Штурм бездны: Море - Дмитрий Валентинович Янковский Страница 9

идеи о телепатической связи, но Вершинский не принимал это, не имея четких доказательств. Он больше был склонен придерживаться химической версии, согласно которой общение происходило посредством сложных феромонов, выбрасываемых тварями в воду. Вершинский питал надежду, что если не он, то кто-то после него сумеет разгадать этот молекулярный язык, и использовать его знание против тварей. Но пока до этого было далеко, сама версия еще требовала фактологических подтверждений.

Пока тайный язык биотехов не был понятен людям, биотехи могли многое противопоставить каталогу Вершинского, в том числе и собственный «каталог людей», хранящийся в нейронных тканях донных платформ. Из-за этого, как ни старайся, как ни выискивай неожиданные тактические ходы, рано или поздно все равно столкнешься с сюрпризом.

Но и Вершинский хорошо знал повадки тварей. Чем дольше они двигались вместе с кораблем, не пытаясь приблизиться, тем большее беспокойство вызывала такая, не характерная для них, тактика. Обычно они всегда пробуют оборону на прочность, жертвуя несколькими особями. С их точки зрения это оправдано, так, в конце концов, можно даже узнать, не кончились ли у людей снаряды, запас которых никогда не бывает бесконечным. Тут же они вели себя кардинально иначе. Со стороны кормы их почти не было, а по курсу и с бортов очень много. Весь этот начиненный нитрожиром клин двигался с той же скоростью, что и корабль, при этом ни одна тварь не пыталась к нему приблизиться. Поначалу это казалось закономерным, ведь недавно торпеды, пытавшиеся лечь на атакующий курс, сразу уничтожались гравилетчиками с воздуха. Но время шло, торпеды, судя по тому, что о них знал Вершинский, просто обязаны были начинать пробовать приблизиться. И чем дольше этого не происходило, тем тревожнее становились мысли. Вершинский заподозрил, что одна из донных платформ на северном мелководье уже проанализировала ситуацию и выработала для торпед новую тактику, о которой пока ничего не было известно.

И он был прав. Проанализировав спектральные и амплитудные характеристики активных локационных средств корабля, донная платформа Р-16 определила, что максимум дальности и разрешающей способности радара находится в горизонтальной плоскости, а сканирование глубин под днищем затруднено, и осуществляется только сонаром, бьющим на сто с лишним метров. В многотонном мозгу платформы хранилась оперативная карта всей акватории Черного моря, данные о которой поставлялись мобильными биотехами, и тварь отлично знала, что погружение любого биотеха на глубину свыше ста пятидесяти метров неизбежно приведет к его гибели. А на меньших глубинах к кораблю снизу не подобраться – засечет сонар.

Разбив собственную мозговую ткань на систему активных биохимических зон, платформа Р-16 организовала из них холотропную нейронную сеть, при помощи которой построила несколько моделей различных тактических ситуаций. Большинство из них, с лежащей в основе тактикой фланговых нападений группами различного размера, было смещено в рейтинг низких приоритетов по эффективности, поскольку корабль обладал значительной огневой мощью и был прикрыт с воздуха гравилетами. Но платформа понимала, что авиация людей не сможет работать, если войдет в зону поражения ее ракетами. Надо было дождаться этого момента, а затем начать прощупывать оборону торпедами.

Но попусту терять время платформа не умела. Войдя в боевой режим, она продолжала просчитывать тактические ситуации, двигаясь в математическом выражении перпендикулярно кривой Гаусса, от зоны наивысшей вероятностной эффективности к зонам решений с низкими вероятностями разрешения. В одной из таких низковероятностных зон ракетная платформа Р-16 создала модель, при воплощении которой, в теории, можно было, пожертвовав малым числом торпед и одной мощной миной, поразить корабль, движущийся именно на подводных крыльях. Ни для каких других кораблей такой тактический прием не годился, поэтому его приоритет в расчетах оказался крайне низким. Но все другие ходы в сложившейся ситуации и вовсе не вели к успеху при виртуальном моделировании, и алгоритмы мышления платформы потребовали более детальной проработки единственного теоретически допустимого варианта.

