Меткий стрелок. Том III (СИ) - Вязовский Алексей Страница 9

— О, черт! — выдохнул он. — Это же…

— Фэтти! — узнал я, и сердце неприятно екнуло. — Напарник Чейни!

Это был он. Толстяк, с которым мы познакомились как раз на Юконе. Неужели он попал на льдину из-за рыбалки⁇ Безрассудство.

Льдина с Фэтти стремительно неслась вниз по течению, к Юкону. Он уже был далеко, его фигура — маленькая, отчаянная. Мы ничего не могли сделать. Ни лодки, ни плота — все еще стояло на приколе, лед еще не полностью сошел. Оставалось только смотреть.

Фэтти продолжал бороться. Перепрыгивал с одной льдины на другую, покачиваясь, падая, снова поднимаясь. И все это время… держал в руках связку рыбы. Словно она была самой важной вещью в его жизни. Наконец, льдина, на которой он оказался, врезалась в большую глыбу, развернулась, и Фэтти, потеряв равновесие, полетел в ледяную воду.

— Нет! — выдохнул Артур и мы побежали вдоль берега. К нам присоединилось несколько старателей, появились веревки, даже пожарный багор.

Но Фэтти… он вынырнул. И, отчаянно борясь с течением, цепляясь за края льдин, стал медленно выбираться на берег. К удивлению, даже с рыбой. Это было чудо. Он выжил. Едва живой, промокший, но живой. Я усмехнулся. Вот она, закалка Севера. Даже смерть не помеха, если у тебя в руках добыча.

Старатели тут же разожгли костер, Фэтти начал сдирать с себя мокрую одежду.

— Ну ты и дура-ак! — протянул Кузьма, помогая напарнику Лондона — Из-за такой ерунды чуть не сгинул

— Голодаем — коротко ответил Фэтти — Совсем есть нечего. И денег нет, купить еду.

Я пригляделся к раздетому старателю. Действительно, отощал. Ребра выпирают, кожа висит. Совсем уже не тот толстячок, которого я встретил на Юконе.

— Приходите с Джеком в салун — я тяжело вздохнул. Таких голодающих в Доусоне было много. Прямо открывай походные кухни — Накормим.

Ледоход продолжался. Река очищалась от льда, готовясь принять первые суда. Скоро, очень скоро сюда вернется «Большая земля».

И вот, по последнему снегу, что еще лежал вдоль берега, пришла последняя собачья упряжка с перевала Чилкут. Замученные собаки, индейцы-погонщики, на нарты свалены мешки и ящики. Как начался ледоход — им пришлось идти берегом последние мили. И это был последний караван перед тем, как перевалы окончательно раскиснут от весенней распутицы.

Они привезли почту. И среди нее — мои русские газеты, что я заказывал месяц назад. Мартовские номера. Я забрал их, поспешил в свой кабинет. Затопил печь, сел за стол. Вскрыл пакет. «Санкт-Петербургские ведомости», «Московские ведомости»… Последние новости из России.

Греко-турецкий конфликт на Крите: Османская империя грозит войной. Так, пролистываем, не интересно. «Великий учет начался! 129 миллионов душ встают на счет» — в империи идет перепись. Затраты составят 7 млн рублей, обработка сведений будет длиться аж 8 лет. В Петербурге, Москве и губернских центрах счетчики повторно посетили хозяйства для сверки данных.

Его Величество Николай II в графе «род занятий» указал: «Хозяин земли русской». Мнда… Как все запущено. Что еще у нас интересного? Слухи о «клейме антихриста» — темные крестьяне Поволжья и Севера саботируют перепись. Ну это понятно.

Великий Сибирский путь: движение открыто до Канска, но пассажиры жалуются на «дьявольскую медленность». Так и написано.

«Кончина поэта Аполлона Майкова: „чистое искусство“ осиротело». Кто такой Майков я не знал, с любопытством прочитал некролог. Оказывается, это выдающийся русский поэт Аполлон Майков, представитель направления «чистого искусства». Его смерть стала утратой для консервативных литературных кругов.

Все шло своим чередом. По крайней мере, так выглядело из газет. Россия развивается, идет перепись, открываются новые железные дороги… А ведь это колосс на глиняных ногах! Скоро грохнется так, что похоронит под собой миллионы людей. Могу ли я хоть что-то изменить? Или романовы так закостенели в своем «хозяева земли русской», что поменять ничего нельзя?

