Чёрные скрижали - Павел Сергеевич Комарницкий Страница 31

но и холодно — бетон, казалось, впитал в себя всю стылую промозглость питерского октября и буквально стремился высосать из тела живое тепло. Изольда решительно заявила, что воспаление придатков ей вовсе ни к чему, мужчинам же она гарантировала мощнейший простатит. Пришлось стоять в углу, подпирая стенки. Примерно через час ноги стали гудеть, ещё чуть погодя затекать. К середине третьего часа все трое путешественников прониклись глубоким восхищением к токарям времён Великой Отечественной войны.

— Однако, математик точен как часы, — пробурчал Степан. — Сказано, не раньше темноты, значит, не раньше. Наше счастье, что этот гений не поклонник более экстремальных видов грибной охоты. Вон у нас в Подмосковье, был слух, какие-то чокнутые ищут грибы ночью, с налобными фонариками…

Изя хихикнула.

На площадке вспыхнул свет — сработал фотоэлемент, или кто-то из жильцов включил освещение в подъезде.

— Наверное, нашёл столько грибов, что не в силах дотащить, — пошутил Денис, разминая уже здорово затекшие ноги.

Словно в ответ на его слова, двери лифта с лязгом разъехались, и на лестничной клетке возникла фигура в блестящем дождевике с капюшоном. Бородатый, неопределённого возраста мужчина в обоих руках держал объёмистые пластиковые мешки, полные опят.

— С удачным уловом, Григорий Яковлевич, — окликнул Денис.

Помедлив долю секунды, мужчина обернулся.

— Должен вас огорчить, молодые люди. Никаких интервью.

— Интервью нам ни к чему, — улыбнулся Иевлев. — Зачем нам интервью?

— В таком случае, изложите вкратце цель визита.

— Григорий Яковлевич, — заговорила Изя, — вам знакомо такое имя — Туилиндэ?

Всё-таки борода — великое дело, мелькнула в голове у Дениса посторонняя мысль. Надёжней, чем в бороде, любые эмоции скрыть невозможно.

— Слушаю вас внимательно.

— Григорий Яковлевич, — не выдержал художник, — мы, разумеется, изложим цель визита. Надеюсь, что из Москвы мы тащились сюда не зря. И тут на ногах три часа стояли тоже. Но разговор этот не на две-три минуты и, прошу прощения, не для площадки мусоропровода.

Перельман помолчал секунды две.

— Прошу меня извинить, что не приглашаю к себе домой. Право, я здорово устал сегодня… Если хотите, завтра. В одиннадцать дня, у входа в Нижний парк — устроит вас?

— Это где?

— Это остановка электрички Ораниенбаум, там вам всякий покажет. Или если на такси, то вообще прямо у обочины Краснофлотского шоссе.

— Положим, нас бы устроил разговор прямо сейчас, — скупо улыбнулся Иевлев. — Или уж устроила бы встреча завтра где-нибудь в более цивильном месте. Желательно отапливаемом и уж всяко под крышей. Однако условия здесь ставите вы, так что до завтра. В одиннадцать дня, у самого входа в Нижний парк Ораниенбаума — я всё верно запомнил?

— Всё верно. До завтра, молодые люди.

Уже выйдя из подъезда, Изольда не выдержала.

— Ох и типус этот Перельман! Да и мамаша его! Честное слово, всякие крамольные мысли лезут в голову. Типа, не зря им во все времена и все народы холокосты устраивали…

Денис привлёк девушку к себе.

— Ты просто устала, Изя. Ладно, друзья, поехали искать гостиницу.

…

— … Ну, чем обрадуете, Андрей Исакич?

Пожилой, совершенно лысый мужчина, сидевший в потёртом, обитом дерматином кресле, блеснул толстыми очками.

— Обрадовать, конечно, можно. Другой вопрос, сумеете ли вы извлечь из этого радость, — эксперт хохотнул.

— Андрей Исакич, я весь в нетерпении, как молодой кавказский жених. Не томите — на этих банках обнаружены свежие отпечатки самого воскресшего Вавилова?