Сложность практического воплощения модели состояла в том, что она требовала тактики «захода из глубины», применимой в условиях океана, годной даже в Средиземном море, но невозможной в условиях Черного моря. Поднырнуть ниже горизонта сканирования торпеды тут не могли. Точнее могли поднырнуть, но не смогли бы выжить при этом. Но обдумывая варианты, платформа Р-16 пришла к выводу, что для претворения плана в жизнь выживание торпед не потребуется, если, кроме них, использовать очень тяжелую мину. Тонн на двадцать.

В памяти платформы хранились постоянно обновляемые сигнатуры всех биотехов доступной акватории, и среди них имелось целых шесть тяжелых мин Б-22. Не тратя времени попусту, платформа отправила сигнал легким скоростным торпедам ГСТ-20, чтобы те произвели транспортировку одной мины на линию курса корабля. И хотя точно невозможно было знать, зачем люди предприняли вылазку в открытое море, но, перебирая возможные варианты, платформа пришла к выводу, что единственной практически целесообразной точкой на карте могла быть для них Севастопольская бухта, в которой можно было спрятаться от биотехов.

Соединив в уме точку предполагаемой цели и точку текущего местоположения корабля, платформа Р-16 пришла к выводу, что корабль, если считать его курс кратчайшим, движется именно туда, а значит, на его пути можно установить мощную мину. С учетом того, что устанавливать ее придется на глубине более двухсот метров, мина должна быть мощной. Но даже громада, начиненная двадцатью тоннами нитрожира, не сможет пробить кораблю днище, если взорвется под ним на глубине в двести метров. Правда в данном случае этого и не требовалось. Корабль двигался на подводных крыльях, сделанных из относительно тонкого металла, и малейшая деформация формы этого профиля будет иметь катастрофические последствия на той скорости, какую развивал корабль.

Сложнее было создать сценарий детонации такой мины. Ведь, погрузившись на глубину больше ста пятидесяти метров, она окажется ниже границы богатых кислородом водных слоев, и очень быстро задохнется. Платформа Р-16 попыталась высчитать точное время погружения, чтобы мина, еще находясь в сознании, могла бы взорваться точно под кораблем. Но расчеты не дали нужного результата – корабль двигался слишком медленно, и мина в каждой из виртуальных моделей погибала раньше, чем корабль достигал нужной точки.

Пока платформа Р-16 напрягала мозги в поисках решения, корабль продвигался все дальше к намеченной цели. И с каждой милей беспокойство Вершинского нарастало. Он понимал, что если бы у биотехов не было на примете никакого тактического решения, они бы тупо напирали со всех сторон, мирясь с потерями, в надежде, что у людей закончатся боеприпасы. Так они поступали всегда. Отсутствие активных действий со стороны тварей означать могло только одно – решение у них есть, но на подготовку к атаке нужно или время, или провести ее можно лишь в каком-то определенном месте.

И уже минут через десять Вершинский понял, что прав.

– Дистанция до биотехов по правому борту сократилась на три кабельтова! – доложил дежурный на радаре. – На четыре кабельтова! Они пошли в атаку!

– Держать курс! – приказал Вершинский. – Влево не уходить! Они нарочно нас вынуждают к маневру, прут с одной стороны. Огонь по правому флангу!

Вершинский подозревал, что торпеды, напирая лишь с правого борта, пытаются свернуть корабль с курса на мину, или на какую-то неизвестную отмель, где могла находиться донная платформа с боевым охранением. Допускать этого было нельзя.

Взвыли ракетно-бомбовые установки, отправив широким веером десятки глубинных бомб.

– Центральная группа уничтожена! – доложил дежурный на радаре. – Фланговые уцелели обе.

– Огонь по готовности! – приказал Вершинский. – Целеуказание по радару. Курс не менять!

Когда скоростные торпеды СТ-15 доложили о сохранении курса, платформа Р-16 успокоилась. Ее хитрость удалась. Люди подумали, что их попытались вынудить на маневр, тогда как на самом деле платформе было выгодно именно сохранение курса. И теперь люди будут его держать, пребывая в уверенности, что биотехам хотелось бы сдвинуть их с него.

– Они что-то задумали, – сообщил Вершинский капитану корабля. – Нашли способ нас потопить. Но им нужно время, и нужно отвести нас с курса левее. Во времени мы их ограничить не можем, а с курса отклоняться нельзя. Объявите тревогу по кораблю. Экипажу экипироваться на случай подрыва, по полному снаряжению для выживания. Все четыре батиплана изготовить к бою,