Гений Медицины - Игорь Алмазов Страница 22

С этими словами он с важным видом удалился.

Я забрал результаты обследований и устроился в ординаторской заполнять истории болезни.

— Хозяин, — позвал меня Клочок. — Я уже полдня за Соколовым наблюдаю. Он к психиатру сходил, вот умора.

— Значит, всё-таки решил провериться, — усмехнулся я. Потом сразу серьёзно спросил: — А за Шуклиным не следил?

— Нет, — признался Клочок. — Я же не мог разорваться! А что-то случилось?

Я вкратце рассказал ему произошедшее.

Так, значит, Шуклин действовал самостоятельно. Ну это вполне в его духе, совершенно не подумать про пациента и просто не передать назначения. Повторяется уже, со мной так же делал.

— Вот он мышь неотёсанная, — по-кошачьи выругался Клочок. Эти повадки у него не отнять. — Что делать будем?

— Испортим ему свежезаполненную историю болезни, — отозвался я. — Пациенту это не навредит, а его самого явно оставят переписывать. Для начала сойдёт.

— Так это я запросто, — пискнул крыс. — Порву, пролью чернила и пусть себе дежурит. Хозяин, но ты же сам хотел сегодня остаться?

— Перенесу на завтра, — отозвался я. — Сегодня много сил потратил магических на этого пациента с кризом. Тем более, тут сразу два кандидата, третий явно не нужен.

— Тогда я пошёл, — заявил Клочок. — Я знаю, где Шуклин ныкается, чтобы подремать. История явно где-то там же валяется. Найду, порву! И Шуклина, и историю!

— Лучше только историю, — одёрнул я его.

Клочок убежал, а в ординаторскую зашёл Болотов.

— И как мне т-теперь доказать, что я назначал моксонидин? — сокрушённо спросил он. — Ч-честное слово!

— Почему сам не передал это медсестре? — со вздохом спросил я.

— Т-так Шуклин сам вызвался, мол, ему что-то ещё надо, поэтому заодно и с-скажет, — ответил Женя. — Я н-не хочу, чтобы меня считали некомпетентным врачом.

О собственной репутации он печётся больше, чем о здоровье пациента. У каждого свои тараканы в голове.

— Ты назначал при пациенте, в палате? — уточнил я.

— Д-да, — кивнул он. — Но с-сам пациент этого же не подтвердит, он спит.

— Зато соседи могут, — пожал я плечами. — Они частенько прислушиваются к осмотрам других. Поспрашивай у них, вдруг кто-то запомнил.

— А это идея! — обрадовался Болотов. — Спасибо большое!

Я вышел вслед за ним, намереваясь ещё раз проведать Лаврентьева. К моему удивлению, тот уже успел найти с Блохиным общий язык и что-то ему эмоционально рассказывал.

— Больше без скандалов? — спросил я, войдя в палату.

— Да нормальный мужик оказался, — кивнул Лаврентьев. — Зря я на него наезжал.

— Я рад, — усмехнулся я. — Как самочувствие?

— Лучше, Константин Алексеевич, — бодро отозвался тот. — Долго мне тут лежать?

— Десять дней, потом с рекомендациями выпишем, — отозвался я.

Десять дней — это была не просто цифра с потолка. В клиниках существует строгое понятие, именуемое «оборот койки».

По этому показателю определяют качественность работы самой клиники. За год через клинику должно проходить определённое количество человек. И среднее время для лечения одного пациента — десять дней.

Я сам был ярым противником подобных вещей. Ну как можно в цифрах измерять лечение людей! Как можно точно быть уверенным, что десяти дней хватит, чтобы пациент выздоровел? Это невозможно.

Но таковы правила этого нового мира, и все их сразу мне не изменить.

— Отлично, — обрадовался Лаврентьев. — Соскучился уже по свободе!

— А у меня диабет подтвердился? — спросил Блохин.

— К сожалению, да, — кивнул я. — Анализы все пришли, сахарный диабет второго типа. Теперь вам тоже предстоит сесть на диету и принимать специальные препараты. Кроме того, к вам завтра придёт эндокринолог для лечения своей магией.

Эндокринолог стабилизирует состояние пациента, но изменить восприимчивость клеток к инсулину он уже не сможет. Поэтому теперь Блохину придётся сильно изменить своё меню. Прежде всего — исключить сахар.

— Ну вот, — расстроился он.

— Не переживай, зато ты можешь есть мясо, — неловко подбодрил его Лаврентьев. — А я практически веганом теперь стал, из-за своей подагры.

Правда, разница в том, что Лаврентьеву потом мясо в рацион вернут. Без него человек не получает всех макро и микроэлементов. А вот без простых углеводов, точнее, без сладкого прожить можно. И Блохину сидеть на такой диете всю жизнь, если не хочет осложнений.

Я оставил своих пациентов и отправился к Зубову. Как раз попал на разнос Шуклина.

— Так это из-за вас пациент словил гипертонический криз! — проорал Зубов. — Вы даже не куриное крыло, вы куриная жопа! Чем вы вообще думали? Ах да, мозгов-то в жопе нет!

— Мы просто, наверное, не поняли друг друга, — попытался оправдаться Шуклин. — Я правда думал, что Болотов сам распорядится.

— Да, только два соседа по палате подтвердили, что вы сами вызвались это сделать! — не утихал Зубов. — Вы! Трубка вы газоотводная, а не врач!

Ох, сильно же он на этот раз разозлился. Понимаю его, из-за всей этой истории мог пострадать невинный пациент.

— Вот, я с пациентом закончил, — решил перевести тему Шуклин, протягивая историю болезни.

Это он зря. Первая страница выглядела абсолютно обычно, но как только Зубов её открыл, то увидел целое месиво из продырявленной и кое-где залитой чернилами бумаги. Клочок постарался от души.

— Да вы издеваетесь! — воскликнул Зубов.

Шуклин в шоке уставился на медицинский документ.

— Я-я не знаю, как это произошло, — от волнения он и сам начал заикаться. — М-меня кто-то подставил. Болотов, это ты?

— Д-да когда бы я успел? — ответил тот. — М-мы с вами больше и не виделись, в-вы историю в другом месте каком-то заполняли.

— Всё равно, это явно ты подстроил, — не успокаивался Шуклин. — У меня нет доказательств, но это не я!

— Хватит с меня! — гаркнул Зубов. — Сегодня вы остаётесь на дежурство, Болотов может быть свободен. И на ближайший месяц у вас останется прозвище «куриная жопка»! И вы сами объясните пациенту свою ошибку. И перепишите историю, пока будете дежурить! Всё!

Шуклин хотел ещё что-то сказать, но не нашёлся с ответом. И печально отправился в ординаторскую.

— М-михаил Анатольевич, можно я лекцию в-всё равно подготовлю? — спросил Болотов. — М-мне