Мечников. Том 11. Свет разума - Игорь Алмазов Страница 7

Он засиял, осветив всю мою квартиру получше любой магической лампы.

В моей голове раздались какие-то звуки, чем-то напоминающие радиопомехи. Причём за пределами моего мозга их не было. Мой слуховой аппарат совершенно не напрягался. Видимо, пластина передаёт звук напрямую в слуховые зоны коры моего головного мозга.

Готов поспорить, что и в создании этого артефакта участвовала почившая семья Боткиных. Мне всё больше и больше хочется побывать в их тайной библиотеке, которую я лицезрел в своих видениях.

— Алексей Александрович, вы хорошо меня слышите? — послышался голос императора.

— Да, Николай Павлович, — произнёс я. — Удивлён нашей новой системе связи.

— Вы — один из немногих людей, с кем я общаюсь подобным образом, — ответил Николай Первый. — Письмо могут перехватить, а так наш разговор подслушать не удастся никому. Итак, в первую очередь хочу сказать, что Павел Петрович вернулся в Санкт-Петербург.

— Как он себя чувствует?

— Лучше, чем когда-либо, — ответил император. — Не стану юлить. Я надеялся, что вы сможете помочь мне в этом деле, но я до последнего не верил в успех нашего с вами плана. Благодарю вас, Алексей Александрович. И не только словами. На ваш личный банковский счёт уже переведены деньги. Только не вздумайте отказываться от них. Вы это заслужили. От ваших действий зависела судьба империи. И я обязан вернуть вам долг.

— Мне было в радость заниматься этой работой, — признался я. — Чтобы помочь Павлу Петровичу, мне пришлось сделать ещё несколько открытий в сфере лекарского дела. Так что пользу от этого получила не только империя, но и больные люди.

— Рад слышать, — произнёс император. — А теперь перейдём к делу. Несколько дней назад ваш отец официально стал моим личным лекарем. Я запретил ему рассказывать кому-либо об этом, поэтому, полагаю, вы до сих пор не в курсе этих новостей.

И вправду, в своём сообщении отец ничего мне не рассказал. Перед сном я прочёл все письма с поздравлениями. Все, кроме письма Ярослава, поскольку мой брат-академик умудрился настрочить десять листов, а меня уже клонило в сон.

— Знаю, что вы отделились от своего отца и создали независимый род, но всё же я обязан вас предупредить. С этого момента всем, кто носит фамилию Мечниковых, будет грозить опасность, — заявил император. — Люди, которые истребили Боткиных, могут узнать о том, что на смену им пришёл новый лекарь. Мои службы всеми силами скрывают эту информацию, но я не могу гарантировать безопасность вашему отцу. Боткины были защищены так, что даже если бы в нашу империю вторглась армия архимагов, до них бы никто добраться не смог.

Так значит, весь этот разговор — предупреждение об опасности?

Но я всё же сомневаюсь, что для меня что-то изменится. Я и так веду войну с сектантами. А за покушением на императора стояли именно они.

Воспользовавшись возможностью, я рассказал императору всё, что мне удалось узнать. Про Ожегова, его магию крови и структуру церкви некротики.

— Это важные вести, господин Мечников, — произнёс император. — Сегодня же сообщите об этом вашим городовым. У меня нет оснований вам не доверять. Вскоре саратовский полицейский участок получит от меня приказ освободить господина Кастрицына. Невиновного больше нет смысла удерживать взаперти.

Пожалуй, это лучшая новость за сегодня. Я пообещал Роману Васильевичу, что добьюсь его освобождения. И это, наконец, произошло. Нужно как можно скорее отправиться к Тимофееву. Тем более, Михаил Багрянцев ближе к обеду тоже будет ждать меня там.

— И ещё кое-что, Алексей Александрович, — продолжил император. — С этого момента всегда носите при себе высланную мной пластину. Я могу выйти на связь в любой момент. То же касается и вас. Если вам или вашей семье будет угрожать опасность, сразу же мне сообщите. Если я не смогу ответить, на контакт выйдут сотрудники моей тайной службы. Они предпримут все необходимые меры.

На этом наш разговор с императором подошёл к концу. Мне понадобилось несколько минут, чтобы переварить полученную информацию.

До обеда было ещё много времени, поэтому я решил ознакомиться с письмом своего брата. Ярослав что-то писал о научном исследовании. Самое время немного размять мозги.

Приступив к чтению письма, я понял, что поздравлений там было всего две строчки. Всё остальное представляло собой аннотацию будущей статьи Ярослава, которую он хотел бы написать вместе со мной.

«Болезни души».

Так называлась наша будущая научная статья. Ярослав решил рискнуть и удариться в пока что ещё не существующую науку — психиатрию.

Он уже начал изучать психиатрических пациентов и попросил, чтобы я тоже приступил к этой работе.

Идея великолепная!

Учитывая, что сейчас из себя представляют лечебницы для душевнобольных, лекарская сфера определённо нуждается в новой реформе. Больные люди подвергаются истязаниям и вместо квалифицированной помощи получают одни лишь мучения.

Надо поговорить с Разумовским. Возможно, я смогу организовать поездку в местную лечебницу. Проведу осмотр больных и попробую вылечить нескольких. Думаю, у меня уже достаточно лекарских витков, чтобы сделать это.

Только психотропные препараты я ещё создать не успел, но и с этим в скором времени можно будет разобраться.

Закончив с чтением письма, я позавтракал и направился к полицейскому участку. Поначалу решил, что Михаил Багрянцев опаздывает, но вскоре обнаружил, что маг крови скрывается за широким стволом пушистого клёна.

— Господин Багрянцев, я вас вижу, — предупредил его я. — Выходите из своего укрытия.

— Ох… — покидая укромное место, вздохнул мужчина. — А вы уверены, что я выйду после того, как меня опросят?

— Я вам это гарантирую, — пообещал я.

Император уже поставлен в известность. Городовым нет смысла его задерживать.

Пока сотрудники полиции допрашивали Михаила, я встретился с Тимофеевым, и главный городовой сообщил, что тайные службы уже передали ему письмо императора.

— Господина Кастрицына уже готовят к освобождению, — произнёс он. — Можете встретиться с ним хоть сейчас. Но после обязательно загляните ко мне. У меня появилась новая информация по одному закрытому делу, которое, как выяснилось, закрывать ещё слишком рано.

— По которому? — уточнил я.

— По делу Углова, — заявил Тимофеев.

— Только не говорите, что его собираются оправдать. Его вина неопровержима!

— На этот счёт не беспокойтесь. Суд над ним состоится в ближайшее время. А об остальных деталях переговорим с глазу на глаз в моём кабинете.

Я временно отстранился от