Мечников. Том 11. Свет разума - Игорь Алмазов Страница 8

Роман Васильевич уже переоделся и, похрамывая, двигался в мою сторону.

— Расплавь меня некротика! Мечников! — расхохотался он, а затем крепко меня обнял и постучал широкой ладонью по спине. — Я уж думал, что никогда отсюда не выберусь.

— Я не мог не сдержать своё обещание, Роман Васильевич, — ответил я, а затем внимательно осмотрел его с ног до головы. — Кстати, не обижайтесь, но выглядите вы паршиво. Совсем исхудали, кожа бледная.

— А вы думаете, меня тут стейками кормили? Ха! — махнул рукой он. — Ничего. Сейчас отъемся, как выйду на свободу. И да, жду вас к себе в гости. Нам нужно многое обсудить. Как только восстановлюсь, будьте уверены — я трупом лягу, но помогу изловить этого ублюдка, который меня подставил. Мне господин Тимофеев уже всё рассказал об этом предателе!

Кастрицын с трудом сдержался, чтобы не сплюнуть себе под ноги.

— Охотиться на некротику, всю жизнь видеть, как от тёмной магии гибнут соратники, невинные люди, а затем примкнуть к этой поганой церкви⁈ — скрипя зубами, прошипел он. — Не могу представить, какая тварь способна на такое.

— Не забывайте, как тёмная магия искажает разум. Возможно, до своей смерти Ожегов был верен охотникам, — поделился своим мнением я.

— Ох, не знаю, Алексей Александрович, — сжал губы Кастрицын. — Мне кажется, если бы меня воскресили некроманты, я бы всё равно их всех переубивал!

Пока Кастрицын толкал гневные тирады об Анатолии Ожегове, я восстановил кровообращение в мышцах и сердце своего коллеги.

Особое внимание уделил венам ног. Ему даже вставать не разрешали. Роман Васильевич несколько недель просидел скованным и менял положение, только когда ему позволяли сходить в туалет.

При таком застое в ногах могут образоваться тромбы. А это чревато смертельно опасными осложнениями. Лучше предупредить заболевание, чем лечить его.

Кастрицын не спеша пошагал к себе домой, а я поднялся в кабинет Тимофеева.

— Ну, рассказывайте, — попросил я. — Что ещё у нас всплыло по Углову?

— Мы прочесали весь его завод. Нашли спрятанные документы — его чёрную бухгалтерию. Выяснили, куда и в каких объёмах продавалось оружие. Все ячейки чёрного рынка уже захватили. Но проблема в том, что у Андрея Всеволодовича был ещё один клиент.

— И в чём проблема? — спросил я. — Теперь нужно прижать и этого человека.

— Не получится. В документации не указано имя. А Углов даже под пытками не хочет рассказывать, кто этот человек, — заявил Тимофеев. — И что самое ужасное, весь чёрный рынок был лишь вершиной айсберга. Туда поставлялась лишь треть произведённого оружия. Всё остальное получал другой клиент. И этот неизвестный, судя по бухгалтерской книге, платил Углову десятки тысяч рублей. Десятки! Мы ведь оба понимаем, что это значит?

Проклятье…

— Да, — кивнул я. — Такие суммы мог платить только один человек.

Глава 4

Регулярно тратить десятки тысяч рублей способен не барон, и даже не граф. Бывают, конечно, исключения, но в данном случае речь явно идёт не о них. Кто-то уж слишком легко распоряжался столь крупными суммами.

Такие деньги могут быть только у князя или у императора. Но последний вариант даже рассматривать не стоит. Император в закупке оружия не принимал никакого участия. А если бы принимал, то перевёл бы это производство на официальный уровень и пресёк наше расследование.

— Князь, — заключил я. — Могу, конечно, посоветоваться со своим финансовым консультантом, но, думаю, он скажет мне то же самое. В такой диапазон цифр попадает только этот титул.

— И это сильно сужает круг поисков. Ведь князь у нас в Саратовской губернии всего один. И это Сергей Захарович Игнатов, — тяжело вздохнул Тимофеев. — Вот только я не могу поверить, что этим мог заниматься он. Не укладывается у меня эта картина в голове — и всё тут! Я знаю, что вам можно доверять, поэтому скажу прямо, Алексей Александрович. Нашей службе часто приходится прикрывать набедокуривших дворян. То чей-нибудь сыночек по пьяни подерётся или человека до смерти доведёт, то девку обесчестят… В общем, есть такой грешок у нашего руководства. Нам платят, а мы закрываем глаза. И даже я ничего не могу с этим поделать. Я и мой участок — мелочь в этой жуткой системе.

— Можете не оправдываться. Я хорошо понимаю, как работает коррупция, — ответил я. — Рыба гниёт с головы. Но к чему вы это ведёте?

— Я хочу сказать, что за всю свою жизнь мне ни разу не доводилось получать приказ от начальства, чтобы прикрыть князя Игнатова или его родственников, — ответил Тимофеев. — Да чего уж мелочиться… Я и сам лично знаком с князем. Если бы не разница в наших рангах, я бы даже сказал, что могу считать его своим другом. Поэтому меня и взволновал тот факт, что только он попадает под подозрение.

— Не спешите, господин Тимофеев. На мой взгляд, мы слишком узко мыслим. Я тоже не считаю Сергея Захаровича преступником. Поэтому думаю, что в деле замешан другой князь. Мы почему-то исключили сразу всех, кроме Игнатова. Но ведь князей в Российской Империи много.

— Хотите сказать, что оружие поставлялось за пределы Саратовской губернии? — задумался Тимофеев. — Но ведь мы не дали Углову создать торговый узел на Волге.

— Ничто не могло помешать ему перевезти товар по суше, — подметил я.

— Учитывая заплаченные суммы, туда должно было повозок двадцать отправиться. А на поезде провести такой груз он бы не смог. Служба охраны железной дороги хорошо проверяет любые подозрительные перевозки.

— Получается, что если он и перевозил оружие, то недалеко. В одну из ближайших губерний. Остаётся только вычислить, какой из них может заправлять князь, способный вступить в столь опасную игру, — поделился своим мнением я.

— Господин Тимофеев! — в помещение влетел личный помощник главного городового. — Мы там…

Заметив меня, он замолчал.

— Продолжай, Прохоров. При Мечникове можно, — спокойно сказал Тимофеев.

— Мы нашли их! — заявил он. — Наши коллеги из Хопёрского района передали, что они были спрятаны в лесу.

— Кто? Сектанты⁈ — подскочил Тимофеев.

— Нет, я про ящики с оружием. Всё пересчитали. Там груза — повозок на десять. Почти весь товар, который мы так и не обнаружили у других закупщиков Углова, —