Очкастый побарабанил пальцами по столу.

— В том-то и дело, что никаких свежих отпечатков пальцев нигде нет. Старые — да, просматриваются. Невесть сколько лет им…

— Все были в перчатках?

Эксперт вновь побарабанил пальцами по столешнице.

— Тут вот какое дело, Алёша… Перчатки, да будет вам известно, тоже оставляют некоторый след. Кожаные без вопросов, с резиной чуть сложнее, но тоже не бесследно… Хуже всего, разумеется, хэбэ. Однако даже тряпичные варежки всё равно нарушили бы слой пыли на всех этих банках. А он почти не нарушен.

— Что означает «почти»?

Пауза, сопровождаемая барабанной дробью пальцев.

— На каждой исследованной банке — я подчёркиваю, абсолютно на каждой — имеется одинаковый след. Три пятна, очевидно, от присосок, равномерно-радиальных пятна, свободных от пыли. Со сдвигом сто двадцать градусов, понимаете?

Холмесов кивнул, хотя пока не понимал абсолютно ничего.

— На крышках банок — опять-таки, подчёркиваю, абсолютно на всех подвергшихся экспертизе — также имеются аналогичные следы. Три присоски в виде равностороннего треугольника.

Старлей в задумчивости даже вытянул губы трубочкой.

— Вельми забавно… А что насчёт содержимого?

Лысый эксперт пожал плечами.

— Вероятно, из каждой банки были взяты образцы, однако точно это установить невозможно.

Алексей усиленно почесал в затылке.

— Ну и ребусы вы задаёте, Андрей Исакич… Ваши предположения?

— Предположения, это уже ваша работа, Лёшенька. Я всего лишь эксперт.

— Не, ну а всё-таки? Пусть самые сумасшедшие. Ну право же, интересная фигня вырисовывается.

Пальцы Андрея Исаковича выбивали на столешнице «Турецкий марш».

— Самые сумасшедшие, говорите… Хорошо, извольте. Да, банки были вскрыты, но только человеческие руки их не касались. Так работать могли бы, скажем, шестирукие роботы. Из фантастических фильмов.

Толстые линзы очков блеснули.

— Разумеется, в акте экспертизы я ничего такого не напишу, Лёшенька. Мне ещё рановато переезжать в психушку.

— Ну, Андрей Исакич… — Холмесов даже головой потряс от избытка впечатлений. — Сказать тут «большое спасибо» — значит, ничего не сказать… Но всё равно — большое спасибо!

Выйдя на улицу, Алексей поднял воротник, заслоняясь от резкого холодного ветра. Вот спасибо вам, товарищ майор… Дельце-то, на первый взгляд плёвое, вырисовывается ой-ой… Полоумные диггеры — ха! Вот тебе и полоумные диггеры… Да как бы не забрали дельце-то в ФСБ, однако. Это ж для какого такого закордонного генного фонда воровали ребята семена, интересно? Да и насчёт оснастки, которой банки вскрывали…

Холмесов будто на столб налетел. Постой… погоди… шестирукие роботы… железные пауки… так, стало быть, это не белогорячечный бред дедка-сторожа?!

Он почувствовал, как по позвоночнику будто проливается холодная струйка. Вот это дааа… Ой, спасибо вам, товарищ майор Упрунин…

…

Три свежеприобретённых зонта изо всех сил старались оградить владельцев от сырости, но удавалось им это не вполне. Нудный моросящий дождик, всё никак не решающийся перейти в мокрый снег, казалось, пропитал всё вокруг — и серое, как грязный бетон небо, и промозглый воздух, и раскисшую землю…

— А вот у меня такой вопрос, — мрачно пробасил Степан, озирая голые мокрые заросли, уже почти утратившие листву, — он вообще-то вменяемый, этот Перельман? Лазить тут в такую погоду… бррр! Это ж садо-мазо какое-то, честное слово…

— Кто нам нужен, добропорядочный здравомыслящий гражданин или человек, способный решить эту задачу? — парировал Иевлев, ежась от порывов промозглого ветра.

— Всякие бывают