Да родится искра - narsyy Страница 11

стал родной брат ее отца Раткар, что заправлял во втором по величине селении Дома — Седом Загривке. Долгие годы он был в тени Хаверона, но не потерял врожденное стремление к власти. С детства Раткар мечтал превзойти брата и наверняка уже спал и видел на своем пальце княжеский перстень, но тут случилось неожиданное — нашли скрепленный печатью завет от самого пропавшего владыки, который при его смерти провозглашал регентом при дочери его двоюродного брата Харси. Мастер-первосуд в окружении множества служек долго корпел над свитком, но подтвердил-таки подлинность начертанных рун, и Раткару пришлось покориться.

Впрочем, этот проныра не отступился от замыслов и стал из своей вотчины строить козни новому регенту, разводя порочащие сплетни, списывая на того все неудачи в делах торговли и охраны границ, мало-помалу переманивая жадных до наживы купцов и простодушных мужиков на свою сторону, увещевая их, что только его острый ум и решимость способны вернуть Дому былое величие. Сидя у себя на заснеженных задворках в окружении наемников, он открыто насмехался над единственной наследницей — Аммией, которую называл не иначе, как кукольной княжной.

Бедная девушка невинна и чиста, словно воды Хрустального озера, и множество достойнейших мужей мечтает взять ее в жены, зато другие — желают избавиться. Люди, которых Харси ранее считал верными, все чаще воротили нос от будущей законной княжны, и с каждым месяцем становилось труднее удержать воедино разваливающийся на части север. Даже низовцы со снисхождением взирали на стройную красавицу, похожую на горную козочку. Феор понимал их — времена требуют сильного правителя с жестким нравом и твердой рукой. Только так можно противостоять сгущающейся тьме у порога.

Летописи помнят, что девы уже приходили к власти, хоть и чрезвычайно редко, но кто даст Аммии спокойно дожить до середины следующего лета, когда ей исполнится шестнадцать?

В прошлом месяце до Феора дошла молва, будто Раткар объявил в Седом Загривке очередной набор в дружину — явно не для того, чтобы поохотиться на диких собак или прогнать лесную ведьму. Люди идут к нему, зарясь на обещания о скором богатстве. Глупцы, верно, думают, что оно непременно свалится прямо с неба, едва их хозяин взберется на княжеское кресло.

Так Дом оказался на грани раскола и открытой вражды, но Харси предпочитал ничего не замечать. Хуже всего, интриган Раткар, похоже, спелся с самой могущественной и зловещей силой во всем Нидьёре — иноверцами-культистами, чьи длинные мерзопакостные щупальца протянулись от знойных пустошей Ренга далеко на юге до зеркальных гладей Хрустального озера и Черных порогов на западе. Феор слабо разбирался в тонкостях их верований, но знал главное — это лишенные сострадания бесчестные отступники, предавшие Творца. Они проповедуют, что грядет новая эпоха, и им предначертано быть наместниками в мире людей. Уже сейчас культисты задирают головы и на равных общаются с вождями, князьями и наследниками королевских родов на юге. Они богаты, потому как связаны с другим всесильным братством — Лепестками. Год от года к ним приходит все больше людей — даже здесь, в Доме Негаснущих Звезд, священном месте, где давным-давно правил Сын Пламени Гюнир.

Север никогда не славился единством, несмотря на то, что род Эффорд не прерывался. Народ здесь гордый и злопамятный. Одной Хатран известно, как разом забыть все старые обиды, семейные ссоры и неурядицы и перестать резать друг друга в надежде обрести влияние и власть.

Власть! Над кем, во имя Шульда? Над несчастными рыбаками и охотниками, каждую зиму молящимися о том, чтобы хоть как-то прокормить семью и дожить до весны? Над обнесенными деревянным частоколом дворами на три дома? Даже солеварни, прежде славившиеся баснословным барышом, теперь приносят лишь головную боль, ибо народ редеет, а возить большие грузы до крупных южных форпостов становится все труднее. Серебром не откупиться от чудовищ. Им не нужны наши жалкие монеты, меха и купчие бумаги.

Феор не понимал этой абсурдной тяги человеческих сердец — жажды роскоши посреди гибнущего мира. В то время, когда одни прозябают в нищете, другие стремятся накопить как можно больше, даже если половина богатства пропадет в погребах и на складах, а на оставшуюся часть ничего нельзя будет купить. В их сундуках чернеет нечищенное серебро и истлевают расшитые золотом парчовые и шелковые платья, в их амбарах плесневеют овощи и мука, в их ледниках гниет вяленое мясо, а в арсеналах покрывается ржавчиной старинное оружие и доспехи. Жадность — страшнейший людской порок.

Последние две ночи выдались скверными. Гон разразился посреди белого дня и принес немало худых вестей. Целые сутки дружина прочесывала окрестности в поисках пропавших. Смерть собрала щедрый урожай, но и теперь еще есть надежда, что некоторые вернутся.

Феору не спалось. Он поднялся пораньше, вышел во двор и вдохнул морозный воздух, которым веяло от наполовину скрытых туманной дымкой Хладных пиков. Далеко на востоке, за темнеющие массивы хвойных лесов цеплялось угрюмое солнце, озаряя долину холодным неприветливым светом и пробуждая кормилицу-речку, что тянется до самого Северного моря. В небо лениво поднимались тоненькие струйки дыма от соседних домов, облепивших крутые холмы. Совсем скоро выпадет снег. Почти тридцать лет назад Феор явился на север, а страсть к здешним величавым видам нисколько не притупилась.

Он надеялся поговорить с Харси наедине, а потому чуть свет отправился к княжескому терему на самую окраину Искорки.

Домишки в городе были низенькими, с сенями и чердаком, дабы лучше удерживать тепло. Дверь тоже ставили низкую — приходилось нагибаться, чтобы пройти. Щели меж бревнами затыкали мхом и паклей, а после обмазывали глиной. В особенно холодную пору даже скотину загоняли домой. Но если дом построен по науке, то печь с очагом давали достаточно жара, чтобы не замерзать и в самую лютую зиму. В последние время все чаще вырезали в стенах окна и укрывали их бычьим пузырем или слюдой, а на зиму плотно запахивали ставнями. Не желавшие пахнуть дымом богачи и вовсе ставили полноценные трубы. Старики такие новшества не жаловали.

Княжеские хоромы иного рода. Чертежи для изготовления сруба князь Хаверон заказывал у мастеров из Камышового Дома, где жива еще древняя инженерная традиция королевства Ховеншор. Это был большой особняк на южный манер с множеством покоев и светлиц, отдельными комнатами для прислуги, кухней и горницей. Ученый строитель долго ломал голову над правильным расположением печей и воздуховодов, дабы такую огромную храмину можно было протопить. Он предложил в качестве материала редчайшую изумрудную сосну, что растет только на Дальнем севере и по поверьям гонит прочь холод. Князь не пожалел