждением одновременно. — Потому