Эволюционер из трущоб. Том 13 - Антон Панарин Страница 14

— С днём рождения!

Первым к Лешему подбежал Гаврилов, обнял паренька и всучил ему пакет с подарком. Со всех сторон сразу же посыпались поздравления. Егорыч с торжественным видом вручил Лёхе отличный охотничий нож. Макар гордо передал сумку с вяленым мясом, мама протянула коробку с печеньем, а бабушка вручила толстый вязаный шарф, предупредив, чтобы зимой без него никуда.

Леший принимал подарки, едва сдерживая слёзы, а выражение лица у него было такое, будто он не может поверить в происходящее. Я не уверен, но мне кажется, что сейчас Лёха счастлив. По крайней мере, я никогда не видел, чтобы он так широко улыбался.

Спустя мгновение небо взорвалось разноцветными огнями праздничного салюта. Все уставились вверх, а я же смотрел на Лешего. В свете ярких вспышек я увидел, как слёзы радости покатились по его щекам. Мальчишка вытирал их, но слёзы всё текли и текли. Я подошел к другу и приобнял его за плечи.

— Всё хорошо, Лёх. Ты больше никогда не будешь один. Мы твоя семья.

Лёха ничего не ответил, так как заревел в голосину. Хорошо, что фейерверков я купил много, а взрывались они громко. Стоявшие же рядом делали вид, что не замечают слёз Лешего. Оно и правильно. Зачем смущать парня?

Праздник продолжался до самой ночи. Люди постепенно начали расходиться. Я же сел на ступеньки управы и наблюдал, как люди исчезают в тёплой летней ночи. На душе было так хорошо, что хотелось петь. Вот бы гитару и костёр сюда. Мои мысли прервал Леший. Подойдя ближе, он смотрел в землю, слегка смущаясь, затем поднял глаза и тихо сказал:

— Спасибо, Мих. Правда… У меня такого никогда не было.

Я улыбнулся и попытался схватить друга за ногу, но тот увернулся.

— Поздравляю с потерей деньрожденческой девственности, — усмехнулся я.

— Дурак, — хихикнул Лёха.

— Топай отдыхать. Я немного посижу и тоже пойду. Надо к балу готовиться.

— А-а-а, ну да. Герой всея Руси, — улыбнулся Лёха. — Готовься, что на балу твою задницу вылижут до кристальной чистоты.

Я тяжело вздохнул и спросил:

— Может, Мимо поправит тебе лицо, и ты вместо меня туда сходишь?

— Ага. Разбежался. Я в одном поле с этими му… — Лёха замялся, подбирая слово помягче. — В смысле, высокопоставленными ганд… — и снова промах. Кашлянув, он продолжил. — Гхм… Я имел в виду, особами. Да, высокопоставленными особами. Короче, не имею желания общаться.

— Я тоже, Лёх. Я тоже. Как думаешь, может Артём согласится?

— О-о-о! Этот-то точно обрадуется. Только ты смотри. Один раз пустишь его в высший свет, и дороги назад не будет. Нос задерёт так, что проткнёт им небосвод, — ответил Лёха и засмеялся.

— Ха-ха. Ты прав. Ну что ж, тогда придётся мне отдуваться.

Из темноты послышался крик Артёма:

— Умники! Я всё слышу! И вообще, я не нос задеру, а надеру вам задницы!

Услышав это, мы с Лешим покатились со смеху. Прекрасное завершение прекрасного дня. Я попрощался с ребятами и побрёл домой. Спать не хотелось, ведь сон приблизит момент, когда мне нужно будет отправиться в Хабаровск.

Однако, у организма на этот счёт были совершенно другие мысли. Едва я прикоснулся к подушке, тут же погрузился в сон. Хотя, правильнее будет сказать «погрузился в бесконечный кошмар».

Сперва я увидел молодого Пожарского. Наглый, задиристый мальчишка, который только и делал, что гонялся за юбками, да вызывал всех подряд на дуэли. Картинка сменилась. Он повзрослел лет на пять. Стоит над гробом родителей и плачет. Беззаботные времена прошли.

Картинка снова сменилась. Ярополк Степанович, вытянувшись по стойке смирно, принимает первый орден от Императора. На его лице гордость, а в следующее мгновение ему вручают странного вида меч. Он будто весь в зазубринах, однако внутри пульсирует чудовищная сила. Пожарский, словно завороженный, принимает клинок и… На лице его отражается животный ужас.

Смена картинки. Он возвращается домой и ложится спать рядом с любимой женой. Во сне что-то заставляет его кричать то ли от боли, то ли от страха. Яркая вспышка света, и вот весь особняк Пожарского покрыт пламенем. Его любимая женщина бьётся в агонии, сгорая заживо, сам же Ярополк Степанович пытается обуздать пламя, но он так напуган, что мана его не слушается.

Пожарский исчезает, оставляя после себя послевкусие отчаяния, презрения к самому себе, желание умереть самой жестокой смертью, страх подпустить к себе хоть кого-то слабого и беззащитного. В голове пульсирует дрожащий голос Ярополка Степановича «Я чудовище… Я убил её… Я не достоин жизни…».

Разбитый, уничтоженный человек который больше смерти боится лишь одного. Разгневать Императора. Возможно, именно поэтому Пожарский до сих пор жив. Он живёт, боясь испытать тот первозданный ужас, который испытал, получив в дар клинок.

У Водопьянова была похожая картина, только он никого не убил. Смог сдержаться. Он, как и Пожарский, дико боялся Императора. Я видел, как Водопьянов получил в дар клинок, чувствовал его страх. Правда, Водопьянов боялся не столько Императора, сколько того, что станет с его семьёй, если он ослушается приказов самодержца.

Воспоминания Каменева отличались от двух предыдущих. Он был благодарен Императору, хоть и боялся его. Младший сын князя стал наследником, получив в дар от Ивана Васильевича проклятую булаву. Однажды ночью поместье было разрушено до основания острыми кольями, пробившими фундамент. Все родственники Каменева погибли, а он сам стал князем.

Каменев не сожалел о том, что сделал, ведь считал родню паршивыми людьми. Да и проклятый клинок он весьма любил и хранил его как зеницу ока. Вскочив с кровати, я вытряхнул из хранилища оружие, прихваченное в темнице. Меч Шереметева оказался обычным артефактом, впрочем, я и не видел воспоминаний князя. Возможно, это не тот клинок, который ему дарил Император, да и был ли такой дар тоже не ясно.

Зато я без труда обнаружил оружие Водопьянова и Каменева. Булава Каменева оказалась сломана у основания, за счёт чего артефакт пришел в негодность. Взяв в руки рапиру Водопьянова, я ощутил, как к моей душе прикасается нечто холодное, липкое, пугающее до дрожи в коленях. Я тут же погрузился на нижний слой Чертогов Разума и изучил схему построения артефакта.

Классическая структура. Защитный контур, силовые линии, накопитель маны и прочее. А в центре рунического построения расположилось сердце… Да, да. Высушенное