Индульгенция 6. Без права на ошибку - Тимур Машуков Страница 15

Стаю ледяных пауков я встретил стеной пустоты — невидимым барьером, который просто стирал их в порошок при касании. Энергия впитывалась, подпитывая меня, но и оставляя странное, металлическое послевкусие на языке. Магия Пустоты жадно пожирала магию льда, словно родственную, но сильно извращенную.

Пурген дрался как демон. Его копыта оставляли на ледяных телах монстров не вмятины, а трещины, раскалывающие их изнутри. Иногда он бил копытом по воздуху — и грохот мини-удара молнии оглушал тварей, делая их уязвимыми. Его рана на бедре медленно затягивалась, искрясь по краям.

Но чем ближе мы подходили к гробнице, тем сильнее становились монстры. И их становилось больше. Они словно защищали подход к святыне. На последнем отрезке дороги к подножию ледяного холма нам преградили путь три огромных монстра. Не просто големы. Они напоминали искаженные, обледеневшие скелеты древних великанов. Их костяные руки были огромными ледяными кулаками. В пустых глазницах пылал синий огонь нечеловеческой ненависти.

— Ну вот, — процедил я, чувствуя, как магия Пустоты внутри закипает от предвкушения. — Настоящая вечеринка.

Пурген встал рядом, его мощная грудь вздымалась. Он фыркнул, выпустив клубы искрящегося пара. «Ме-е-е-ЕК!» — издал он боевой клич.

Я не стал ждать. Вскинул обе руки. Не к монстрам. К самому Асгарду. К его боли, его холоду, его смерти.

— Дай! — приказал я Пустоте. — ВСЕ, ЧТО ОСТАЛОСЬ!

Источник внутри взревел. Каналы затрещали от напряжения. Мертвая земля Асгарда отозвалась. Холод, боль, отчаяние тысячелетий — все это хлынуло ко мне черной, ледяной рекой. Я направил этот поток не в себя, а перед собой. В пространство между нами и идущими великанами.

Воздух схлопнулся в черную дыру изо льда и пустоты, вращающуюся с леденящим визгом. Она начала втягивать все — пепел, обломки, свет. И монстров.

Первого великана затянуло по пояс. Он ревел, бился, но воронка неумолимо всасывала его. Ледяные кости трещали, крошились, стирались в ничто. Второй попытался отступить, но его потянуло вперед, как щепку. Только третий, самый дальний, устоял, вонзив ледяные кулаки в землю.

Пурген не стал ждать. Он рванул вперед, как молния, обходя воронку сбоку. Его прыжок был точен и смертелен. Оба задних копыта обрушились на «голову» устоявшего великана. Раздался звук, как будто разбили гору льда. Голова монстра разлетелась на синие, пылающие осколки. Тело замерло, затем рухнуло.

Воронка закрылась с глухим хлопком, поглотив первых двух великанов без следа. Осталась лишь идеально гладкое углубление из черного льда на месте битвы.

Я опустил руки, дрожа от напряжения и переизбытка чужой, мертвой силы. В ушах звенело. Пурген, тяжело дыша, подошел ко мне. Его бок снова был в крови — видимо, один из великанов успел задеть.

— Доволен? — спросил я, с трудом переводя дыхание. — Устроили шоу для старых хозяев?

Он ткнул меня мордой в грудь, потом мотнул головой к гробнице. Идем, мол. Почти пришли.

Подъем по обледенелому склону холма был адским. Лед был гладким, как стекло, и черным, поглощающим свет. Пурген карабкался с козлиной ловкостью, я шел следом, вбивая в лед шипы из магии Пустоты для опоры. Монстры больше не нападали. Они остались внизу, бродя вокруг подножия, как ледяные призраки, но не поднимаясь. Здесь царила иная тишина. Тишина могилы.

На вершине холма была площадка. И в центре нее — не курган. Каменная плита, простая, циклопическая. На ней лежал… Тор. Громовержец. Не как в легендах — могучий и румяный. Его тело, огромное даже в смерти, было покрыто тонким слоем прозрачного, вечного льда. Лицо, обрамленное спутанными рыжими волосами и бородой, сохранило выражение яростной решимости, даже в последнем сне. На груди — страшная рана, почерневшая по краям. Он пал, но даже мертвый, он излучал остаточную мощь, от которой сжималось сердце.

И на его груди, поверх льда и доспехов, лежал Мьёльнир.

Короткая рукоять из потемневшего от времени дерева Ясеня. Навершие — не просто кусок металла. Оно казалось выкованной из самой грозы, из сгустка темных туч и сконцентрированной мощи. Даже сквозь лед, даже мертвый, он выглядел… живым. Готовым сокрушать.

Пурген подошел к плите первым. Он опустил голову, коснувшись мордой льда над лицом Тора. Тихий, протяжный звук, похожий на стон, вырвался из его груди. «Ме-е-е-е…» Плач, полный древней скорби. Затем он отошел, уступив мне место.

Я приблизился. Сердце колотилось. Не только от предвкушения силы. От благоговения? Нет. От понимания, что я заявляю права на оружие павшего титана. Оружие, которое может стать ключом к спасению мира… Или моей погибелью.

— Ладно, Громовержец, — прошептал я. — Твой козел привел меня сюда. Дай же мне свой молот. На благое дело. Или… Чтобы навалять твоим бывшим коллегам, если что.

Я протянул руку. Не колеблясь. Пустота внутри затихла, словно затаив дыхание. Пальцы сжали короткую, обледеневшую рукоять.

Холод. Не ледяной холод Асгарда. Глубинный, древний холод звездного железа. И тяжесть. Не физическая. Метафизическая. Ощущение, будто я пытаюсь поднять не предмет, а саму гору. Ощущение собственной недостойности.

Молот не сдвинулся с места. Ни на миллиметр. Он лежал на груди Тора, как вросший в камень. Мои пальцы скользили по гладкому льду рукояти.

— Ну же, — прошипел я, напрягая все силы, физические и магические.

Пустота внутри взревела, пытаясь поглотить сопротивление, растворить его. Но Мьёльнир был не из тех вещей, что растворяются. Он был тверд. Абсолютно.

— ДАЙСЯ ЖЕ МНЕ, ЧЕРТОВ КУСОК ЖЕЛЕЗА!

Ничего. Только ледяное безмолвие молота и мертвого бога под ним. И тихий, почти насмешливый храп Пургена где-то сбоку. Он смотрел на меня своими глазами, наполненными отблесками молний. В них ясно читалось: я же говорил, что просто не будет…

Я отдернул руку, как от огня. Дышал тяжело. Не от усилия. От унижения и ярости. Оружие было здесь. В шаге от меня. И оно отказывалось признать меня хоть сколько-нибудь достойным.

— Ладно, — проскрежетал я зубами, глядя на неподвижный Мьёльнир. — Поиграем по твоим правилам, молоток. Но я еще вернусь. С пустотой внутри и яростью в сердце. И мы посмотрим, кто кого.

Пурген ткнул меня мордой в бок, словно говоря: хватит дуться. Пошли отсюда, пока ледяные сосульки снова не ожили.

Я бросил последний взгляд на Тора и его непокорный молот. Путь к силе оказался длиннее, чем я думал. Но отступать было некуда.

Обратный путь по мертвому Асгарду, кишащему монстрами, с неподъемным молотом в перспективе, казался еще мрачнее. Но я шел. Потому что альтернативы не было. Пурген хромал рядом,