Спой мне, девочка - Диана Эванс Страница 19

— А если передумаю? Если мне станет страшно?

— Тогда поедем в Лос-Анджелес. Или в Токио. Или на край света. Его губы коснулись ее носа, затем щеки, затем уголка рта. Главное — вместе.

Она откинула голову назад, смотря на него сквозь ресницы.

— Ты чертов романтик, Джейкоб.

— Только для тебя, — он поймал ее губы своими, поцелуй получился мягким, сладким, без спешки.

За окном Прага медленно погружалась в вечер, в огни, в музыку уличных музыкантов.

А где-то там, в будущем, их ждала квартира с видом на Влтаву.

Студия, где он будет писать музыку.

Маленькие кафе, где она будет петь просто потому, что может.

И миллион других «потом», которые больше не пугали.

Потому что теперь они были — выбором.

И ничем иным.

Глава 20

Ава стояла у окна, ее пальцы впились в деревянный подоконник так, что суставы побелели от напряжения. Холод ночного стекла просачивался сквозь тонкую ткань ее футболки, но она не отходила, не могла оторвать взгляда от той фигуры в переулке.

Женщина с синими волосами стояла под фонарем, его желтый свет превращал ее локоны в ядовито-неоновые. Она не двигалась, не моргала — просто смотрела прямо на Аву, сквозь стекло, сквозь темноту, сквозь время. Ее глаза — слишком светлые, почти прозрачные — отражали лунный свет, как у хищника, замершего перед прыжком.

За спиной Авы хлопнула входная дверь — резко, громко, как выстрел. Джейк ушел. Снова. Не сказав ни слова после того странного звонка на чешском.

Она схватила телефон, набрала его номер дрожащими пальцами.

Гудок. Тишина в квартире стала еще громче.

Гудок. Где-то на улице завыла сирена.

Гудок. В переулке женщина медленно подняла руку — бледную, с темными пятнами татуировок на пальцах — и поманила к себе.

"Подойди."

Беззвучное приглашение, прочитанное по губам.

Ава резко дернула шторы, но на секунду ей показалось — сквозь плотную ткань все равно видны эти светящиеся глаза.

Она отступила от окна, наткнулась на рояль. Фальшивый аккорд прозвучал как крик.

Телефон выпал из рук. На экране — надпись:

"Вызов Джейку… 00:47"

Он не брал трубку. Ава подняла взгляд — в окне, между щелей в шторах, мелькнуло движение.

Она замерла, сердце колотилось так громко, что заглушало даже тиканье старинных часов в углу. Ава ждала. Жда, когда Джейк вернется.

***

Поздний вечер. Дождь.

Он стучит по крышам Праги ровно так же, как двадцать лет назад — монотонно, настойчиво, будто пытается что-то стереть, смыть. Ава стоит у окна, прижав ладонь к холодному стеклу. За ним — размытые огни города, дрожащие в лужах на мостовой.

Три стука в дверь.

Не телефонный звонок, не сообщение. Настоящие, плотские три удара костяшками по дереву.

— Открой.

Голос Джейка, но другой — глухой, будто прошедший сквозь толщу лет.

Ава медленно отодвигает засов.

Он стоит на пороге — мокрый, настоящий. Капли воды стекают с его ресниц, с подбородка, с пальцев, сжимающих потрепанный конверт.

— Я нашел, — говорит он просто.

И протягивает ей фотографию.

Черно-белая. Сцена. Микрофон. Женщина.

Глаза.

Те самые глаза.

— Это…

— Твоя мать, — Джейк вытирает ладонью лицо. — Она пела здесь, в этом городе. Перед тем как исчезнуть.

Ава чувствует, как пол уходит из-под ног. Не потому, что это шок. Не потому, что не верит. А потому, что узнает.

Этот взгляд. Этот наклон головы. Этот жест руки на микрофоне.

— Почему ты молчал?

Джейк смотрит в окно, где дождь продолжает свой бесконечный рассказ.

— Боялся, что ты станешь искать. А они… они до сих пор помнят.

Он не называет имен. Не надо. Тень за окном — не обязательно человек. Тишина за стеной — не обязательно пустота. Ава поднимает фотографию к свету.

— Где это было?

Джейк молча берет ее руку.

— Пойдем.

Не "бежим". Не "спасаемся". Просто — пойдем. Потому что некоторые дороги надо пройти медленно. Шаг за шагом. Капля за каплей. Правда за правдой. Дождь за окном стихает.

Но только для того, чтобы начаться снова.

***

Старый дом на Градчанской площади стоял особняком — серый, обветшалый, с трещинами на фасаде, похожими на морщины. Джейк остановился у черного входа, его пальцы сжали ключ с причудливой гравировкой: 42.7.

— Здесь? — Ава не узнала собственный голос.

Он кивнул, вставил ключ в скрипучую дверь.

— Она исчезла не случайно. Ее спрятали.

— Но почему? — Ава была в растерянности.

— Анна, твоя мама, слишком много узнала о "Гнезде" — системе, где талантливых певиц использовали как живые носители музыкальных кодов.

Лестница скрипела под ногами. Третий этаж. Дверь с глазком, покрытым пылью.

Джейк постучал особым ритмом: три коротких, два длинных.

Тишина.

Потом — шарканье шагов.

Дверь приоткрылась на цепочку.

— Опоздал на два года, — женский голос, хриплый от неиспользования.

Ава увидела сначала руку — худую, с выступающими венами, с теми же длинными пальцами, что и у нее.

Потом — лицо.

Ее собственные глаза смотрели на нее из глубины коридора.

— Мама?..

Женщина замерла. Ее губы дрогнули.

— Ты… выросла.

Анна не верит, что это реальность — она трогает лицо Авы, как слепая.

Ава обняла мать осторожно, как будто та могла рассыпаться от слишком сильного прикосновения. Анна дрожала в ее объятиях — хрупкая, почти невесомая, будто годы заточения вымыли из нее все, кроме самой сути. Ее кости проступали сквозь тонкую ткань домашнего платья, а дыхание было поверхностным, как у птицы, слишком долго пробывшей в клетке.

— Я больше не спою ни одной ноты, — прошептала Анна, и ее голос, когда-то сильный и чистый, теперь звучал как шелест сухих листьев.

Ава взяла ее руки — холодные, с тонкими синеватыми венами под прозрачной кожей — и прижала к своей груди, где сердце билось так громко, что, казалось, его слышно даже в тишине комнаты.

— Но я спою за нас обеих, — ответила Ава, чувствуя, как слезы катятся по ее щекам, но не отпуская рук матери.

Анна улыбнулась — слабо, едва заметно. Ее губы потрескались, а в уголках глаз залегли тени, глубже, чем просто морщины.

— Ты так похожа на меня… до всего этого, — прошептала она, касаясь дрожащими пальцами лица дочери.

Но тут ее тело вдруг содрогнулось. Анна закрыла глаза, побледнев еще больше, и ее колени подкосились.

— Мама!

Джейк, стоявший чуть поодаль, шагнул вперед, но Ава уже подхватила мать, не давая ей упасть. Анна была легкой, как пустое пальто, и когда Ава усадила ее на диван, та откинулась на подушки, слабо махнув рукой.

— Ничего… просто