Император Пограничья 10 - Евгений И. Астахов Страница 16

— Черкасский — сильный человек, но даже ему, думаю, тяжело давалась такая жизнь.

Лёгкий румянец тронул её щёки:

— Он обещал научить меня паре шпионских трюков. Говорит, мне пригодится умение читать людей. Хотя я подозреваю, он просто ищет повод проводить больше времени вместе.

— И ты не против? — улыбнулся я.

— А с чего бы мне быть против? — она фыркнула, но глаза заблестели. — Тимур… он интересный. Непредсказуемый. С ним не соскучишься. Вчера притащил мне какую-то древнюю книгу по гидромантии. Сказал, что нашёл на рынке в столице и сразу обо мне подумал. А там такие заклинания… — она покачала головой. — В общем, теперь я знаю, как превратить воду в кислоту. Зачем мне это знание — загадка, но Тимур был так доволен своей находкой, что я не стала его расстраивать.

— Кажется, он неплохо тебя понимает.

Лёгкий румянец тронул её щёки:

— Он… да, он особенный.

Я поднялся:

— Рад, что смог вернуть украшения. Спасибо за помощь — выручила в трудный момент.

У двери Полина окликнула меня:

— Прохор! Спасибо за всё. За то, что принял меня в Угрюме, за доверие, за… за то, что сдержал слово. Я рада, что могу называть тебя другом.

— Взаимно. Отдыхай. Спокойной ночи.

Выйдя на улицу, я глубоко вздохнул. Ночной воздух освежал, помогая собраться с мыслями.

«Трогательная сцена, — прокомментировал Скальд, усевшийся на моё плечо. — Прямо слезу вышибает. Если бы у меня были слёзы. И если бы я был сентиментальным идиотом».

— Не начинай, — предупредил я ворона.

«А что? Я просто отмечаю факты. Девчонка, кажется, окончательно запала на твоего Черкасского. Видел, как покраснела? Это тебе не просто дружеская симпатия!»

— И прекрасно. Они подходят друг другу.

«Ага, один хитрец, другая — романтичная дурёха. Идеальная пара! Хотя знаешь что? Может, и правда сработает. Она его приземлит, а он её научит не доверять первому встречному».

— Скальд, с каких пор ты стал экспертом по отношениям?

«С тех пор, как триста лет наблюдаю за людскими глупостями! И знаешь что я понял? Орешки — вот единственная стабильная ценность в этом мире! К ним можно валюту привязывать… Кстати, о них…»

— Получишь утром, — пообещал я. — А сейчас дай подумать в тишине.

«Тишина? Ха! В Угрюме? Да тут собаки лают, та малахольная свои арии голосит, кузница грохочет даже ночью, а ты хочешь тишины! Оптимист!»

* * *

Густав фон Рохлиц стоял у высокого стрельчатого окна своего кабинета в Рижском замке, наблюдая за серыми водами Даугавы. Правитель Рижского княжества — человек лет пятидесяти с аккуратно подстриженной седеющей бородкой — сжимал в руке бокал рейнского вина. За последние дни новости из Москвы становились всё хуже.

Резкий звук магофона разорвал тишину. Фон Рохлиц взглянул на экран и почувствовал, как по спине пробежал холодок. Этот номер не отображался в устройстве, но он знал, кто звонит.

— Слушаю вас, — произнёс князь, стараясь сохранить спокойствие в голосе.

— Густав, — раздался глубокий хриплый голос, от которого в комнате словно похолодало. — Полагаю, ты уже в курсе московской катастрофы?

Правитель Риги сглотнул, отставляя бокал на резной столик.

— Да, господин. Кристоф фон дер Брюгген арестован вместе со всем персоналом посольства. Торговое эмбарго объявлено немедленно. Все наши купцы высланы из Московского Бастиона.

— И это всё? — в голосе покровителя звучала ледяная ярость. — Ты забыл упомянуть главное. План, который готовился месяцами, план по устранению Голицына — провалён. Из-за чьего-то вмешательства.

Фон Рохлиц нервно провёл рукой по лбу. Ворот рубашки внезапно показался ему слишком тесным.

— Наши источники сообщают, что в дело вмешался некий Платонов. Молодой маркграф из Пограничья.

— Платонов, — медленно повторил покровитель, и князю показалось, что в этом имени для его собеседника заключался особый смысл. — Опять он… Сначала разрушил планы в Муроме, теперь — в Москве. Любопытное совпадение, не находишь?

— Возможно, это не совпадение, — осторожно предположил фон Рохлиц. — Может быть, кто-то использует его как инструмент против ваших… наших интересов?

Тишина затянулась. Князь слышал только собственное дыхание и отдалённый крик чаек за окном.

— Глупец, — наконец произнёс покровитель. — Платонов не инструмент. Он игрок. И довольно опасный, судя по результатам. Расскажи мне о последствиях провала. Все детали.

Густав подошёл к столу, где лежали последние депеши.

— Московский Бастион не только объявил нам эмбарго. Голицын публично обвинил Ливонскую конфедерацию в попытке государственного переворота. Наши дипломаты объявлены персонами нон грата во всём Содружестве Русских Княжеств.

— Продолжай.

— Хуже всего то, что Москва резко увеличила поставки оружия в княжества Белой Руси. Новейшие автоматы, пулемёты, бронетехника — всё это теперь потоком идёт в Полоцк, Витебск, Минск. Наше технологическое отставание становится критическим.

Князь помолчал, собираясь с духом для самой плохой новости.

— И последнее. Вчера пришло известие, что их князья обсуждают возможность превентивного удара по нашим восточным границам. С новым московским оружием они чувствуют себя достаточно сильными.

— Разочарован, — произнёс покровитель после долгой паузы. Его голос был абсолютно спокоен, что делало его ещё более пугающим. — Месяцы подготовки. Значительные ресурсы. Тщательно продуманная операция. И всё это… остановлено одним человеком.

Фон Рохлиц почувствовал, как мороз пробежал по коже. Когда покровитель кричал — это было неприятно. Но когда он говорил таким тоном — ровным, почти задумчивым — это означало настоящую опасность.

— Знаешь, что меня удивляет, Густав? — продолжил голос. — Не сам факт провала. Провалы случаются. Меня удивляет, что имя Платонова всплывает уже во второй раз. Это уже не совпадение. Это закономерность.

— Что прикажете делать? — тихо спросил он.

— Во-первых, найди мне всю информацию о Платонове. Всё — от рождения до последнего вздоха. Его семья, связи, слабости, привычки. Во-вторых, готовься к обороне. Белорусские князья не посмеют атаковать без прямого одобрения Голицына, но лучше быть готовым.

— Слушаюсь. А что с Кристофом? Можем ли мы…

— Забудь о нём, — отрезал покровитель. — Он провалился и заплатит за это. Меня больше интересует, как Платонов узнал о заговоре. У него есть свои источники в Ливонии? Или он просто оказался в нужном месте в нужное время?

Густав покачал головой:

— Мы не знаем.