Ненормальный практик 5 - Отшельник Извращённый Страница 20

Она прижимается ближе и обнимает меня. Её грудь касается моей. Мягкая. Тёплая. Воздушная. И говорит тихо на ухо:

— Поверь, мой сладкий, я видела жизнь с самых разных сторон. И сверху, и снизу. Поэтому не беспокойся. Я буду жить с тобой хоть в шалаше, хоть в окопе. А вместе мы такое устроим… Все империи содрогнутся. Я буду твоей опорой, твоим тылом, твоим мечом и щитом.

Сглатываю. С трудом.

Ничего себе метаморфоза! Месяц назад она была безумной маньячкой и гонялась за мной с ножом. А теперь — любящая женщина, готовая отказаться от всего ради меня? С какого перепуга? Что-то тут не так. Не может человек так быстро измениться. Или…?

— С чего ты так изменилась? — говорю прямо, стоя в её объятиях. — И куда делась маньячка в свадебном платье?

Она отодвигается. Смотрит мне в глаза и улыбается. Нежно. Невинно. Но в фиолетовых глазах пляшут те ещё чертики:

— Я просто развлекалась, милый. Хотела проверить, чего ты стоишь. Пока не поняла, что влюбилась.

— Влюбилась? Ты сейчас серьёзно?

— Абсолютно. Ты сильный, умный, опасный. Идеальный мужчина для меня. Думаешь, почему провела с тобой ночь… Отдалась тебе. Полностью. Без остатка. — проводит пальцем по моей груди, рисуя сердечко, — Ну и к слову, ты был великолепен. Особенно в третий раз. То как ты делал ту штуку языком… Никогда о таком не слышала.

Штука языком⁈ Какая ещё штука языком⁈

Тру уголки глаз:

— Всё должно быть не так. Это неправильно. Я не могу жениться… Но если действительно сказал, что возьму ответственность…

— Сказал, — кивает она. — Несколько раз. Очень убедительно. Особенно когда делал ту штуку…

— НЕ НАДО ПОДРОБНОСТЕЙ.

— Почему? — она невинно хлопает ресницами. — Тебе не понравилось?

Не знаю! Я не помню! И это убивает!

Что мне делать? Что мне, бля*ь, делать?

Стук в дверь. Деликатный, но настойчивый.

— Саша? — голос Мари. — Можно войти? Я принесла завтрак. Ты вчера не ужинал, и я подумала…

Корнелия и я переглядываемся. В её фиолетовых глазах чистое веселье. Прям вижу как наслаждается ситуацией, садистка.

У меня не то, чтобы паника, но толика неловкости присутствует. Лучше, конечно, не открывать.

— Саша! — Мари снова стучит. — Ты там? Я слышала голоса…

Корнелия подходит к двери. ГОЛАЯ! НУ, ПОЧТИ ГОЛАЯ!

— НЕТ! — шиплю ей.

Но поздно. Она уже тянется к ручке.

Открывает дверь. Широко. Настежь.

Мари стоит с подносом в руках. На девичьем лице взрывается целая палитра эмоций. Удивление. Шок. Непонимание. Ужас. Снова шок.

Взгляд метается от полуголой Корнелии ко мне, всё ещё стоящем в одних трусах с охапкой одежды, потом обратно. Поднос дрожит в руках.

— Спасибо, милочка, — Корнелия забирает поднос из безвольных рук Мари. — Я сама накормлю своего жениха.

И закрывает дверь. Прямо перед носом бедной девчушки.

Слышу, как в коридоре что-то падает. Наверное, Мари от шока.

— И зачем так грубо? — спрашиваю, вздыхая.

Корнелия пожимает плечами, ставит поднос на стол:

— Жизнь вообще штука несправедливая, милый. Но я не собираюсь терпеть подле тебя всяких девиц.

Она поворачивается ко мне, скрещивает руки под грудью:

— Все эти женщины. Пусть покажут свою силу. Докажут, что достойны стать вторыми, третьими и далее по порядку. Но слабачек я точно не потерплю в нашей семье.

— Подожди-подожди, — поднимаю руку. — Мы ещё не женаты, так-то. И вообще не факт, что поженимся.

Она приподнимает бровь:

— Вопрос времени, дорогой. Так что давай обсудим всё «на берегу», как говорят.

Подходит ближе, гладит меня по щеке:

— Я не против, если ты заведёшь парочку других женщин. Традиции есть традиции, сильный мужчина может содержать несколько жён. Но. Только достойных. Никаких простушек вроде этой служанки.

Эй, Мари хорошая девочка!

— Интрижки — пожалуйста, — продолжает Корнелия. — Мужчинам нужна разрядка, я всё понимаю. Но никаких «любовь-морковь» с посредственностями. Для семьи — только самые лучшие. Наш род Волковых не будет проходным двором. Согласен?

— Ну, тут есть логика… — задумчиво тру подбородок.

Так, стоп. Что я несу?

— Погоди, почему я вообще об этом думаю⁈ — встряхиваю головой. — Может, мы вообще, не будем жениться!

Корнелия вздыхает. Подходит к кровати, садится, скрестив длинные ноги:

— Об этом нужно было думать вчера, милый. Не хочу выглядеть навязчивой, но… Вчера я специально спросила — справишься ли ты с последствиями? И ты ОЧЕНЬ уверенно сказал «да». — и улыбается, вспоминая. — А потом добавил, что ты вообще невероятно крутой. Что тебе всё по плечу. И якобы «последствия — это для слабаков».

Я ЭТО говорил⁈ Бля*ь, какой же я идиот по пьяни!

— Так что я поверила твоему мужскому слову, — заканчивает Корнелия.

Выдыхаю. Долго. С присвистом:

— Пфффф…

Может, сбежать? В Африку? Или Азию? Там меня точно не найдут. Буду жить среди туземцев, охотиться на слонов. С другой стороны, слово я дал. Пусть и пьяный. А мужское слово… Чёрт, как глупо было трындеть по пьяни! Я же обычно не такой! Что эта «Слеза йети» со мной сделала?

Ладно, деваться некуда. Испортил девку. Ещё и выёживался, слово давал, а значит, сдержу, а там будь что будет.

— Хорошо, — говорю вслух. — Но я не хочу громкой пышной свадьбы. Никаких оркестров, тысяч гостей и прочей ерунды. Как видишь, я бедняк. Никакого пафоса.

Она молчит. Смотрит, не моргая. Дышит хоть? Сам же продолжаю:

— Однако, не пойми неправильно, Корнелия, но советую повременить с торжеством. Прежде чем дать слово тебе, я дал слово генералу Разину, что буду участвовать в сражении с британцами. А там, как наверняка сама понимаешь, могу и погибнуть. Если так случится, то ты останешься вдовой, даже не побыв женой. Так что лучше со свадьбой подождать.

Гениально! Отсрочка! А там либо падишах умрёт, либо ишак!

Корнелия задумывается. Встаёт, подходит ко мне. И обнимает. Так нежно, что ненароком можно и правда подумать, что влюбилась.

— Как скажешь, дорогой. После битвы сразу и поженимся.

Целует в щёку. Губы мягкие, горячие.

Чёрт. Она согласилась. Я думал устроит истерику! Это же женщины! Они ненавидят, когда откладывают свадьбу! Сам же бормочу, что было на уме:

— Знаешь, я чувствую себя странно неловко.

Она хихикает, при том неожиданно мило для бывшей психопатки:

— Я тоже. Ещё и стесняюсь. Особенно после