Гений Медицины - Игорь Алмазов Страница 29

Зубов занялся документами для перевода Синицевой, Болотов и Шуклин ушли домой, а я решил провести ещё один обход по своим пациентам. Проблемных среди них нет, лечение все получают, но лишний раз проконтролировать не помешает.

И как оказалось, сделал я это не зря. Вошёл в палату Бубнова как раз в тот момент, когда он собирался откусить кусок огромного жареного куска мяса.

— Вы где это взяли? — сразу спросил я. — Вам же назначена диета, я строго запретил жареное и жирное. А вы ещё и скомбинировали с вашим панкреатитом!

Бубнов так и замер с вилкой у рта.

— Супруга принесла, — признался он. — Переживает, что я тут питаюсь плохо, вот и заказала у повара мой любимый стейк. Ну не выкидывать же!

— Выкидывать еду жалко, — усмехнулся я. — Придётся отдать её кому-нибудь из работников. Вам самому это есть нельзя.

— Ну как же? — возмутился тот. — Это мой стейк, и я буду есть, что хочу! Я аристократ, и не вам меня учить, как мне питаться!

И снова он за своё.

А я-то наивно подумал, что этот период в нашем с ним лечении уже прошёл. Ну ничего, я знаю, как действовать с такими пациентами. Добрыми словами здесь ничего не решить, придётся его припугнуть.

— Не мне учить, понял, — кивнул я. — Тогда позовёте меня, когда у вас панкреонекроз разовьётся, чтобы успел поджелудочную вырезать. Ах, вы же не сможете. Возникнет печёночная энцефалопатия, совсем соображать перестанете. Ну ничего, зато перед этим покушаете вкусно, правда?

Бубнов снова замер над тарелкой, уставившись на меня круглыми глазами.

— Как это — вырезать? Как это перестану соображать? — испугался он. — Вы же врач, сделайте что-нибудь!

Я перечислил ему самые грозные осложнения панкреатита. Разумеется, ничего из этого у него не было и в помине, и я не собирался их допускать. Но припугнуть получилось.

— Как врач я уже объяснил вам, что главное в вашем лечении — это диета, — пожал я плечами. — Но раз вы отказываетесь её соблюдать — то тут уж ничего не поделать. Придётся вам разбираться с этим самому.

Я развернулся и сделал вид, что направляюсь к выходу.

— Погодите! — испуганно завопил Бубнов. — Заберите этот стейк, я буду соблюдать диету, обещаю! Только спасите мою поджелудочную!

— И будете соблюдать все рекомендации? — невозмутимо уточнил я.

— Да-да-да, — торопливо ответил тот. — Обещаю!

Вот так бы сразу! Я забрал у него контейнер и отнёс его санитарам. Вечно голодные, они меня чуть ли не на руках носили от счастья.

Вернувшись в ординаторскую, Зубова я там уже не обнаружил. Соколов тоже куда-то вышел, и там была одна Тарасова.

— Чаю? — улыбнулась она.

— Чаю, — отозвался я. — Пока всё спокойно, можно и отдохнуть немного.

Но отдохнуть не получилось, потому как в ординаторской почти сразу же зазвонил стационарный телефон. Это телефон, соединяющий все отделения клиники. Очень удобно во многих случаях.

— Терапия, врач Боткин, слушаю, — взял я трубку.

— Это приёмное отделение, — отозвалась какая-то женщина. — Зубов сказал нам, что вас там сегодня трое, можно будет вызвать на помощь, если потребуется. У нас завал, может, кто-то спустится?

— Сейчас буду, — коротко ответил я.

Я обрисовал ситуацию Тарасовой, и девушка замерла с чайником в руках.

— Ты спустишься? — взволнованно спросила она. — Я пока что не уверена… что смогу.

— Спущусь, — кивнул я. — Если что — звони. На терапии чаще всего спокойно, а с мелкими проблемами разберётесь.

Правда, придётся оставить её с Соколовым… Но Клочок присмотрит. Проходя мимо сумки, он тихонько пискнул, подтверждая мои мысли.

И я отправился в приёмное отделение.

* * *

Соколов не хотел возвращаться в ординаторскую. Быть третьим лишним, когда Тарасова там вовсю подкатывает к Боткину?

Вот надо же было так ошибиться в диагнозе! Этот Зубов минут десять орал. Ничего, стоит получить место в терапии, и уж тогда-то он припомнит наставнику все эти крики. И легко его сместит.

Соколову особо никогда не нравилась медицина. Если бы не этот дурацкий лекарский аспект, с которым он родился — жизнь была бы куда лучше. А так пришлось сначала шесть лет сидеть в академии, а теперь ещё и терпеть все эти унижения.

В академии он каждый год оказывался на грани исключения, но деньги в этом мире могут решить всё. Любую проблему можно решить двумя способами — второй подходит, если в проблеме присутствует женщина. Роман умел находить к ним подход.

Только с этой Тарасовой ничего не выходит. А было бы неплохо — бонусом к вышвыриванию всех конкурентов, и особенно Боткина — ещё и отбить его поклонницу.

Он посетил Ольгу Петровну, которая сегодня тоже дежурила, но настроение это не прибавило. Смотрит влюблёнными глазами, дура. Рано пока с ней ссориться, но так достала уже.

С такими мыслями он и вошёл в ординаторскую, где обнаружил только Тарасову.

— А Костя где? — непринуждённо поинтересовался он.

— В приёмное отделение вызвали, там помощь нужна, — скромно отозвалась она.

Вот это подарок судьбы! Давай, Боткин, задержись там на подольше.

— А ты скучаешь, я посмотрю? — Соколов натянул на лицо свою самую обворожительную улыбку. На женщин она действовала безотказно. — Здесь скучнее, чем на небе?

— На каком небе? — не поняла Тарасова.

— С которого пришёл такой обворожительный ангел, — подмигнул ей Роман.

Сейчас её сердечко точно растает.

— Знаешь, у меня пациентка там… Надо срочно посмотреть, — заторопилась Лена. — Совсем забыла.

Что-то ещё бормоча под нос, она пулей выскочила из ординаторской.

Это что сейчас было? Этот приём ну просто безотказен, он не мог не сработать! Соколов со злостью приземлился на диван.

С ней, наверное, что-то не так. Или нет? Наверное, это Боткин решил таким образом унизить Соколова.

Точно! Сговорился с Тарасовой, чтобы она не велась ни на какие его подкаты. А она уже из последних сил держится, вон бедняжка, даже убежала.

Успокоив себя таким образом, Соколов приободрился. Ничего, бегать всю ночь у неё не получится. Кто знает, сколько ещё Боткин в своём приёмном отделении проторчит. Тарасовой придётся сюда вернуться.

— Давно не