Так и не придя ни к какому выводу, я отправился развеяться на улицу. А заодно провести очередной обход «владений».

В городе было многолюдно. Весна, солнце, новые надежды — все это выгнало людей из домов. Возле реки, на залитом катке играли в хоккей. Рядом стояла толпа народу, подбадривая своих фаворитов. Вот сойдет снег окончательно, подсохнет — запущу в массы футбол. Несколько резиновых мячей с Большой земли я уже заказал.

У кузницы Руди тоже стояли доусоновцы. Дым из трубы, звон молота… Я подошел ближе. Руди сидел на короточках, вытирая пот со лба, прикручивал винты к… драге. Небольшая, собранная из железа, дерева. Наверное, первая на всем Клондайке. Железный каркас, желоб, куда должна была подаваться порода, какой-то механизм, похожий на конвейер. И… длинная подложка из овечьей шкуры, прикрепленная к желобу. Мое «Золотое руно»!

— Руди! — я подошел к нему. — Готово?

— Готово, Итон, — пробасил он, вытирая руки о грязный фартук. — То, что ты заказывал. Насос, трубы, каркас, желоб с шкурой… Небольшая, для ручья. Но… работать будет.

Его помощник Дэн стоял рядом, с гордостью поглядывая на свое творение. Подошел Олаф Андерсен, поглаживая свою бороду:

— Вот это машина! Мотор паровик?

— Да, три лошадиных силы.

— С такой… тут и за день можно намыть больше, чем лотком за месяц — пробасил он. — Мне сделаешь?

— Надо заказывать детали — пожал плечами кузнец, посмотрел на меня.

Я понял, что есть спрос на такие изделия среди старателей, можно открыть отдельный бизнес. И это будет шаг в будущее. От ручного труда к механизации. К настоящей промышленной добыче.

В это время к кузнице подошла группа людей. Сержант Фицджеральд, несколько констеблей. И… представители банков — Синклер от Морганов, Финч от Ротшильдов. Они тоже услышали про драгу.

— Вот это, мистер Уайт, — Синклер указал на драгу, — именно то, о чем мы говорили. Технологии. Инвестиции. Промышленная добыча. Наши банки готовы финансировать подобные проекты. От вас требуется только правильно оформленные залоги. Как только будут геологические заключения о запасах золота на ваших участках — мы тут же выпишем чек.

Руди с помощником начали разбирать драгу, я распорядился провести тесты на ближайшем ручье. Похоже понадобятся понтоны, чтобы держать устройство на плаву.

— Головной филиал готов давать займы вам, мистер Уайт, — продолжал тарахтеть Синклер, в его глазах горела жадность. — Мы получили одобрение кредитного комитета.

Я улыбнулся. Все шло по плану. Или почти по плану. Взять денег у Ротшильдов, вложить в участки, заложить их под новые кредиты. Деньги вывести в свой банк в Портленде. Идеальная схема. А если добавить в это уравнение вкладчиков…

— Да, джентльмены, — сказал я банкирам, кивая на драгу. — Забудьте про лотки и кирки. Вот наше будущее.

К середине апреля, мы поставили уже две драги — на Эльдорадо и на индейском ручье. И сразу вышли на добычу по полкило золота в день! Я бы сильно порадовался такой скорости, если бы на меня не свалились новые заботы. С перевалов повалили тысячи чечако. Освободившаяся река несла… сотни лодок. Индейских каноэ. Плотов… Они шли вниз по течению, груженные людьми, мешками, скарбом.

И вот это уже была настоящая золотая лихорадка. Тысячи, десятки тысяч ринулись сюда, на Юкон.

Город вокруг менялся буквально на глазах. Люди высаживались на берег, разбивали палатки, где придется — на берегу, на улицах, на холмах… Сразу же начинали разжигать костры, варить еду. Доусон моментально превратился в гигантский задымленный палаточный лагерь. Шум, гомон, крики, лай собак — все слилось в один невообразимый хаос.

Сержант Фицджеральд и его констебли пытались навести порядок, но их было катастрофически мало.

— Мистер Уайт! — крикнул сержант, пробиваясь ко мне сквозь толпу. — Я не справляюсь! Нужны люди, констебли!

Я видел его отчаяние.

— Сержант, — сказал я. — Делаем все, что можем. Регистрируем всех прибывающих. Доктор Стерлинг возле мэрии — осматривает на предмет заразных болезней. Я пошлю Артура и еще людей вбивать колья и размечать будущие улицы.