Двойник короля 21 - Артемий Скабер Страница 20

Холодная твёрдость артефакта, внедрённого в тело, отозвалась покалыванием. Рог засветился. Сначала слабое свечение, затем всё ярче, пока артефакт не начал сиять. Дёрнул уголком губ, ощущая удовлетворение от решённой загадки.

Положил рог на камень. Теперь артефакт словно прилип к поверхности, установив с ней магическую связь. Свечение распространилось от него к булыжнику, окутывая их общим ореолом.

«Прихожая серой зоны джунгаров», — чётко сформулировал в мыслях, направляя энергию в артефакт.

Меня засасывало в воронку. Ощущение, уже знакомое по многим перемещениям: тело теряет вес, реальность искривляется, восприятие смещается. Пространство вокруг начало скручиваться, складываться, словно лист бумаги.

Вспышка ослепительного света, затем темнота, а после — резкий толчок, словно падение с высоты. И вот я уже в другом месте. Магическое зрение активировано. Я… в доме? Высокие потолки и каменные стены. Резкий контраст после пустыни ударил по чувствам — прохлада, полумрак, эхо от малейшего шороха.

Сознание лихорадочно оценивало обстановку. Стены из грубо обтёсанного камня уходили вверх на добрый десяток метров. Пол тоже каменный, но гладкий. Воздух здесь был странным — сухим и одновременно тяжёлым. Источник среагировал мгновенно, наполняясь энергией этого места.

— Павел! — произнёс очень знакомый голос.

Звук отразился от стен, усилился, создавая иллюзию множества голосов, зовущих моё имя. Я повернулся.

Ко мне уже неслась девушка. Её фигура казалась размытым пятном в полумраке. Она приближалась. На лице — улыбка и слёзы. Лахтина… Королева скорпиозов. Везение и судьба на моей стороне.

— Ты пришёл… — она обняла меня.

Тонкие руки сомкнулись за спиной с удивительной силой. Её тело прижалось к моему.

— Да, — кивнул.

Почувствовал боль — резкую, пронзающую, словно раскалённый прут проткнул грудную клетку. Инстинктивно напряг мышцы, готовясь к бою, но тело не отреагировало. Замерло, парализованное.

Опустил глаза. Из груди лилась кровь, а ещё… Взгляд поплыл.

Хвост? Жало. Чёрное, блестящее, с капелькой яда на кончике, торчало из моей груди, пройдя насквозь.

Сознание двоилось. Одна часть разума отказывалась верить в предательство, другая уже анализировала ситуацию, готовя контрмеры, но тело не слушалось. Яд.

— Ему конец! — произнесли рядом. — Можешь забыть о своём человеке.

Глава 7

Металлический привкус крови во рту, холод, разливающийся по телу волнами. Я чувствовал, как жизнь вытекает из меня. Буквально. Каждый удар сердца — всё слабее, каждый вдох — всё труднее.

Лахтина. Её лицо всплыло перед глазами. Гордые чёрные глаза, в которых плясали искры превосходства и… чего-то ещё.

Мои люди. Витас и Медведь с его простодушной преданностью. Георгий со своими тайнами. Елена и Вероника… Нет, Маргарита и Симона, даже в предсмертном бреду я помнил настоящие имена сестёр.

«Кто защитит их?» — мелькнуло в голове.

Тело уже не слушалось: руки не двигались, ноги не чувствовались, но сознание работало с кристальной ясностью. Парадокс умирания: когда организм отказывает, разум становится острее лезвия.

Планы, столько планов… Захват серой зоны скорпикозов, свадьба с Лахтиной, месть императору — всё рушилось прямо сейчас.

Меня куда-то засосало. Темнота. Нет, не просто темнота, а абсолютное отсутствие света. Чёрный холод пустоты окутал меня со всех сторон.

Всё-таки умер. Сука…

Мгновение между жизнью и смертью растянулось в вечность. Я как-то снова почувствовал удар, подлый удар со спины. Трусы! Даже не решились посмотреть мне в глаза.

В последний момент успел уловить тень движения краем глаза. Предчувствие опасности вспыхнуло в сознании, но тело не успело среагировать. И вот теперь… эта воронка. Пустота затягивала меня, как водоворот затягивает щепку. Сопротивление было бесполезным, но я всё равно препятствовал. Упрямство — вторая натура.

Воронка пыталась сломить мою волю. Она была живой, я это чувствовал. Древней, голодной, привыкшей забирать души без труда, но не мою. Я цеплялся за каждую эмоцию: за гнев — он давал силу, за любовь — она давала цель, за гордость — она не позволяла сдаться.

Воронка дёргала меня рывками. Каждый рывок — попытка сломить волю, оторвать кусок души, переварить его, сделать частью себя. Борьба продолжалась вечность… или мгновение. Время потеряло смысл. Были только воля против голода, упрямство против неизбежности.

Я начал побеждать. Воронка ослабла, она потянула меня в другую сторону.

Ощущения изменились — нет боли, нет холода, нет тяжести, только мысли и воля. Когда ты «уходишь», все желания, эмоции, цели и проблемы остаются там. Должны оставаться, но не у меня. Я разжигал всё! Каждую эмоцию, каждую крупицу ярости. Вся сущность трепетала, когда я представлял свои цели, задачи, когда возникали образы моих людей и ответственности за них. Девушки, неродившиеся дети… Нет! Уходить — это не про меня. Я сам решу, где и когда!

Моя сущность цеплялась, буксовала, дёргалась, сопротивлялась неумолимому притяжению пустоты. Ощущения в точности такие же, как были в прошлой жизни, когда мы убили друг друга с демоном. Вспышки света и тьмы преследовали, словно пытались разорвать сознание на части.

Я сосредоточился на ненависти. Именно она сейчас держала меня, не давала раствориться в пустоте. Кто-то предал, кто-то нанёс удар в спину, когда я не ожидал нападения.

«Найду! Убью!» — эти мысли пульсировали в моём сознании с частотой сердечного ритма, которого больше не было.

Вот дно воронки, в которую меня засасывало. Там дальше всё. Конец или новое начало? Не узнаю, не сейчас.

Раздул себя, будто это могло помешать. Хрен знает, может быть, застряну и меня выплюнут? Хорошо, что ощущений ноль.

«Кто это мог быть? Лахтина? — от этой мысли что-то кольнуло внутри. — Она меня предала? А как же клятва? — остановил поток вопросов о девушке. — Кто-то другой? Ублюдок отец-рух или кто-то из его монстров?»

«Найду и убью!» — повторил про себя. Ярость только увеличивалась, когда я вспоминал, как всё произошло.

Вспышка!

* * *

Лахтина в серой зоне

Безмолвие и пустота, время словно остановилось. Она стояла рядом с телом, не веря в произошедшее. Пальцы судорожно сжимали ткань его одежды, костяшки побелели от напряжения.

— Лахтина! — голос отца стал громче, приобрёл металлические нотки. — Забудь! Человек мёртв! Выйдешь замуж и родишь наследника.

Слова ударили, словно плеть. Каждый слог отдавался болью, проникая сквозь оцепенение горя.

— Нет! — королева скорпикозов бросилась к телу.

Движение было резким, отчаянным, словно физическая близость могла вернуть ушедшую жизнь. Её дыхание стало прерывистым, судорожным. Сердце колотилось так, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.

Девушка подняла безжизненную голову Павла и посмотрела на его лицо. Оно почему-то улыбалось, и глаза не закрыты, а