Да родится искра - narsyy Страница 12

Хаверонов терем стал подлинным северным чудом, на которое еще долго съезжалась смотреть вся округа. Ветер трепал на его крыше гербовые стяги, где на сером фоне красовались две алых четырехконечные звезды — символы Хатран и Шульда.

За домом разбили небольшой сад вокруг Звездного дуба, чья кора от основания до макушки и раскидистых ветвей в темноте лучилась призрачным светом. Великан этот крайне редко попадался в лесной крепи и давал мало желудей, оттого стал символом удачи и благополучия для охотников.

Город просыпался.

На пригорке у реки уже паслась отара овец. Двое мальчишек в теплых шубах и шапках из той же овечьей шерсти, бегали рядом и неутомимо сражались на деревянных мечах. Феор помнил себя таким же сорванцом. Как же давно это было…

Мужичье брело к полям сеять озимые. Им помогала каурая лошадка, запряженная телегой с пузатыми мешками. Кузнец тоже не спал — с края селения эхом доносился приглушенный звон металла.

На утро был назначен ратный совет по погрому в Шелковице — еще одной напасти, которая постигла южную четверть.

Поблизости от деревни как-то давно обнаружили диких бабочек — северных сородичей шелкопрядов. Прослышавшие о таком богачи нагнали людей, устроили поселение и попытались обуздать строптивых насекомых. Долгие годы кропотливой работы ни к чему не привели — секрет технологии из Теима постичь не удалось, но сама деревенька с чудным для севера названием так и осталась. Впрочем, теперь в тех местах вряд ли захотят селиться.

Вчера посланец Феора сбегал к сотнику, чья дюжина побывала в Шелковице, и все разузнал. Вести пришли самые темные, и совет наверняка затянется до полудня. После предстояли требы: прием двух десятков просителей, выслушивание тягомотных жалоб и бесконечных споров о земле, борьба за крохотные клочки которой не прекращалась ни на день. Поэтому застать регента одного можно было лишь на рассвете.

Феор долго откладывал этот разговор, но время пришло. Он сильно сдал и постарел. Не раз он замечал за собой, что путается в самом простом, начисто забывает первейшие дела, не улавливает в речах скрытые смыслы, что так важно для советника. Годы брали свое, и несмотря на природную проницательность и отточенный ум, его служба подошла к концу. Мир непрерывно менялся, а он не желал меняться вместе с ним. Феор все посчитал — дохода от медоварни вполне хватит на безбедную жизнь.

Он не желал признаваться себе, что главная причина такого решения — страх. Не чудовищ боялся Феор, а людей. Среди родовитых мужей постоянно росло недовольство, грозившее вылиться в мятеж. В этом случае под удар может попасть и его семья.

Регента он нашел на конюшнях — Харси любил ухаживать за лошадьми, когда выдавалось свободное время, оттого поднимался обычно еще до зари. Феор несколько раз осторожно заикался о том, что ему не пристало возиться в грязи и навозе и подобные низкие занятия пагубно влияют на княжий образ, но Харси не слушал.

— Только за простой работой я ощущаю себя человеком, — говаривал он, и спорить с ним было бесполезно.

Табуны особой породы диких лошадей, названной Нанир, водились в степях за Городом Тысячи Башен. Это были крепко сбитые, малорослые животные с короткими ногами и мощной грудью, сильные и выносливые.

Одного такого жеребца редкой соловой масти как раз и чистил князь-регент, одетый в рабочую робу, и издалека его нельзя было отличить от простого конюха. Он окатывал животное мыльной пеной и усердно тер щеткой, а конь фыркал и брыкался от щекотки.

Северные ветра изрезали лицо Харси морщинами, припорошили сединой виски и короткую бороду, в которой отродясь не водилось вшей вопреки устоявшемуся прозвищу. Высокий и широкоплечий, он все еще был силен и, пожалуй, дал бы фору в поединке любому сварту, но гибель жены и ребенка крепко надломила его. Это был уже не тот лихой рубака, грудью встречавший всякую пагубу. Его будто подменили. Он перестал облачаться в воинское снаряжение, более не возглавлял отряды и даже почти не выезжал из столицы, а пищу свою, после того, как однажды слег с животом, наказывал пробовать слугам. Его попрекали этим по-дружески и укоряли без всяких усмешек, но изжить причуду не удалось. Воинам трудно было поверить, что этот матерый волк превратился в труса.

— Да рассеется мрак, князь, — слегка поклонился Феор, дабы не разлить две кружки горячего молока, заботливо поданные Кеньей, что встретила его у крыльца.

— Здравствуй, Феор! — кивнул регент. — И не спится же тебе!

— Сам знаешь, я слишком стар, чтобы тратить жизнь на такое бесполезное дело, как сон.

— Да, ты времени зря не теряешь. Обкрадываешь вот мою кухарку, — рассмеялся Харси, скинул перчатки и принял кружку, от которой поднимался ароматный пар.

— Князь, я хотел поговорить об одном деле.

— С самого утра? О каком же?

Харси хлебнул молока, но вдруг отвел взор в сторону дома, расплылся в улыбке и поднял руку. Феор обернулся.

На крыльцо выплыла девушка в красном кафтане с высоким воротом и длиннополом платьице. Белокурые льняные косицы спадали Аммии на плечи. Жердинка – так ее называли в народе за свойственную юности худобу. Она приветственно помахала и направилась к ним, на ходу воздавая хвалу солнцу, что с трудом пробивалось сквозь туманное марево.

Феор очень любил Аммию за доброту и простосердечие, доставшиеся ей в наследство от матери, а также за страстную тягу к наукам, что привил отец. Однако она все еще была ребенком, сложным и противоречивым. Кротость и послушание странным образом соседствовали в ней с озорной любознательностью и периодами показного бунтарства, которые участились после исчезновения Хаверона. Однажды она забралась на яблоню и не слезала до самого вечера, потому что служанке пришло в голову потребовать этого в приказном тоне. В другой раз попросила дядю поехать в лес подышать сосновым духом, а когда Харси отказал, дулась на него целую неделю, пока тот не догадался исполнить просьбу. Феор был уверен, что Аммия могла стать хорошим правителем. Если бы ей дали время.

Стократ он твердил Харси, что ей давно пора подбирать жениха, но регент с этим не торопился и отвергал сватовство благороднейших мужей, чем еще больше настраивал их против княжеской семьи.

Аммия сразу