Я живу в октябре - Максим Николаевич Лыков Страница 5

Васька вздрогнул. И вправду сомлел. Стоял-стоял, молитвенного шёпота заслушался, согрелся да уснул. Он осторожно, чтобы не потревожить прихожан, стянул с себя верховицу. В оконцах, затянутых бычьим пузырём, серебрилось. Месяц уж вступал в свою силу. Значит, недолго осталось их ночному бдению, скоро вернётся Васька к началу августа. Начнётся его жизнь заново на целый месяц.

– Слышь?

Это Стрелец к деду Харитону шаг сделал. Прислушался Васька, да и все прислушались – то ли ветер разгулялся, то ли какой-то шум пробивается сквозь лесные голоса.

– Не батюшка ли кричит? – хрипло спросил Прохор.

– Прийти уж должон, – поддержала бабка Настасья. – Я вот давеча тоже по лесу одна шла…

Остальные встревоженно шушукались.

– Тихо! – отмахнулся дед Харитон, отставляя клюку и берясь за топор. – Послухаем.

Он отодвинул засов и распахнул дверь. В серебряной темноте проёма лениво покачивались еловые ветки. Утоптанная тропка привычно терялась меж стволов. Лес молчал, убаюканный плеском большой воды.

– Слышь? – повторил Стрелец.

В тиши послышался тонкий вскрик, словно раненая чайка зовёт на помощь.

– Близко, – сказал дед Харитон. – Гриша это.

– Надо встречь пойти, – предложил Стрелец.

Грешники отпрянули ближе к иконостасу. Прохор кашлянул, но ничего не сказал.

– Эх вы, гнусы амбарные, – криво усмехнулся Стрелец. – Пошли, Харитон.

– Я тоже пойду, – сказал Васька.

– Охолонь, зуёк, – отмахнулся Стрелец.

– На пороге стой, Васька – велел дед Харитон. – Жагру возьми да посвети, чтоб ярче было. Пономарь, мальцу фитиль запалишь. С Богом!

Шагнули они за порог, и словно похолодало в часовенке. Притихли все, слышно, как свечи потрескивают. Смотрят, как Харитон со Стрельцом в лес идут. И пономарь тоже замер, прислушивается.

Васька подхватил палку, обмотанную масляными тряпицами, да вторую взял про запас.

– Запали!

Тонко получилось крикнуть, по-мальчишески. Но пономарь, воровато оглянувшись, послушался, и остальные промолчали. Стыдно, наверное. Вон Прохор бороду гладит, на Ваську не смотрит. Боятся кромешника.

Взялся Васька за жагру и шагнул за порог. Теперь видно его будет. Не потеряются отец Григорий со товарищем.

Криков более не было слышно. Только ночные ветры пошумливали, играя с лесными верхушками, да где-то мерно плескалось студёное море. Вне стен заметно дуло, без верховицы становилось зябко. Васька подтянул жагру поближе, пусть греет.

В темноте послышались невнятные голоса. Васька махнул жагрой раз-другой.

– Идут! – крикнул он.

Из темноты показались три силуэта. Харитон и Стрелец тащили на плечах хромающего священника.

– Сюда! – снова крикнул Васька. Его охватил азарт. Где-то тут бродит-ходит опасный зверь, а Васька стоит на страже. Он сделал несколько шагов вперёд, выходя на тропу, и будто пудовый мешок свалился ему на спину, сшибая с ног. Ваську обдало леденящим холодом. Выбитая из рук жагра рассыпалась искрами по земле и укатилась догорать во мху. Васька, кажется, кричал, но в ушах гудело слишком громко, он ничего не слышал. Руки и ноги не слушались, он бессильно свалился на землю и краем глаза видел, как медленно, почему-то очень медленно два силуэта, путаясь друг в друге, оседают на землю, а третий – дед Харитон – замахивается тускло блеснувшим топором на чёрный сгусток, что несётся к нему. Но сгусток черноты перемещался быстрее – вот он, увернувшись от топора, впился в грудь деда Харитона и потащил обмякшее тело в чащу.

– А-а-а! – Это от ушей отлегло. Васька вскочил на ноги.

В стороне отчаянно ругался Стрелец, а деда Харитона уже и не видать. Только ликующий жуткий вопль удаляется прочь.

Васька схватился за жагру и бросился вслед. Пламя разошлось, но Васька бежал быстро, так что свет не успевал рассеивать темноту. Он еле успевал уворачиваться от веток, перепрыгивать через корни и лежалые стволы. Ему казалось, что бежит он долго, хотя на деле всего ничего: с тропы да по мху – шагов пятьдесят.

Где кромешник? Где дед Харитон? Куда бежать-то?

Васька остановился, подняв жагру повыше.

– Где? А?

Но только тяжёлое дыхание своё слышно. Нет никого. Нету деда Харитона.

– Нет! – снова крикнул он. И тут же заметил под еловой веткой тело. Старик лежал лицом вниз, вывернув руки над головой. А над ним висел кромешник, закутанный в темноту, словно в монаший подрясник.

Васька приблизился и увидел, что тварь вовсе не парит в воздухе, как ему показалось поначалу. Кромешник стоял на земле, укутанный в чёрный балахон с ног до головы. Из-под капюшона белело лицо, вполне человечье. Это придало Ваське сил.

– Изыди! – закричал Васька голосом отца Григория. Таким грозным басом у него не вышло, конечно. Но уверенности прибавилось.

– У, я тебя! – Он хотел окрестить огнём, но сил хватило лишь махнуть, как кадилом. Из-под чёрного балахона раздалось шипение. Кромешник отшатнулся. Ваське привиделись кровавые глаза, с ненавистью глядевшие на него. Огонь ли в них отразился, то ли всё же было что бесовское. Тварь медленно отступила и расплылась в ночной чащобе.

Дед Харитон лежал на мху не шевелясь.

– Деда!

Лицо у старика оказалось холодным и сухим, как задубелые листья.

– Дед Харитон!

Дышит? Ничего не понятно. Мальчик закусил губу. Где-то в ночном лесу скрипела чёрная тварь, перебегая от куста к кусту. Или то ветер-шалун бродит?

– Дай посмотрю.

Это Стрелец нашёл его. Васька, еле сдерживая подступившие слёзы, смотрел, как Стрелец переворачивает тело старика лицом к небу и припадает ухом к груди. Кромешник держал деда Харитона всего ничего, но он уже не дышит.

– Живой вроде.

Стрелец тяжело поднялся.

– Ты обронил, – сказал он, протягивая запасную жагру. – Зверь куда побежал?

– Это не зверь.

– А кто?

– Кромешник.

Стрелец погладил бороду, недоверчиво покачивая головой.

– Медведем мне показался. Силища-то какая. Не спутал, малец?

– Не. Не ушкуй это. На человека похож, в чёрное вырядился, как инок какой.

– На человека?

– Да.

Стрелец задумался.

– А где батюшка? – спросил Васька.

– В часовенку похромал, – грубо ответил Стрелец. Он задрал бороду. Васька невольно тоже посмотрел на небо. Там, на верхушках сосен, серебрился лунный свет, и было так покойно, что Васька на миг позабыл обо всех бедах на земле.

– Обратно скоро, – задумчиво изрёк Стрелец. – Ночь в полную силу вступает.

Он посмотрел на лежащего Харитона и добавил:

– Если то кромешник, то голодный остался. Окрест бродить будет, пока хоть кого-то не схарчит. Останешься с Харитоном, а у меня дело есть.

Стрелец поправил топор за поясом да поудобнее перехватил пищаль.

– Я с тобой пойду! – решительно сказал Васька. – Кромешник огня моего забоялся.

– Огня, гришь?

– Да, дядька! Зашипел зверем и убежал.

Стрелец недоверчиво смерил его взглядом, но неожиданно согласился.

– Добро. С факелом рядом пойдёшь.

– А дед Харитон?

– А мы недалече. Не утерпит кромешник, сам сюда явится.

Хотел было